Посох Байбосына

– Что-о-о? – повысил голос Профессор.

Вспышка гнева у парня прошла так же быстро, как и появилась. Нужно было как-то смягчить ситуацию. Он понял, погорячился. Ничего не оставалось, как искусно перевести разговор в другое русло:

– Жаль, Гульназ провалила зачёт. Сейчас проблем хотя бы с готовкой не было.

Ар взглядом попросил поддержки. Да, Вариса раздражала горячность сокурсника, но что ни сделаешь ради общей цели.

– Твоя Гульназ повар высшего разряда? Женщина на корабле к несчастью. А у этой маникюр, как когти у птеродактиля. Тоже мне, – Вар недоговорил. Потянул носом, принюхался. – Люди, дымком пахнет.

– Хорошо, что напомнил, – Профессор тоже был немного смущён и с радостью принял правило игры. – Юноши, смотрите, сухостой. Запомните место, на обратной дороге заберём. Я вам такой чай с травами на костре заварю. Не чай будет, песня! А это что?

Впереди поблескивал огонь.

– Древнее кострище! – заорал Арман. – Кто его разжёг? Всё, всё рушится. Я ничего не докажу. Ни одной достойной фотографии, ни одного хорошего анализа почвы и углей. Ничего там больше не найти.

Троица побежала к кострищу.

– Туши, туши! – Арман вырвался вперёд и первым появился на поляне. У разведённого огня копошилась девичья фигурка. Палатка кое-как закреплена за огромный корень ели. Алая материя лениво трепетала на ветру не желая натягиваться, как положено, настоящему жилищу туриста.

– Что? – девушка оглянулась. – Ой, это вы?

– Гульназ? – Арман чуть не плакал, глядя на живой огонь в древнем кострище.

– Армаша, я всё-таки тебя нашла.

– Гульназ-з-с-с, – прошипел Профессор.

– Ба! Красавица, какими судьбами? – нервно захохотал Варис. Он щёлкнул затвором фотоаппарата. Ещё. Ещё раз. Шаг за шагом. Шаг за шагом парень начал фотографировать местность, которая ещё сохраняла следы прошлого. – Стой, не шевелись. Не шевелись, я сказал.

– Смотрите, что я здесь нашла, – Гульназ встала в позу победителя. – Вот!

Варис обернулся и автоматически запечатлел исторический факт. У горящего костра стояла высокая, стройная, как тростник девушка. В одной руке она держала деревянный посох с закруглённым концом. В другой – тряпичный узел из пёстрой шёлковой ткани. Что было в том узле, пока никто не знал.

– Деточка, опусти находку подальше от огня и отойди метра на два, – заискивающе пропел Профессор, расчехляя секретное оборудование. Неяркий свет, как от фонаря, коснулся посоха. Ученый осторожно развязал узел ткани. – Как интересно, будто вчера оставили. Идеальная сохранность. Возраст? – Профессор посмотрел на светящийся индикатор. – Не может быть! Арман?

– Я здесь.

– Забери леди и в темпе вальса отсюда. Я надеюсь, ты хорошо знаешь законы гостеприимства.

– Варис?

– Я.

– Не вижу должной расторопности. Демонтируй палатку и в лагерь. Я буду позже.

4. Китайчонок Ли

Зелёный храм со сводчатыми залами. В палящий зной – шатёр, тенистый сад. Даёт он кров и пищу людям, а птиц бесчисленные стаи находят в нём приют. Что это? Чудо из чудес божественного Света? Да. И дерево, при этом – баньяном люди называют. Из корня одного баньян способен разрастаться в храм. Там ветви-корни-листья-цветы-плоды сплетаются в единое творение. В рощу. В сад блаженный. Защита мира и покоя жизни.

Среди гигантских фикусов – баньянов, сам Будда новое ученье создавал и просвещал народ.

Многие земли обошел купец Байбосын. Он говорил на нескольких тюркских языках. Китайский считал самым сложным, благо что рядом всегда преданный слуга, карлик китайчонок Ли.

Ли купили у диких монгольских воинов, однако он не чувствовал себя рабом в караване. Ему было около тридцати, но ростом с десятилетнего мальчишку.

За свою недолгую жизнь Ли повидал всякого.

