Возьми меня с собой!
Первоклашки, которые толпились рядом с нею, были примерно в таком же положении и, млея под солнцем, постанывали тихонько, ожидая конца линейки, и старались не уронить врученные родителями букеты.
И только одна девочка глазела на происходящее с интересом. Ее волосы были коротко острижены, а потому не мешали, да и букета у нее тоже не было почему-то. Она вертелась, как юркая обезьянка, умудряясь за мгновение глянуть на учительницу, на директора, который говорил длинную приветственную речь, на одноклассников и на Лидочку, которая застыла рядом, мечтая лишь об одном – чтобы все это безобразие поскорее закончилось.
– Ты чего такая? – девчонка все-таки не выдержала и легонько дернула Лидочку за косичку.
Сделала она это очень даже зря!
Лидочка взвыла боли и, сама не особо понимая, что творит, вдруг развернулась к нарушительнице спокойствия и изо всех сил врезала ей своим пышным букетом. А потом еще раз. И еще…
Лидочкина мама ахнула где-то далеко и очень громко, а учительница, оторопев на мгновение от изумления, тут же спохватилась и кинулась разнимать первоклашек, которые решили, что если кому-то можно так, то и им тоже не помешает, и принялись лупить друг друга цветами, так заразительно хохоча, что даже директор не смог сдержать улыбку.
Порядок, пусть и не сразу, но был восстановлен. Несколько потрепанный первый «А» завели в класс, а родители принялись оживленно обсуждать странное происшествие.
Девчонка же, из-за которой все это случилось, на Лидочку, удивительное дело, нисколько не обиделась. Выслушала ее объяснения после того, как все закончилось, и рассмеялась:
– А ты попробуй так, как я.
– А что ты сделала?
– Стащила у мамы ножницы и остригла волосы. Она тоже любила мне косички заплетать. Теперь немножко ругается, конечно, но уже не слишком сильно. Попробуй!
Лидочка задумалась. То, что предлагала девчонка, было немыслимо! Но терпеть каждый день то, что ей пришлось испытать сегодня, тоже не вариант. Поэтому Лида просто кивнула в ответ и вечером того же дня сделала то, о чем говорила новая подружка.
Крику было!
Мама Лидочки, которая порой весьма сурово отчитывала мужа за неуместно-громкие беседы или повышение голоса на полтона, орала так, что Лида вынуждена была закрыть уши ладошками. Успокоилась мама лишь после того, как папа Лиды вернулся с работы.
– Ух! Ничего себе! Сурово! – осторожно коснулся он коротких, торчащих во все стороны волос дочери.
– Ты издеваешься?! – взвилась было снова мама Лидочки, но ее тут же осадили.
– Угомонись! Ребенка испугаешь! Парикмахерская тебе в помощь. Пусть приведут голову Лиды в порядок.
Короткая модная стрижка дочери, которая удивительным образом ей шла, немного примирила мать Лиды с реальностью.
Так Лида поняла, что иногда не нужно просить и умолять, чтобы сделать что-то такое, от чего станет легче. Нужно просто принять «суровые» меры. Пусть даже и в ущерб своему спокойствию на какое-то время. Буря пройдет – результат останется.
Девчонку, которая стала виновницей всех этих событий, звали Галиной. И она с самого первого дня знакомства и на долгие годы стала для Лиды ближайшей подругой и наперсницей. А для мамы Лидочки – головной болью.
– Лида, мне не нравится твоя новая подружка.
– Мамочка, но ведь главное, чтобы она нравилась мне? Или нет?
Возразить дочери мама Лидочки не могла. Она твердила, что Лида должна взрослеть и принимать собственные решения обдуманно и взвешенно, приводя правильные аргументы. И ей пришлось смириться с тем, что Лидочка настояла на своем праве иметь такую подругу, пусть и стоило это не малых затрат нервной системы для родителей обеих девчонок.
Чудили дети частенько, проверяя родительскую психику на прочность и удивляя изобретательностью. Чего стоил один только «поход на Москву», которую девчонкам захотелось посмотреть. И они, составив план, почти полгода готовились к вояжу, а потом умудрились доехать почти до столицы на электричках. На тот момент им было по тринадцать. Высокие, стройные, они очень тщательно подошли к выбору одежды и макияжа, а потому почти никто из тех, кто их видел, не задался вопросом, почему дети путешествуют одни. Прокололись они на обуви. Лидочка сбила ногу в маминых туфлях и вынуждена была переобуться в собственные босоножки. Именно они и смутили дежурного по вокзалу. Имея в наличии двух дочерей такого же, как девчонки, возраста, он быстро вычислил, что перед ним вовсе не взрослые дамы.
