Игра в убийство

По дороге в столовую их обогнал странный персонаж: лысоватый, сутуловатый, семенящий и прижимающий к груди большой пузатый портфель невзрачный мужичонка непонятного возраста. И зачем ему портфель на отдыхе? Он так спешил, что даже оттолкнул Катю, которая покачнулась, но все-таки устояла, выронив на пол свою панду.

– Мамотька, она упала…

Нижняя губка Катюни начала угрожающе оттопыриваться, что означало близкие слезы. Зоя поспешила поднять игрушку, отряхнуть и сунуть в руки дочери.

– Ничего, ей не больно совсем, она же мягкая. И вообще, панды не боятся падать.

– Тотьно? – Катя смотрела доверчиво, обнимая игрушку изо всех сил, а на глазах уже блестели слезинки.

– Точно-точно.

– Тот дядька злой. Он меня толкнул.

– Может быть, он не злой, просто рассеянный. Или у него плохое настроение, – предположила Зоя.

Она всегда старалась находить причины для скотского поведения других людей. С подобным ей, популярному блогеру, приходилось сталкиваться очень часто – хейтеры были остры на язык, изобретательны в гадостях и ненасытны, но даже им она долгое время пыталась придумать оправдание. Только несчастные люди намертво прикипают к чужой жизни, вместо того чтобы жить своей собственной. Только несчастные люди ищут недостатки у других, вместо того чтобы интересоваться собой. Зое было их жалко.

– Какой у тебя красивый мишка, – перед Катей остановился какой-то мрачный молодой тип, хромающий и опирающийся на палочку. – Нельзя такого красивого мишку по полу валять.

– Я и не валяю, – сообщила Катя. – И это не мишка. Это панда. Розовая, – уточнила она.

– М-м-м, наверное, это твоя любимая игрушка. Давно она у тебя?

– Недавно, – ответила дочка и уточнила: – Мамотька подарила. А потом мы сюда поехали.

– Если вы не против, мы пойдем, – сказала Зоя довольно нелюбезно.

Ей хотелось узнать насчет полдника и покормить дочь. Кроме того, от мрачного типа веяло какой-то опасностью – или это богатое писательское воображение играет в дурацкие игры? Почему-то на мгновение Зое захотелось оказаться как можно дальше от «Оркестрового дома», но она усилием воли отогнала от себя пустые глупые страхи и, взяв дочь за руку, поспешила в столовую. Мрачный хромой тип стоял и смотрел им вслед.

Полдник действительно был предусмотрен. На накрытом столе стояли йогурты, вазы с печеньем, тарелочки с нарезанным сыром, миски с фруктовым салатом, а также вазы с целыми фруктами: яблоками, грушами, бананами, киви, даже клубникой, для которой, пожалуй, было еще рановато. Прекрасный пансионат, прекрасный.

Она положила на тарелку немного фруктового салата, полила йогуртом из баночки и усадила дочку за ближайший стол. Розовая панда со всеми предосторожностями была пристроена рядом, чтобы не пришлось ее потом отмывать.

– Мама, я хочу горошка, – услышала Зоя и ошеломленно уставилась на дочь.

– Что?

– Я хочу горошка, из банотьки. С колбаской.

Зоин младший ребенок действительно иногда скатывался в странные гастрономические пристрастия. Несмотря на то что копченая колбаса не была полезным детским продуктом, Катюня обожала ее до дрожи. И консервированный зеленый горошек тоже.

– Катюша, ну где же я тебе возьму банку с горошком? – Зоя ласково улыбалась дочери, в глубине души понимая, что предотвратить надвигающуюся грозу вряд ли получится. – Это же ресторан, тут горошек в банках не подают.

– Хочу горошка, – нижняя губка начала оттопыриваться, и Зоя вздохнула.

– Ладно, сейчас ты быстренько съешь фрукты и печенье, и мы с тобой пойдем искать магазин. Думаю, что найдем и горошек, и колбасу. Хорошо?

– Хорошо, – вообще-то Катюня была девочкой покладистой и всегда готовой к разумным компромиссам, а потому взяла ложку и послушно начала есть.

После полдника они вышли на улицу, и Зоя снова с удовольствием подставила лицо солнечным лучам. Все-таки в загородной жизни были свои прелести – сплошной пикник.

– Хочу купаться, – она открыла глаза, убедилась, что Катюня показывает в сторону детского бассейна, и на мгновение задумалась. Конечно, на улице стоят теплые дни, но вода еще не прогрелась, поэтому в бассейнах никого не было, ни во взрослом, ни в детском.

Конечно, в спа-комплексе наверняка бассейн с подогревом, но, во-первых, там глубоко, а во-вторых, может, туда вообще детей не пускают. Зоя еще немного подумала. Ее дети с самого раннего возраста каждый год ездили на Балтику, где вода редко прогревались больше двадцати одного градуса. В начале сезона море и вовсе частенько оказывалось градусов пятнадцать-шестнадцать, но ни сына, ни дочку это никогда не останавливало, а саму Зою не пугало. А раз так, значит, и здесь искупаться вполне можно.

– Давай сходим в номер за полотенцем, купальником и теплым халатиком, а потом пойдем купаться, – сказала она.

Через десять минут они с Катей уже обстоятельно располагались на шезлонгах у бассейна. Других отдыхающих не было и в помине, все-таки далеко не все любили холодную воду. Натянув специальную шапочку, чтобы уберечь процессоры, и запустив дочку в детский бассейн, Зоя уселась на бортике и тоже спустила ноги в воду. Ну да, холодная, но не смертельно.

