Возьми меня с собой!
– Она слушать не хотела. Только говорила, что так не бывает, – Маша вздохнула, успокаиваясь, и показала язык сестре.
Аня растерянно смотрела на тетку.
– Но как же…
– Садись, Анютка. Я расскажу, раз вы сами разобраться не смогли. А ты решишь потом, кто из вас прав. Слушай! Случилось это давно, когда ни тебя, ни Маши еще на свете не было и никто не знал, что вы появитесь. Бабушка с дедом тогда жили в другом городе. Городок этот был маленький. На весь город одна больница и одна поликлиника. Дед ваш работал как раз ее заведующим, и его очень хорошо все знали. А бабушка работала на скорой в единственной детской реанимационной бригаде. Тогда это немножко по-другому называлось, но суть та же. Конечно, они выезжали и на другие вызовы, но чаще всего все-таки к деткам. Работать было сложно, потому что уже была тетя Лена и бабушке приходилось совмещать и заботу о своем ребенке, и о других детях. Но бросать свою любимую работу она не хотела. Вы же знаете, какая она. Сама, как тот ангел.
– Так это про нее история? – Аня встрепенулась и заглянула в глаза тетки.
– Нет, Анютка! – Нина рассмеялась. – Где ты на бабушке полоски видела? Нет, можешь, конечно, посмотреть пойти, но вряд ли найдешь!
Аня рассмеялась вслед за теткой и подвинулась поближе к Маше, взяв ее за руку. Та ладошку не отобрала, и это уже было хорошо. Значит, простила и не обижается больше. Теперь можно и дальше слушать, а то как-то не по себе было, когда поняла, что зря сестру обидела.
– Ну вот! – Нина сделала вид, что не заметила Анютиного маневра. – В тот день, когда ваша бабушка познакомилась с таким вот полосатым ангелом, она дежурила. Было это перед самым Рождеством, как раз в Сочельник. Только тогда эти праздники не отмечали, как сейчас.
– Почему?
– Ну… Сложно объяснить. Я вам потом расскажу. Если коротко, то людям говорили, что ничего ценного в этих праздниках нет и в Бога верить не надо. Поэтому и праздновать, получается, нечего. Люди, конечно, были разные. Кто-то верил, кто-то – нет, а вот бабушка ваша Рождество любила. В ее семье всегда в Бога верили. И ваш прадед, который был очень известным хирургом, в операционную никогда без молитвы не заходил. Говорил, что он только скальпель, а оперирует Господь Бог. И, странное дело, девочки, за все время у него на столе только два ухода было. Представляете? Два! За все годы. И то не по его вине, а просто очень уж сложные пациенты были с кучей побочных заболеваний. Такой «процент», как у нас говорят, это для хирурга почти нонсенс.
– Почему?
– Потому, что все мы люди, Анюта. И ошибки делаем, и устаем. Цена таких ошибок огромная, но обойтись совсем без них, к сожалению, получается не всегда.
– А ты?
– Что я?
– Ты тоже так делаешь? Как прадедушка?
Нина улыбнулась:
– Да. Так же делаю. Он очень умный человек был. Поэтому, я думаю, что это правильно.
Нина помолчала, думая о чем-то своем. Девочки притихли и не мешали, ожидая, когда она продолжит. Маша тихо тронула мать за руку.
– Что? Ах да! Простите, девчонки! Рассказываю дальше! В ту ночь вызовов было много. Время холодное, дети болеют. Бабушка была уже совсем уставшая, когда под конец дежурства вызвали их на окраину города. Там такие бараки стояли рабочие, вроде общежитий. Далеко, да и людей там жило уже не так много. Начали переселять в новостройки, но к тому времени всех еще не успели. Вот… Приехали они. Старенький двухэтажный дом. Очень холодно, темно. В подъезде все лампочки перебиты. Лестница деревянная. Скрипит страшно. Бабушка тогда еще удивилась. Если так громко, то почему никто не услышал ничего, не помог. Думать не хотела о том, что всем было просто все равно. Она никогда этого не понимала. Не понимала, как можно быть настолько равнодушным, когда рядом творится такая беда.