Мама Лидочки была в ужасе. Папа мрачен и сердит. Но очень уж ругать дочь они не стали. Так переволновались за нее, что сил на выяснение отношений просто не осталось.
Наказали девчонок сурово, запретив общаться на какое-то время. Но и это не помогло. Связь, которая установилась между ними, оказалась прочнее, чем думали родители.
Со временем все наладилось. Дети взялись за ум. Окончили школу, поступили и по очереди вышли замуж. Началась другая, новая жизнь, в которой было место множеству забот и хлопот, но далеко не всегда хватало времени на простое: «Привет!», даже по телефону.
А через какое-то время судьба и вовсе разбросала их по разным городам, а потом и странам. Галина с мужем уехали работать в университет за рубежом, так как оба были преподавателями, а такой контракт – это была большая удача, позволившая им со временем решить проблему с жильем.
А Лида осталась одна… Конечно, у нее были муж и дети, которых она буквально вымолила и родила довольно поздно, но и это не спасало от одиночества. Муж Лидочки был мужчиной серьезным, деловым, немного замкнутым и совершенно не склонным к авантюрам. Даже в лес за грибами его вытащить было и то сложно.
– Саша, ты собираешься так, как будто нам предстоит кругосветное путешествие! Мы всего лишь на полдня! Грибов наберем, и домой!
– Лида, так нельзя! Мы должны быть готовы ко всему! – Александр паковал объемистый рюкзак и давал наставления сыновьям, что еще нужно взять с собой, чтобы не остаться неподготовленными к любым неприятностям.
Лиду подобная обстоятельность несколько раздражала. Но со временем она смирилась и подстроилась. В чем-то муж был прав. Такой подход давал свои результаты. И пусть он делал жизнь несколько скучной и пресной, не позволяя сорваться, например, на пару дней в незапланированный крошечный отпуск, спокойное упорядоченное существование тоже имело свои плюсы.
Благосостояние Лидочкиной семьи росло. Муж открыл собственную фирму, потом еще одну, и уже довольно скоро Лида могла не пересчитывать копейки в своем кошельке, гадая, хватит ли денег на молоко детям. Родители болели и сдавали, помогать уже не могли, а, напротив, сами требовали помощи. Так же, как и родители мужа. И Лида с головой ушла в эти хлопоты, пытаясь попутно воспитывать детей и быть примерной женой.
Вот только результат всех этих стараний оказался совсем не таким, как она ожидала.
Дети слушаться ее не желали, тратя свое время на компьютерные игры, которые исправно поставлял им отец, вдруг непонятно почему решивший, что такое времяпрепровождение отвечает интересам его отпрысков. На вопрос Лидии, как быть теперь с учебой, он ответил, что школа никуда не убежит, и посоветовал лучше контролировать детей. Каким образом Лидия должна была это сделать, он не уточнил. Дети же, воспитанные в понимании того, что мама – это мама, а слушаться надо скорее отца, на Лиду и ее претензии не обращали особого внимания. И ей оставалось только раз в неделю выгребать из комнаты сыновей мусор и скопившуюся грязную одежду, так как чаще в их комнаты ее просто не допускали, и стараться сделать так, чтобы в аттестатах детей были хотя бы тройки. Это она могла устроить, так как оба мальчика учились в той же школе, где она работала.
Контроль всегда и над всем, который был так присущ маме Лидочки, самой Лидии никак не давался. Никто не воспринимал ее всерьез. Ни муж, ни дети, ни кот, который старательно гадил мимо лотка тогда, когда она забывала его кормить четко по часам.
Но и это было не самой большой проблемой Лиды. Она, конечно, об этом даже не подозревала, памятуя о том, что муж всегда твердил ей, что она не просто женщина, а супруга, и что коней на переправе не меняют. Его уверениям Лида верила. Но реальность оказалась куда прозаичнее. Александр завел себе пассию на стороне и однажды, в один совсем не прекрасный момент, Лидия узнала, что спонтанность, которой отродясь не было в характере ее мужа, давно стала его второй натурой и все «командировки» он проводил с той, которая не постеснялась позвонить «законной» и поставить ее в известность о том, что ждет ребенка.