По дорожке, ведущей мимо бассейнов, шли двое мужчин. Они настолько не подходили друг другу, что Зоя даже на мгновение отвлеклась от весело бултыхающейся в воде дочки. Один – лощеный господин, одетый в твидовый пиджак с модными заплатами на локтях, дорогие джинсы и лакированные ботинки – с аккуратной, тщательно причесанной бородкой клинышком, в круглых очках в тонкой золотой оправе. Зоя отметила непередаваемую бархатистость его голоса, низкого, очень красивого баритона, когда он что-то спрашивал у своего спутника – спортивного качка в майке, так туго облегающей накачанные плечи, что того и гляди лопнет. Бритая голова, стоптанные кроссовки и мешковатые джинсы довершали образ.

Они были довольно далеко, и до Зои доносились лишь отдельные слова из их разговора. Это было очень кстати, потому что снова подслушивать кого-то, пусть и нечаянно, Зоя не собиралась.

Впрочем, ей было слышно, что говорили они про индивидуальный план тренировок, который качок предлагал лощеному, причем явно за немалые деньги. По крайней мере, слова «глубина», «павильон» и «борт» явно относились к имеющимся в пансионате спортивным сооружениям, «сердце», «живот», «синяк» и «борода» – к физической форме нанимателя, а «восьмерка», «груша», «диагностика», «облагораживание», «угол наклона» – к предлагаемым упражнениям и диете.

Молодой спортсмен «заливал» вполне уверенно, не забывая нахваливать себя так рьяно, что, услышав про «сертификацию», «экспертное заключение» и «эталон», Зоя не выдержала и рассмеялась. До чего же все-таки некоторые люди падки на рекламу, это уму непостижимо!

Впрочем, такие типажи, как лощеный господин, словно созданы для того, чтобы на них наживались другие.

«Запомните, я вам за это плачу!» – то и дело повторял он, словно слова были заклинанием, способными вернуть молодость и здоровье. Кстати, старым и больным он вовсе не выглядел, значит, держал себя в форме, а сейчас просто решил попробовать работу с новым тренером. Ладно, как говорится, хозяин – барин.

Губки у Кати были уже синие, и Зоя строгим голосом велела ей вылезать из воды. Это был «особый» голос, слыша который дочка всегда слушалась беспрекословно. Завернув малышку в пушистое полотенце, Зоя отнесла ее на шезлонг, стащила мокрый купальник, тщательно растерла тельце, натянула махровый халатик и даже накинула на голову капюшон. Да, все правильно, теперь не простудится.

– Мамотька, панда… Кто-то забрал мою панду, – в голосе Катюни нарастала истерика, крупные слезы текли по лицу, губы тряслись от горя.

Зоя изумленно перевела взгляд на лежаки. Сумка с вещами, маленькая сумочка с ключами от номера, деньгами и документами, ее собственная соломенная шляпа, Катина панамка, юбочка с кофточкой, мокрое полотенце и купальник. Действительно, панды не было.

– Катюша, мы, наверное, просто забыли твою игрушку в номере, – успокаивающе сказала она. – Мы же собирались в бассейн, торопились, вот ты ее и оставила. Сейчас вернемся и найдем.

– Я не оставляла. – Катя продолжала рыдать так безутешно, будто розовая панда была ее ближайшим родственником. – Я не могла ее забыть.

– Кать, ну, украсть ее тоже никто не мог, – сказала Зоя, – тут и детей-то, кроме тебя, нет, а уж взрослым твоя панда точно не нужна. Я тебе обещаю, что мы ее обязательно найдем.

– Пошли, пошли скорее искать, – дочка вскочила и начала судорожно натягивать на себя одежду. – Мамотька, поторопись, пожалуйста!

К основному корпусу они чуть ли не бежали, и Зоя мимолетно подумала, что со стороны она выглядит странно: крупная женщина с сумками в руках, со всех ног догоняющая маленькую, громко всхлипывающую девочку. Господи, если это кто-то заснимет на видео, наверняка найдутся желающие помусолить в интернете тему: Зоя Павельева – плохая мать, которую нужно срочно лишить родительских прав.

Запыхавшись и от бега, и от противных мыслей, она подлетела к входу в жилой корпус и вдруг резко затормозила, хотя Катя уже скрылась в дверях. На скамейке перед входом лежала розовая панда, и это было так странно, что у Зои заколотилось сердце.

Она могла предположить, что Катя забыла игрушку в номере, хотя в последнее время девочка ни на минуту не выпускала свою розовую любимицу из рук, но на скамейке ей точно нечего делать, потому что к ней они даже не подходили.

– Катюша, вот твоя панда! – крикнула она и, убедившись, что дочка ее услышала, подошла к скамейке и взяла игрушку в руки.

Панда как панда, чистая и сухая, вот только на боку зияет большой разрез, как будто кто-то орудовал острым ножом, но старался действовать аккуратно, чтобы совсем не испортить игрушку.

– Ой, она порвалася… – В голосе Катюни теперь было огорчение, но деловое и хлопотливое. Горе от пропажи любимца схлынуло, как не бывало. – Мамотька, я ведь тебе говорила, что не оставляла его в номере. Его похитил тот злой дядька из столовой. И порвал. Ты же мне его зашьешь, да?

– Ну, конечно, зашью. – В голове у Зои стремительно бежали тревожные мысли. Конечно, в самом факте таинственного исчезновения и последующего обнаружения игрушки ничего особенного не было. Катя могла выронить панду по дороге к бассейну, а кто-то из постояльцев подобрал и положил на скамейку, чтобы не потерялась. Довольно крупную яркую игрушку у входа нельзя было не заметить, так что ее действительно могли оставить там специально. Но почему вспорот бок? Причем так, словно внутри игрушки что-то искали? Кто? Что? Почему?