– А какая беда, тетя Нина? – Анюта вздрогнула, услышав в голосе тетки такую боль, что ей стало не по себе.
– Большая, Анечка. Потому, что, все касающееся детей, – это всегда большая беда. Вот и тогда так случилось. Поднялись они с бригадой на второй этаж, а там на лестничной клетке лежит куча тряпья какого-то. Бабушка сразу даже не поняла, зачем их вызвали. Люди стояли вокруг и просто смотрели. А на этой куче лежала большая полосатая кошка. Странно так лежала, на боку, неловко приткнувшись к чему-то, завернутому в темную тряпку. И рычала! Так сильно и так громко, будто это была не простая дворовая Мурка, а настоящий тигр! Бабушка тогда подошла поближе и только тогда сообразила, что происходит. Ох, и ругалась же она! Это мне потом дядя Вася, водитель ее бригады рассказывал. Помните его? Они к нам в прошлом году в гости приезжали с внучкой.
Девочки дружно кивнули. Дядю Васю они знали очень хорошо. Раз в год он обязательно приезжал в гости к бабушке и всегда привозил с собой целую гору гостинцев, самыми вкусными из которых были мед с его пасеки и персики из собственного сада.
– Он говорил, что бабушка чуть с кулаками не кинулась на женщин, которые просто стояли и смотрели на это безобразие. Она так разошлась, что кошка даже рычать перестала. А когда бабушка встала на колени и протянула руку к ней, а потом спросила так серьезно, что все открыли рты: «Можно?», молча встала и чуть посторонилась, пропуская к младенцу, которого грела все это время.
Анюта ахнула и вскочила на ноги:
– Там был ребенок?!
– Да, Анечка. Маленькая девочка. Новорожденная. Кто-то бросил ее в подъезде, несмотря на то, что в тот день мороз был просто страшный. Замотанная в тонкую тряпку, она, конечно, замерзла бы насмерть, если бы не ее хвостатый ангел в полосочку. Именно он, а точнее она, Мурка, ее и спасла. Бабушка ребенка осмотрела и забрала. А когда уже спускалась, обернулась и, дядя Вася рассказывал, что совсем как человеку, сказала кошке: «Пойдешь со мной? Или останешься?».
– И кошка пошла?
– Пошла. Сама. Спустилась вниз и запрыгнула в машину, как только дядя Вася дверь открыл. А потом бабушка ей всю дорогу объясняла, пока ребенку помощь оказывала, что в больнице кошек не держат, а девочку оставить там придется. Но, если Мурка хочет, то может пожить у нее. Бригада посмеивалась, а бабушка не обращала на них никакого внимания. Для нее эта кошка была человеком больше, чем все те, кто не услышал крика маленького ребенка, который пролежал в подъезде несколько часов. А ведь девочка кричала… Так громко, как только могла. И время было такое, когда все возвращаются домой с работы. Значит, не захотели увидеть. Не захотели услышать…
– Тетя Нина, а девочка потом поправилась?
– Не сразу. Долго лежала в больнице. Но потом выздоровела.
– И что с ней дальше было?
– А дальше за ней пришли ангелы уже не в полосочку. Правда, без крыльев и вполне себе похожие на людей. И сказали, что теперь она будет их дочкой. И вырастет большой и сильной. Девочка этого не помнит, но так ей рассказывали те, кто это слышал.
– Это были ее родители? Настоящие?
– Да, Анечка, настоящие! Не те, кто ее родил, но самые настоящие, потому что они ее любили. Ведь родители – это те, кто любит. Кто жизнь не просто дает, а хранит ее потом, стараясь сделать для ребенка счастливой.