Сыновьям Лиды на тот момент было четырнадцать, сама она только что отпраздновала юбилей, и муж не преминул объяснить ей, что мужчинам в его возрасте иногда хочется «молодого и резвого», чтобы не чувствовать себя стариком.
– В конце концов, Лида! Не устраивай сцен! Для тебя ничего не поменяется! Ты – моя жена! И ею и останешься! Я не позволю тебе разрушить семью только потому, что ты привыкла жить ветхозаветными понятиями! Ничего особенного не случилось! Посмотри статистику!
Почему-то именно статистика добила Лиду окончательно. Она молча развернулась и ушла в спальню, саданув за собой дверью так, что сыновья в своей комнате разом сняли игровые наушники и удивленно переглянулись.
А потом она открыла в интернете статистику, как советовал муж, ознакомилась с нею и набрала номер Галины.
– Ой, мамонтов жалко! – хохотнула было подруга, услышав голос Лидии. Но, не дождавшись ответной реплики, тут же посерьезнела. – Что случилось?
Выслушав Лидию, Галина молчала долго.
– Галь? – не выдержала, наконец, Лидия.
– Да тут я! – вздохнула Галина. – Думаю, что тебе сказать.
– Придумала?
– Лид, купи веник!
– Что?!
– Веник, говорю, новый купи! И вымети к такой-то бабушке из своей жизни все плохое. Сколько можно? Ты же молодая еще женщина! Жить да жить! А я слышу сейчас старушку, которая решила, что если муж завел любовницу, то все кончено!
– А разве нет?
– Ой, Лида! Я тебя умоляю! Закончился этот муж – найдем другого! Делов-то! Сложнее с мальчишками. Но если они веника не испугаются, то пусть шуруют жить к отцу. И пусть он занимается их дальнейшим воспитанием.
– Но он же не сможет! У него… эта…
– Или та. Или еще какая-нибудь. Лид, это уже не твои проблемы. Они такие же его дети, как и твои! И забота об их будущем не только твоя обязанность. Сколько ты уже бьешься с ними? Он хоть чем-то тебе помог?
– Ага! – невесело усмехнулась Лидия. – Купил им новые компьютеры на той неделе. Какие-то очень навороченные.
– Лида! А это идея!
– Ты о чем?
– Слушай меня! Если не получается изменить ситуацию, попытаемся ее обернуть себе во благо!
– А как?
Разговор затянулся до поздней ночи. Лидия слышала, как хлопнула входная дверь, когда ушел муж, отправившись по своим «очень важным» делам. Как сгоняли на кухню дети, чтобы смести то, что она для них приготовила. И как скребся, воя под дверью, кот, которого, конечно, никто и не подумал покормить.
А утром Лида собралась, надела новое платье, сделала легкий макияж и отправилась на рынок, где купила тот самый веник. И решимость ее с каждым шагом, который она делала к своему дому, лишь возрастала.
Муж был дома. Заехал сменить костюм и рубашку.
– Собирайся! – Лидия не стала размениваться на мелочи.
– Зачем?
– Теперь это только мой дом. Мой и детей. Напомню, что эта квартира моей бабушки и досталась она мне по наследству. Ты к ней не имеешь никакого отношения.
– Лида…
– Я за нее! Ты думал, что твоя аргументация будет достаточной, милый? Увы, мне она показалась несостоятельной. Чемодан в кладовке, – Лидия тряхнула веником и улыбнулась так, что у Александра мурашки табунчиком прошли по коже. – С детьми решим вопрос позже.
– А что тут решать? Дети останутся с тобой, разумеется.
– Э, нет! Это буду решать я. И зависеть мое решение будет от того, как сработает этот вот веник! – Лидия взяла орудие своей мести наперевес и отправилась в комнату к сыновьям.
Ее появление было встречено недовольным хмыканьем, которое сменилось на возмущенные вопли сразу, как только Лидия нагнулась и выдрала из розетки удлинители.
– Мам, ты что творишь?!
Веник прошелся по спинам сыновей, и Лида вдруг вспомнила ту самую линейку, кружащиеся в воздухе лепестки от букетов и то воодушевление, которое почему-то испытала она тогда.
– Ну, вот что, милые! Или вы живете по моим правилам в моем доме, или выметаетесь отсюда вслед за отцом. Ясно?
– Мам, ты чего? Вы разводитесь?! – сыновья Лидии удивленно глазели на мать, тут же забыв про веник и про то, что им полагается возмутиться таким поведением по отношению к их драгоценным особам.
