Сон наяву

– И, еще. У меня есть сомнения по поводу верности моей жены, – спокойно сказал Мишель, глядя на свое отражение в огромном зеркале.

– Пресвятая Дева Мария! – Дени опустил в пол глаза и перекрестился.

– Неужели наша парижская прислуга ничего не говорила по этому поводу? – герцог пристально следил за взглядом камердинера.

– Если это касается такой щекотливой темы, то навряд ли они что-то скажут об этом слуге его светлости, – поклонился Дени.

– Я до сих пор могу не сомневаться в твоей верности?

– Что вы ваша, светлость! Вы спасли мою малютку! Я буду служить вам до конца своих дней! – Дени закончил с туалетом герцога и отошел в сторонку, поправляя свою сине-оранжевую ливрею, цвета дома де Омалей.

– Хорошо, идем вниз! А то дамы заждались, небось! После ужина принесешь книги сюда, потом поешь на кухне со слугами и можешь спать. Сегодня ты мне больше не понадобишься.

– Слушаюсь, ваша светлость! Лакеи принесут воды перед сном.

– Ступай уже! – Де Омаль снова натянул на себя мрачную строгую маску и спустился в столовую, где его ожидали жена и теща.

– Мадам, – герцог приветствовал легким наклоном головы обеих женщин и сел за стол.

– Хорошо ли устроились, ваша светлость? – заискивающе спросила старая графиня.

– Да, как всегда, благодаря вашим стараниям, уважаемая графиня. Надеюсь, ваши неповоротливые лакеи уже начали заниматься моей ванной! – герцог намазывал на хлеб печеночный паштет дикой утки.

– Конечно, ваша светлость! – графиня бросила грозный взгляд в сторону мадам Мирсо, которая тут же испарилась из столовой. – Простите сегодня за скромный ужин. Мои повара уже неделю готовятся к празднику. Соберутся многие знатные семьи Берри и несколько семей из Орлеана. Нам нельзя ударить в грязь лицом.

– В отличие от его величества я не страдаю обжорством, поэтому мне вполне будет достаточно того, что есть на столе. Тем более я знаком со стряпней вашей кухарки. Дорогая герцогиня, а вы чего так притихли? Чем-то расстроены? – герцог бросил взгляд на супругу.

– Растрясло в карете, дорогой. После ужина лягу отдыхать. Завтра ужасный день.

– Мадлен? – непонимающе посмотрела на нее графиня.

– Я имела сборы к вашему дню рождения, графиня! – надменно произнесла де Омаль.

– Кстати, графиня я привез вам в подарок очередную картину Ботичелли Сандро и прекрасное колье из турмалинов и к нему серьги.

Мадлен застыла, прикусив губу. Графиня, увидев, что для дочери это такой же сюрприз, как и для нее, сделала легкий поклон головой.

– Ваша светлость, очень щедр!

– Я считаю, что этот подарок будет очень достойным подарком для матери моей жены! Мадлен, он лежит у меня на столе. После ужина можешь вручить подарок ее сиятельству!

– Конечно, герцог! Я так понимаю, это из последнего плавания Ламбера к берегам Африки?

– Иногда ты умеешь думать, – граф аппетитно отрывал крылышки нежных каплунов.

– Значит, и для меня есть подарок? – герцогиня выжидающе смотрела на герцога, который не удостоил ее внимания.

– Дорогая, для твоих шкатулок уже нет места в твоих парижских апартаментах. Мне, кажется, что я так достаточно много трачу на содержание солдат для защиты своей территории от грабителей.

– Мишель!

– Мадлен, графиня, спасибо за ужин, – встал из-за стола герцог, после того как ему подали емкость с водой вымыть руки. – Спокойной ночи.

– Вы не навестите меня сегодня, ваша светлость? – встала из-за стола герцогиня.

– Нет, дорогая. Вам надо выспаться, чтобы завтра блистать перед местной знатью!

– Было бы в чем! – бросила салфетку Мадлен прямо в блюдо с креветками в винном соусе.

– Как же десерт, ваша светлость? – встала графиня.

– Я его отведаю в своей комнате! – крикнул на выходе из столовой Мишель. – Идем в кабинет, – бросил он ожидающему его Дени.

Герцог сразу нашел на миниатюрном бронзовом столике с резными ножками домовые книги. Дени сгреб их в охапку и понес в комнату господина. Мишель закрыл за собой кабинет и, проходя мимо галереи графини, которая так гордилась ее содержимым, остановился, заметив на лестнице горничную, которая с такой страстью разглядывала картину Тициано Вичелио, что невольно улыбнулся и шутливо спросил:

– Вы увлекаетесь живописью, мадмуазель?

София резко обернулась и, не удержав равновесие, упала прямо в руки привлекательному незнакомцу.

– Вы не ответили на мой вопрос, – Мишель с жадностью всматривался в это покрасневшее милое личико в форме сердца, улавливая тонкий свежий запах цитрусовых и жасмина.

– Да, месье, – не отрывала взгляда от серых глубоких глаз мужчины София.

– И кто вам больше импонирует, милая девушка?

– Мне сложно об этом говорить! Каждый по своему уникален в этой стезе. К примеру, кисть Леонардо да Винчи никак не может сравниться с кистью Карпаччо Виттори блистательным колористам, который так прекрасно доносит краски моря.

– Интересно.

– Мне тоже, – улыбнулась София. – Только мне не совсем удобно разговаривать у вас на руках, месье!

– О, да, простите! – Мишель осторожно поставил ее на пол, перебирая тонкую талию своими гибкими длинными пальцами, желая почувствовать эту необыкновенную девушку, свалившуюся на него, можно сказать с неба.

– Вы, наверное, один из гостей графини? – вежливо спросила она.

– Да, верно. А вы служите в этом доме?

– Да, – быстро ответила девушка. – Очень много девушек и женщин привлекли для уборки дома ко дню рождения хозяйки.

– У меня такое чувство, что вы не из этого мира? – протянул к ее талии руки Мишель.

– Возможно, – улыбнулась София и осторожно убрала руки графа. Герцог ловко перехватил ее ручки и сжал в своих горячих ладонях.

– Такая утонченность, аромат. С каких пор горничные пользуются парфюмом, который не имеют хозяева?

– Софи!– послышался крик экономки.

Мишель тут же отошел от девушки и, не желая ее компроментировать, быстро пошел по коридору к лестнице на второй этаж, унося с собой незабываемый образ прекрасной служанки.