– Хорошо… А Мурка? Что с ней стало? Они с девочкой еще встретились?
Нина поцеловала дочку, отпустила ее и встала. Подойдя к стеллажу, стоявшему у стены, она достала с полки альбом, полистала его и, открыв на нужной странице, положила на столик перед девочками:
– Это – Мурка! Мой самый любимый ангел в полосочку…
С большой черно-белой фотографии на них смотрела глазастая, кудрявая девочка лет двух. Она сидела на полу, прижав к себе большую полосатую кошку. Хвостатая нянька, прикрыв глаза, хранила невозмутимость, хотя ее пушистый полосатый хвост был накрепко зажат в маленьком кулачке.
– Она прожила очень долгую жизнь. По кошачьим меркам ей было гораздо больше ста лет, когда она просто уснула рядом со мной как-то вечером и больше не проснулась. Я тогда готовилась к очередному экзамену в институте. В тот вечер я сказала ей, что встретила твоего отца, Машуня. И, хотя мы только познакомились, я почему-то уже знала, что выйду за него замуж и у меня будет очень красивая дочка. Наверное, Мурка решила, что теперь может меня отпустить… И ушла… Вот такая история…
Нина обхватила девочек за плечи, притянула к себе и поцеловала сначала одну, потом другую.
– Теперь вы точно знаете, что ангелы бывают разные. Есть с крыльями и без, а у некоторых даже хвост присутствует. Главное – не то, как они выглядят, а то, что они делают, правда?
Девчонки кивнули, и Аня потянула к себе свой рисунок. Взяв серый карандаш, она принялась рисовать полоски на крыльях своего ангела, а Нина улыбнулась и вышла из комнаты. Какое-то время за столиком было тихо, а потом Аня спросила, не поднимая глаз от рисунка:
– И давно тебе мама рассказала?
– На мой день рождения. Месяц назад.
– Это когда бабушка нам котят подарила?
– Ага. Мама сказала, что они Муркины прапрапра-… Я забыла сколько раз, но внуки. В общем, ее родственники. А значит, тоже немножечко ангелочки.
– Да уж. Это ты моей маме расскажи! Когда мой Барсик по ней ночью скачет, она его немножко другим словом называет!
Дети прыснули, а потом расхохотались уже в голос. Они старательно водили карандашами и фломастерами по бумаге до тех пор, пока не услышали, как зовет их тетя Лена, которая резала торт и подгоняла сестер с чаем. Тогда Аня с Машей, прихватив рисунки, помчались в гостиную, обгоняя друг друга, спеша отдать подарки бабушке и голося так, что даже взрослые смолкли на минутку.
– Бабуленька! Это тебе!
И кто-то из мужчин, заглянув через плечо тещи, удивленно поднял брови, а потом спросил:
– Это что? Ангелы? Красивые! Только… Почему у них хвост? И почему они в полоску? Разве так бывает?
И Аня, глянув на Машу, а потом на Нину, которая улыбалась, твердо сказала:
– Бывает!
Аспид
– Мама… – Настя изрекла это так глубокомысленно, получив тяжелым томиком Пушкина по голове, что даже безобразник Аспид замер на мгновение, с любопытством разглядывая хозяйку, а потом продолжил свою прогулку по книжной полке над кроватью.
Книга, принадлежавшая еще бабушке Насти, свалилась на пол и трепетала там теперь страницами на легком сквозняке, явно возмущенная подобным обращением.
– Да, глупая была затея повесить полку над кроватью… А ведь мама мне говорила… Надо было ее послушать! – Настя потерла лоб, предвкушая знатную шишку на том месте, куда ее приложил корешок многострадального томика. – Интересно, почему мудрая мысль, что родители иногда правы, приходит к нам уже после граблей? Бывает так, чтобы без этого сенокоса и увечий?
Аспид, выслушав все это, пристроился на крае полки, почесал умопомрачительно длинной лапой за ухом, а потом, недолго думая, сиганул вниз, приземлившись прямо на живот Насти.