– Именно.
– А как же…
– А я вам сейчас расскажу. Кстати, компьютеры, которые купил отец, на самом деле так хороши?
Вопросу мальчишки удивились.
– Ну… Есть что доработать. А что?
– Значит, будете дорабатывать. Сами. И за свой счет.
– Как, мам?
– Молча! Заработали – улучшили. Куда податься, чтобы копеечку неплохую получать, я подскажу.
– А зачем нам это?
– Теперь у вас есть цель. Я слышала, что киберспорт может быть весьма прибыльным занятием. Это так?
– Так. И мы даже подали заявку в команду.
– Замечательно! Значит, будете работать на результат. Расписание занятий я вам составлю.
– Каких занятий, мам?!
– Обыкновенных. Или вы думаете, что без знания языка и базовых навыков коммуникации вы кому-то там нужны? Чтобы ездить на турниры, одного желания мало, дети мои. Да и в финансовых вопросах, так же, как и в особенностях правильного подхода к заключению контрактов, тоже разбираться не повредит. Как думаете?
Мальчишки сопели и молчали, признавая правоту матери.
– Значит, договорились. А начнем мы с того, что больше ваше помещение не моя забота. Здесь должно быть чисто! Нечего технику такую дорогую изничтожать.
– Чем это?
– А пылью! У вас тут вечно в три слоя! Сами сообразите или показать? – Лидия потянулась было к кожуху, закрывающему блок одного из компьютеров, но дружный вой сыновей ее остановил. – То-то! Лучше сами. Проверю!
Оставив детей переваривать услышанное, Лидия отправилась исправлять последний пункт своего списка.
Кот оказался умнее всех мужчин в доме Лидии. Заметив ее в конце коридора с веником наперевес, он ломанулся в ванную и устроился четко в центре своего лотка.
– Молодец! – хмыкнула Лидия, глядя, как таращится на нее хвостатый. – Все правильно понял.
Бравада ее закончилась. Хотелось плакать и чего-нибудь сладкого. Но Лида понимала, что отступать ей теперь некуда. Нужно было как-то налаживать свою жизнь.
И она пристроит веник в угол, как напоминание о том, что, только выметя из своей жизни все плохое, можно получить что-то хорошее. А потом закроет за мужем дверь, понимая, что эта страница уже перевернута и возвращаться к ней точно не стоит.
А еще через пару месяцев Лида слетает на недельку в гости к Галине. Они прекрасно проведут время, наревевшись и насмеявшись на годы вперед. Уже перед самым отъездом Галина познакомит ее со своим коллегой. И Лида вновь почувствует себя женщиной. Настоящей. Желанной и красивой во всех отношениях.
А еще через несколько лет ее сыновья приедут на очередной турнир в ту страну, где Лидия будет жить с мужем, и остановятся в доме матери. И будут долго хохотать, разглядывая веник, который Лидия превратит в предмет интерьера, заказав специальную золоченую раму со стеклом.
– Мам! Что это?
– А это, друзья мои, орудие женщины, которое, если использовать его правильно, способно изменить, если и не все, то очень многое в ее жизни! Поверьте, это самое лучшее приобретение, сделанное мной за последние годы.
– Почему?
– Потому, что именно взяв его в руки впервые, я поняла, что все зависит только от меня. Никто и никогда не сделает за тебя то, что подвластно только тебе самому! Никто не свалится с неба, не взмахнет волшебной палочкой и не изменит вдруг твою жизнь к лучшему, если ты сам этого не захочешь. И иногда, для того, чтобы навести порядок в своей жизни, нужен такой вот веник. Главное – держать его в руках крепко и выметать без жалости весь мусор, который тебе мешает. Тогда это поможет.
– Правда?
– Зуб даю! Мне же помогло!
– Мам!
– А что? Я не права? Ладно! Не нравится так, я могу еще и про черешню!
– Не надо!
Дон и Бусинка
– Дон, Донушка, поешь хоть немножко! И вода вся осталась… Ты и не пил ничего? Что же мне с тобой делать?
Кира присела на ступеньку рядом с собакой. Крупная овчарка подняла было голову, но тут же снова опустила ее на лапы.
– Я знаю, что ты скучаешь по нему… Я тоже! Если бы только знал, как я по нему скучаю! – Кира всхлипнула, но тут же взяла себя в руки.