В молодые годы Ли служил на женской половине во дворце китайского императора. Он помогал его прекрасным жёнам и наложницам учиться каллиграфии, а так же, носил за ними шёлковую бумагу. Чуть позже Ли попал в мастерскую краснодеревщика, делавшего ритуальные чаши, маски, вазы и посуду для дворца. Маленькие ручки карлика и здесь оказались очень кстати. Ли занимался самой тонкой работой – инкрустацией, используя древесину священных (деревьев): сандала, баньяна, пипала и даже ашока.

Однажды, Ли попал в немилость – испортил при резьбе одну из ваз. За это его продали диким монголам, как забавную живую куклу. Суровым воинам говорящая игрушка быстро надоела. Ли выкинули из юрты на улицу и держали вместе с собаками.

Издевательства, насмешки, постоянный страх, что прожитый день – последний, сделали из человечка забитое животное. Он был уверен, помрёт, как шелудивый пёс. Но судьба смилостивилась, его вновь продали. Новый хозяин, купец Байбосын, не только отмыл и переодел в чистое, но и доверил Ли охранять казну в поклаже купца.

Ли поселился в уютной и тёплой сумке, сделанной из нежнейшей кожи. Трястись на боку верблюда или лошади оказалось не так уж и плохо. Главное – он был жив, сыт, одет и пользовался особым вниманием хозяина.

Как Байбосын догадался, что китайчонок образован, неизвестно. Ли очень удивился, когда ему протянули чернила, перья и свиток редчайшей бумаги. С тех пор карлик с благоговением относился к хозяину, способному видеть то, что невидимо глазу, слышать то, что невозможно услышать, и при этом не болтать лишнего. Ли учил хозяина родному китайскому наречию и с радостью делился всем, что знал сам.

Впервые в жизни Ли чувствовал себя настоящим человеком! Он путешествовал, пусть не по своей воле. Но разве это важно? Важно было другое. Каждый день маленький человечек встречал рассвет и провожал закат в обществе настоящего волшебника. По крайней мере так казалось карлику Ли. А где это: в Индии, в Китае, в степях или песках Азии было не важно.

В один из дней Ли проснулся от шума, прислушался к голосам караванщиков. Караван собирался в путь. Куда теперь двинется хозяин Байбосын?

– Самарканд. Самарканд, – шептали люди, показывая в сторону где на горизонте возвышались белые и бурые утёсы. Караван, груженный товарами, медленно шёл вперёд.

Каменные глыбы стояли по-над долиной, укутанной цветущими садами, как стражи. Они делили территорию на две части: с одной стороны, густая зелень и благодать Всевышнего, а с другой – пустыня, кишащая скорпионами и горячий песок. Караван остановился на отдых в небольшом ущелье. Здесь, на границе жизни и смерти, у небольшого озера рос огромный карагач в окружении кустов тамариска. Вместо листьев нижние ветви карагача были густо покрыты обрывками пёстрой материи.

– Где мы? – Ли подал хозяину пиалу с водой.

– На священной земле. Под сенью священного дерева. Женщины, старики и дети приходят сюда, чтобы попросить благодати небесной или здоровья своим родным и близким. Люди верят, что получат милость, ниспосланную свыше, если священное дерево донест их просьбы. Что ещё нужно каждому в этом месте? Посидеть в тени, умыться, испить чистой воды и оставить лоскут одежды. Особенно часто сюда приходят в годы войн, в надежде на чудо.

Ли поднял голову. Огромное дерево загородило полнеба, оберегая людей от палящего солнца. Чёрный карагач трепетал лентами мирских надежд, будто цвёл.

– Хозяин, это ваша земля?

– Нет. Но здесь я почти дома, – Байбосын снял дорожные сапоги и с наслаждением опустил босые ноги в зелёную траву. – Разведи огонь.

– Мой дом там, где вы, – слуга поклонился и побежал собирать хворост.

Недалёко от гигантского дерева он увидел большую сухую ветку. Видимо она надломилась и упала наземь от непосильной ноши желаний, а может быть и от старости.

Находка порадовала, но оказалась довольно тяжёлой и громоздкой. Еле-еле Ли дотащил ветку до будущего кострища.

– Что это? Тебе мало мелких веток? Как ты посмел!?

– Если я нарушил закон, накажи меня, – Ли упал на колени.

Со священного дерева ничего нельзя унести просто так, Байбосын знал это. Но первым к ветви прикоснулся Ли. Ему и придётся держать ответ. А вдруг это подарок, дар небес?

– Не предавай огню, оставь, – купец поднял сухую ветвь. – Крепкое дерево. Хороший будет посох.