Заорать Насте не позволила только гордость. Что это она за хозяйка такая, если кот способен ее довести до истерики в три минуты? И это даже еще не рекорд. Обычно хвостатый с этой задачей справлялся гораздо быстрее.
Ухватив довольно жмурившегося кота за шкирку, Настя заглянула в его зеленые глазищи и дернула за ухо:
– Мне сегодня ко второй паре, злодей! И зачем ты, спрашивается, бабушкину книгу трогал? Зачем уронил на меня светоч русской поэзии? Думаешь, я так поумнею быстрее? Вряд ли это поможет в моем случае. Все! Я обиделась! Не буду тебе больше читать!
Кот изобразил удивление, и длинный розовый язык прошелся по Настиной руке шершавой теплотой:
– Да, да, подлизывайся теперь! Брысь! Раз уж я встала, то пойдем гулять до кофейни. Я вчера не успела в магазин зайти, а у нас с тобой кофе закончился.
Аспид, которого Настя турнула с кровати, развалился на коврике, наблюдая за хозяйкой, и тронул лапой книгу, которую свалил с полки.
– Не смей! – Настя хлопнула по нахальной лапе и отобрала у кота свою драгоценность. – Это же моя любимая! Мне бабулечка ее в детстве читала каждый день почти. Хотя, что я тебе объясняю? Откуда у котов возьмется тяга к русской словесности?
Аспид посмотрел на хозяйку с такой обидой, что Насте на мгновение стало жаль этого неугомонного хулигана.
– Ладно! Я знаю, что ты тоже сказки любишь. Особенно про котиков. Нечего мне тут униженного и оскорбленного изображать! Это не я тебя разбудила.
Кота подарила Насте мама. Когда уже точно знала, что скоро ее девочка останется совсем одна, попросила соседку съездить в питомник, а после вручила маленькое лопоухое нескладное чудо дочери.
– Имя сама придумаешь.
– Мам! Ты же всегда была против животных в доме.
– А теперь очень даже «за»! Посмотри, какой он милый! И очень общительный! Пока тебя не было, он нам с Ирочкой такие серенады пел! Тебе теперь скучно не будет…
– Мама!
– Не мамкай! Так надо, Настена!
А потом они вместе долго гадали, как назвать это черное худое чудовище, которое мгновенно устроило «веселую» жизнь Насте, ее матери и даже соседям, которые, впрочем, не жаловались, несмотря на то, что неугомонный кот регулярно устраивал ночной «тыгыдык», не обращая внимания на время и условности.
Уже потом Настя оценила то, что сделала для нее мать. Кот и правда оказался очень общительным. Он не давал девушке даже минуты покоя, требуя внимания и ласки. И Настя вытирала слезы, чтобы видеть, как этот черный безобразник скачет по комнате, висит на шторах, а потом лезет обниматься, что-то все время вещая на своем кошачьем.
Вот и сейчас говорливое создание вилось под ногами девушки, не давая одеваться.
Джинсы, футболка и старенькие кеды. Пока можно и так.
Наряжаться Настя не любила, делая это только по принуждению, да и то в редких случаях, вроде свадьбы своей двоюродной сестры, которая состоялась как раз накануне.
Вспомнив о прошедших выходных, Настя поморщилась.
– Пора бы уже и о семье подумать, детка! – прогундосила Настя, подражая своей тетке, Анне. – Вот моя Аллочка – умница и красавица! Все вовремя, а ты… Настенька, так нельзя! Я твоей маме обещала…
Настя сердито швырнула плед на кровать и плюхнулась следом.
– Надоели! Еще и маму приплетают каждый раз… Как будто кроме замужа других дел на свете нет!
Аспид наклонил ушастую голову на бок и неожиданно чихнул.
– Вот! Даже ты со мной согласен! Значит, я не вру!