Дон всегда реагировал на ее настроение. С тех пор как семь лет назад он появился в их доме, для Киры не было лучшей «жилетки», чтобы поделиться своими печалями. Он единственный, кто не задавал глупых вопросов, которые теребили душу, не настаивал на том, чтобы она рассказала все в подробностях, не давал неуместных и ненужных советов. Он просто садился рядом, слизывал слезы с ее щек, а когда она успокаивалась, приносил любимую игрушку и поводок. Они собирались и уходили на долгую прогулку. Папа называл это «проветрить голову».
Именно отец принес в свое время домой неуклюжего лопоухого смешного щенка.
– Прошу любить и жаловать! Дон. В документах имя другое, но пока его выговоришь – язык сломаешь.
Мама тогда пришла в ужас, а Кира хохотала, глядя, как Дон, усевшись посреди прихожей, смешно крутит головой, пытаясь понять, куда попал.
– Не будет покоя в этом доме… – мама, вздохнув, пошла искать тряпку, а отец с улыбкой подмигнул Кире.
– Хорош?
– Да, куда уж лучше! Пап, а почему?
– Доктор посоветовал. Сказал, что для меня нужны долгие прогулки и положительные эмоции. Вот я и решил совместить два в одном. Ты же знаешь, я всегда мечтал о собаке.
– Знаю.
– Когда-то надо осуществлять свои мечты, дочь. Думаю, что время пришло.
Сейчас Кира не сомневалась, что именно Дон продлил жизнь отца так надолго. Ведь врачи не давали ему и года. Всегда спортивный, крепкий, он очень удивился, когда кардиолог, просмотрев результаты обследований, покачал головой:
– Нечем мне вас порадовать, к сожалению…
Отец тогда не стал долго слушать о том, как мало ему осталось. Что-то, конечно, поменял, отказавшись от курения и бани, но в остальном продолжал жить так же, как и раньше. С удовольствием возился на даче, высаживая любимые свои розы и ухаживая за яблонями, долго гулял и вплотную занялся тренировкой Дона.
– Собака должна быть не балованной, а умной и подготовленной.
Кира вздохнула. Папа очень хорошо подготовил Дона ко всему, кроме своего ухода. В ту ночь, когда не стало отца, Кира проснулась от странного, жуткого какого-то звука. Она даже не сразу поняла, что это воет Дон.
Никогда ни до, ни после она не слышала от него ничего подобного. Столько боли было в этом звуке, что она, еще толком не проснувшись, сразу поняла, что случилось. Она побежала в спальню родителей, и мама, подняв на нее ставшие совершенно темными глаза, попросила:
– Кирочка, убери собаку…
Дон, услышав ее голос, тут же замолчал, внимательно посмотрев на Ольгу, мать Киры, а потом лег рядом с кроватью, на которой лежал отец.
– Он не уйдет, мама. Не гони его. Ведь он тоже любил папу…
Следующие дни слились в какой-то кошмар, который то мелькал так, что Кира не успевала ухватить суть происходящего, то вдруг начинал тянуться невыносимо долго, и ей хотелось закричать, умолять, чтобы все это, наконец, закончилось.
Они не стали перебираться в городскую квартиру, оставшись на даче.
– Не могу пока, Кирочка, не хочу. Тут он пока рядом. Мне так кажется…
– Мама! – Кира обнимала мать, всерьез опасаясь за ее здоровье.
Головные боли снова вернулись, и Ольга дни напролет лежала в темной комнате, сжимая зубы, чтобы не стонать и не пугать дочь. Мигренями она страдала всегда, но, пока болел муж, запретила себе даже думать о них. Приступы накатывали, как и прежде, но Ольга справлялась, не давая им захватить себя в тиски боли. А сейчас у нее было такое чувство, что вся та боль, что должна была распределиться на отдельные части и приходить в свое время все эти годы, разом обрушилась на нее, не давая дышать и думать, не давая даже поднять голову от подушки.
Кира металась возле матери, не зная, чем помочь.
– Ничего, Кирочка, потерпи. Все образуется.
«Когда?!» – хотелось крикнуть Кире, но она молчала, понимая, что матери сейчас и так плохо.
Дон, который все это время не заходил в дом, проводя все время на веранде и лишь изредка спускаясь в сад, вдруг вернулся и занял место рядом с кроватью Ольги. Как ни старалась Кира уговорить его уйти, ничего не вышло. Четыре дня он провел рядом с хозяйкой, отказываясь от еды. Только воду, которую Кира ставила возле него в миске, купленной еще отцом, он изредка пил. На пятые сутки Ольга открыла глаза утром и удивилась. Голова не болела, а самое главное – она ведь спала. Спала почти всю ночь.
Осторожно приподнявшись, она спустила ноги с кровати и чуть не взвизгнула, когда они коснулись чего-то теплого и пушистого.
– Дон! Напугал! Ты что здесь делаешь?
Собака приподняла голову и посмотрела на Ольгу. Что-то было в ее глазах такое, что хозяйка опустила руку и, коснувшись лобастой головы, сказала:
– Спасибо…
Она, покачиваясь, встала и пошла на кухню. Кира застала мать сидящей на ступеньках веранды и жующей бутерброд. Хлеб был совсем черствым, а сверху в холодильнике не нашлось ничего, кроме горчицы, но Ольге почему-то казалось, что вкуснее она в жизни ничего не ела.
– Мамочка…
– Кира, это полное безобразие. В доме шаром покати! Есть нечего. Чем ты питалась? И Дон? Он же голодный!
– Он ничего не ест, мама. Как я ни пыталась, как ни уговаривала…
Дон, лежащий на ступеньках рядом с Ольгой, сердито буркнул и закрыл глаза.
– Вот так все время.
– Папа бы нам задал… Ставь воду и доставай мясо, если там что-то осталось. Надо сварить ему свежую кашу.
Теперь с Доном пытались справиться сразу две хозяйки. Но результата это никакого не дало. Когда они совсем допекли его, Дон встал и, еле переставляя лапы, ушел в сад. Кира с Ольгой переглянулись.
– Надо к ветеринару. Потеряем собаку, – Ольга решительно поднялась и кивнула дочери. – Выгоняй машину, я быстро.
Пока Кира возилась с воротами, Ольга оделась и вышла на крыльцо.
– Дон! Донушка! Иди сюда, мальчик!
Ответом ей была тишина. Она спустилась в сад и пошла по дорожкам, которые так заботливо прокладывал здесь когда-то муж. Его любимые яблони стояли, склонив ветки под дозревающими плодами. Еще немножко и можно будет собирать. Как он гордился тем, что в этом году такой урожай!
Ольга тряхнула головой, запрещая себе думать о том, чего уже все равно не вернуть.
Шорох в кустах малины заставил ее остановиться. Дон стоял возле невысокого заборчика, которым был огорожен малинник, и что-то сердито бурчал.
– Что там, Дон? Крыса? Или еж?
Собака сердито гавкнула, и Ольга присмотрелась. В траве явно что-то было, но что именно, она понять не могла.
– Ладно! Была бы это крыса, уже бы удрала, а с остальным как-нибудь справимся, да? – она перешагнула невысокий заборчик и раздвинула траву.
– Этого нам еще не хватало! Ты только посмотри!
Котенок, которого она выудила из зарослей травы, был совсем крошечным. Он слепо тыкался в ее ладони. Голос у него был таким тихим, что Ольга поняла, почему не услышала его сразу, как только подошла. Дон удивленно отступил на пару шагов, когда она поднесла найденыша к его морде.
– Что ты? Испугался, что ли? Этакая малявка тебя точно не съест. Что ж делать-то с ним, Донушка? Он слепой еще.
Сердито ворча, Дон обнюхал котенка. Тот, ища тепла и еды, ткнулся с размаху в нос собаки, и Дон замер. Ольга улыбнулась, глядя, как оторопел пес, и поднесла котенка поближе.
– Что скажешь?
Дон осторожно обнюхал котенка еще раз и, неожиданно для Ольги, лизнул его раз, потом другой.
– Понятно. Ну, пойдем. Посмотрим, что Кира скажет.
Кира удивленно разглядывала процессию, которая шла к крыльцу.
– Мама, я тебя потеряла. Что это?
– Дон нам проблему нашел, – Ольга посадила котенка на верхнюю ступеньку и Дон тут же пристроился рядом, вылизывая и пытаясь согреть найденыша.
– Ничего себе! И что теперь делать с этим счастьем?
– Не знаю. Надо придумать, чем его кормить, а нянька для него, похоже, уже нашлась.
Котенок оказался спасением для всех. Дон приободрился и после выволочки, которую устроила ему Кира, начал, наконец-то, есть.
– Если в отцы придумал податься, то ешь, давай! – она сердито подвинула миску в морде собаки. – Родителям силы нужны. Как ты собрался ребенка воспитывать, если тебя шатает уже?