Настя приободрилась было, но, глянув на кота, который в позе сфинкса уселся у ее ног, снова нахмурилась:
– Не был бы ты котом, решила бы, что ты смеешься надо мной!
Аспид что-то муркнул в ответ и дурашливо заскакал по комнате.
– Угомонись! Свой план на сегодня ты уже перевыполнил! – Настя поставила книгу обратно на полку и потянулась за шлейкой. – Иди сюда!
Назначение этого атрибута Аспид знал прекрасно, а потому позволил отловить себя и даже просунул передние лапы туда, куда полагалось. Настя выгуливала его довольно часто, и все соседи давно перестали удивляться этой парочке: девушке с растрепанной косой и черному худому коту, гордо вышагивающему рядом с ней. Даже сердобольная тетя Ира, подруга Настиной матери, давно перестала ахать при виде Аспида.
– Что ж он такой худой у тебя, Настена? Кормила бы ты его, что ли…
– Тетя Ира, он лопает как не в себя! Это порода такая. Не в коня корм, как мама говорила.
– На тебя похож! Такой же изящный и точеный! – Ирина Андреевна Наклонялась, чтобы почесать лопоухое чудо, и улыбалась. – А уши-то! Уши!
– Что, тоже копия? – Настя невольно тянулась к своему уху, а потом, рассмеявшись, отмахивалась от соседки. – Тетя Ира!
– А я что? Я – ничего! Красивые у вас уши! Зайди ко мне вечером, я пироги затеяла, а у Аленки сочинение. Поможешь?
– Легко! Пусть пишет. Я проверю.
С домашним заданием Настя внучке Ирины Андреевны помогала постоянно. Оставшаяся без родителей девочка жила с бабушкой и Настю давно уже воспринимала как старшую сестру.
– Ты одна, и я одна… Настя, а можно, мы будем вместе?
Алена, так рано понявшая, как жесток бывает этот мир, с бабушкой на «грустные» темы предпочитала не разговаривать.
– Понимаешь, она тогда плачет и совсем старенькая становится.
– Да ты что, Аленка, у тебя еще очень молодая бабушка!
– А мне тогда кажется, что старая. Она как будто жить не хочет. Настя, мне страшно! А если и с ней что-то случится? Меня тогда в детский дом отправят?
– Вот еще! Ничего с твоей бабушкой не случится, Аленка! Нечего панику наводить!
– А вдруг? Мама с папой тоже не болели! А теперь их нет, – Алена смотрела на Настю так серьезно, что той становилось не по себе.
О том, что случилось с родителями Аленки, Настя, конечно, знала. И не понимала, как можно отнестись так безответственно к своему ребенку. О том, что пятилетняя Алена больше двух суток провела в одной квартире с родителями, погибшими от передозировки, Настя с матерью узнали первыми. И именно они присматривали за девочкой по очереди в больнице, пока Ирина Андреевна улаживала вопросы с опекунством. Аленка осталась с бабушкой, а у Насти появился маленький такой, почему-то вечно лохматый «хвостик».
– Я тебе не мешаю? – Алена, которую бабушка иногда оставляла у соседей, когда выпадала ночная смена, прижималась к Настиному плечу. – Можно, я посижу с тобой рядом?
Настя укутывала девочку в плед, обнимала и продолжала зубрить историю или геометрию, но теперь уже вслух. Ребенок под теоремы и даты засыпал так быстро, что прибежавшая забирать внучку Ирина Андреевна нередко оставляла ее на широком Настином диване.
– Так жалко ее будить…
– И не надо! Пусть спит! Я завтра ее сама в садик отведу. Отдыхайте, тетя Ира!
Потом Ирина Андреевна скажет, что именно благодаря Насте Аленка выкарабкалась из своих кошмаров, которые преследовали девочку первый год после потери родителей.
– Кричит по ночам. Я ее разбужу, а она потом засыпать отказывается.
– А у меня спит спокойно почему-то.
– Наверное, потому, что ты, Настена, для нее стала якорем.
– В смысле?
– Держишь ее в покое. Понимаешь? Я должна бы, конечно, но почему-то Аленка тебя для этой цели выбрала. Как мне тебя отблагодарить за то, что ты для нас делаешь?
– Никак! Пусть просто Алене станет полегче.
Случай для того, чтобы выразить свою благодарность молоденькой соседке, Ирине Андреевне представился, к сожалению, очень скоро. Мать Насти слегла, и девушка совершенно растерялась.
– Не надо бояться, Настена! Я рядом! – Ирина, работавшая операционной медсестрой в больнице, разделила с Настей все заботы, связанные с уходом. – Учись только! Мама очень переживает на эту тему. Поступи туда, куда вы наметили, и это будет самая лучшая пилюля для нее! Ей нужны положительные эмоции, Настена!
Настя успела не только поступить, но и закончить первый курс, положив на тумбочку у кровати матери зачетку, пестревшую отметками «отлично», до того, как болезнь все-таки победила.
И тут Ирина Андреевна не бросила Настю. Организовав все, она держала девушку за руку все время, пока они бегали, оформляя документы и договариваясь с ритуальной службой.
– Я с тобой, девочка! Мы справимся!
Тетка Насти, которой Ирина Андреевна позвонила сразу, как только матери девушки не стало, вежливо объяснила, что приехать не сможет и появилась у племянницы только на девятый день после похорон.
Настя, опухшая от слез, встретила ее и долго не могла понять, чего от нее хотят.
– Поживешь у меня. Квартира большая, места всем хватит. А то тут у тебя совсем мрачно! Ремонт бы сделать небольшой не мешало.
– Мы не могли. На лечение много денег нужно было…
– Я знаю, Настя. Поэтому и говорю – тебе лучше будет пожить у нас. Все-таки мы – твои единственные родственники.
– Спасибо, тетя Аня, но я хочу остаться дома.
– Как знаешь. Но я часто не смогу к тебе приезжать, а ты еще совсем молоденькая. Всякий обидеть может. Подумай!
Настя тогда наотрез отказалась, а потом поняла, что правильно и сделала.
О том, какие планы были у тети Ани на ее квартиру, Настена бы и не догадалась, но Ирина Андреевна была куда как прозорливее девятнадцатилетней своей соседки.
– Настя! Даже не думай! Никого сюда не пускай, а то без жилья останешься!
– Почему?
– Да потому что! Не хочу я про людей плохо! Мало ли, может ничего такого и нет. Просто послушай меня и пока ни на какие предложения тетки не соглашайся. Время покажет.
Насте позже пришлось признать, что Ирина Андреевна оказалась права. Даже полгода не прошло, как тетя Аня снова заявилась в гости и попросила у Насти разрешения подселить к ней Аллу.
– Вы обе девочки. Университеты ваши рядом. Аллочке было бы куда как легче добираться на учебу от тебя, чем ехать через весь город. Квартира большая, и вы друг другу не помешаете.
Настя даже не успела ничего сказать в ответ. Ирина, которая забежала к соседке, чтобы попросить присмотреть за внучкой, вмешалась в разговор и, улыбнувшись, спросила:
– Настена, а что же ты не скажешь тете, что замуж собралась? Как это вы будете жить все вместе? Разве Дима не будет против? Ой, Анна Петровна, такой хороший мальчик! Из очень приличной семьи! Я так рада за нашу Настеньку! И мама бы ее порадовалась… – Ирина Андреевна смахнула слезинку и вздохнула. – Настена, почему тете ничего не сказала? Нехорошо это! Она бы за тебя порадовалась!
Настя, которая сидела, открыв рот, даже не нашлась, что ответить.
– Стесняется! – Ирина Андреевна доверительно понизила голос. – Все-таки девочка взрослая уже, а парень только сейчас появился. Она ж вся в учебе, да теперь вот и в работе. Все сама! Все сама! Помочь-то некому. Умничка! Мама бы тобой очень гордилась, Настюша!
Анна, нахмурившись, свернула разговор и, наскоро распрощавшись, уехала, а Настя, выпроводив тетку, в недоумении воззрилась на соседку.
– Настя! Что ты на меня смотришь? Так надо!
– Где-то я уже это слышала… А кто такой Дима? – Настя едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, глядя, как прячет глаза Ирина. Врать она отродясь не умела, а тут выдала такое, что Настя подумала, что совершенно не знает эту маленькую пухленькую женщину с мягкими уютными руками и тихим голосом.
– Да Бог его знает! Я даже имя толком придумать не успела! Назвала первое попавшееся.
– Спасибо…
– Ох, Настена! Как же вам, девочки мои, материнской ласки и внимания не хватает. Не я должна за вами присматривать, конечно. Но что смогу – сделаю!
Кофейня, к удивлению Насти, оказалась закрыта.
– О как! А как же завтрак? – глядя на внимательно смотревшего на нее кота, спросила Настя. – Тут нам кофе не дадут. Придется искать где-то в другом месте. Тетя Ира уже на работу ушла, наверное. Хотя нет, что-то я путаю. Она сегодня в ночную. Странно! А почему тогда Аленку не привела?
Не успела Настя договорить, как кот рванул куда-то в сторону, дернув поводок, и девушке пришлось обернуться.
То, что она увидела, заставило Настю замереть на месте.
Ирина Андреевна, зареванная и растрепанная, бежала по тротуару в домашних тапочках, что-то крича Насте.
– Господи! Как же хорошо, что я тебя нашла! Беда, Настена! Аленка пропала!
Настя почувствовала, как воздух вдруг закончился. Она хотела вдохнуть, заставить сердце биться дальше, и не могла. Аспид цапнул ее за ногу, выбрав местечко там, где заканчивался носок, и острая боль заставила Настю прийти в себя.
– Как пропала?!
– Я утром домой пришла после смены, а ее нет! И не ночевала! Постель не разобрана и рюкзака школьного нет! Настя, ты же знаешь, она не могла сама! Никогда бы Аленка так не сделала! Господи, что делать-то? Где мое дите?!
Истерика почти завладела Ириной, и Насте не оставалось ничего другого, как отвесить соседке пощечину, а потом крепко обнять, прижав ее к себе:
– Тетя Ира! Мы ее найдем! В полицию надо. И… Я еще подумаю! Идем!
Подхватив Аспида на руки, Настя почти бегом кинулась по улице, а потом обернулась и почти силком сунула кота в руки Ирине.
– Держите! Крепче! А то удерет! Придется тогда двоих искать! Мне позвонить надо!
Ирина вцепилась в кота как в спасательный круг. Аспид недовольно мяукнул было, но стерпел. Он не пытался вырваться, а напротив, прижался к женщине, обняв ее длинными лапами за шею.
Через час у дверей отдела полиции, куда Настя привела Ирину, собралась небольшая толпа. Здесь были студенты из группы Насти, а также те, кто учился на параллельных потоках, и даже несколько преподавателей. Все, кого успели собрать за это время.
Невысокий юркий паренек лихо затормозил у крыльца отделения, пристроил велосипед к перилам лестницы, ведущей ко входу, и расстегнул рюкзак, достав оттуда распечатанные ориентировки с фотографией Аленки.
– Подходите ко мне! На всех, может, и не хватит, но вам лучше не ходить по одному. Я сейчас распределю вас по району, а дальше посмотрим. Связь держать в телефонном режиме со мной, Настей или Дмитрием. Дима! Где ты? Иди сюда! Покажись, чтобы все тебя увидели!
Долговязый, нескладный парень махнул рукой и пристроился рядом с говорившим на нижней ступеньке.
