Партия, дай порулить

– Тем не менее, «Глас народа» уже успел открыть в крупнейших городах страны общественные приемные. Они, кстати, себя очень неплохо зарекомендовали. Но саму их работу нужно немного изменить. Обновляться, так обновляться! Во-первых, за каждой приемной закрепим определенный состав наших членов. Вот список людей, которые будут работать в каждом конкретном центре, – и он потряс в воздухе бумагой. – А во-вторых, долой безликость! Каждая такая приемная будет иметь свое название. Это будет наше ноу-хау!

И Антон Семенович небрежно засунул в брюки выбившийся угол рубашки.

– Что это за зверь «общественная приемная»? – весело спросила Глафира. – Я не в курсе.

– Это значит, что вы в определенные часы сидите и ведете прием недовольных граждан. Выслушиваете их жалобы и помогаете им.

– Ничего себе! Как это «помогаете»? Всем не поможешь. Тут себе бы помочь, – на одном дыхании выпалила Глаша.

– Кому сможете, тому и поможете. А вообще, все остается по-прежнему. Кто уже работал в приемных, тот знает. Ваша задача – собирать жалобы, докладывать в центр, а решать будем мы, – проскрипела Элла Эльдаровна.

Много лет назад она переболела тяжелой формой гриппа, который дал осложнение на голосовые связки. С тех пор ее голос напоминал скрип колеса несмазанной телеги.

– Все, все свободны. Вот списки, изучите, и завтра вечером ждем вас здесь же. Будет пресса. Так что приоденьтесь. Ответы на вероятные вопросы журналистов подготовим.

Глава 2

Глафира Радова подошла к двухэтажному обшарпанному зданию, в котором теперь будет находиться одна из общественных приемных партии «Народная власть». Все-таки ее решили назвать именно так, а не «Глас народа». И чего они только спорили об этом? Практически одинаковые названия.

В эту партию ее привела подруга Назира. Как-то она прибежала и возбужденно начала рассказывать, что познакомилась с обалденным мужчиной.

– Ты не представляешь, что это за мужик! Красавец, бабок куча, тачка крутая! Вот это жизнь! Нам надо завязывать с малолетками тусоваться, иначе так и будем жить: замуж, спиногрызы, пеленки, сопли… И копейки считать до самой смерти.

– Ну а что делать? Все так живут, и мои родаки так же, и твои.

– Вот именно! Поэтому я так жить не хочу! Я думала и придумала. Тот мужик, с которым я познакомилась, он в партии какой-то состоит. И там таких крутых, как он, не один и не два. Нам с тобой тоже нужно туда записаться членами. Это наш шанс.

Вот так Глафира в свои девятнадцать лет попала в партию «Народная власть» и сегодня заступала на дежурство в ее общественную приемную. А Назира приложила все силы, чтобы они попали именно в актив партии, иначе, как утверждала подруга, не стоит и начинать.

На стене у входных дверей висела табличка с надписью:

«Искра». Общественная приемная партии «Народная власть».

«Искра» – это, получается, название их офиса. Тот, что в Черемушках, называется «Пламя», на Кутузовском – «Мы вместе». Короче, полная пурга. Сидеть и выслушивать жалобы нытиков Глафире не хотелось совсем, но Назира убедила подругу в том, что так надо.

– Ты пойми, мы должны себя хорошо зарекомендовать. Тогда пройдем в верхние слои, а там уже всякие собрания, тусня…

Назиру прикрепили к офису на Кутузовском. Глаше предстояло дежурить вместе с фигуристой блондинкой Аллочкой. Она была очень похожа на Памелу Андерсен. Глафира с Назирой так и стали между собой ее называть – Памела.

Еще с ними в офисе будет находиться та бесцветная моль, которая умничала на последнем собрании партии. Ее звали Кира, но подруги прозвали ее Теткой. А как еще?! Мало того, что ей в обед сто лет (Глафира узнала, что ей – о ужас – тридцать четыре года), так она еще и одевается в жуткие растянутые шмотки. Глаша даже подозревала, что та сама их вязала. А еще волосы некрашеные, какого-то серо-буро-малинового цвета, нещипаные брови. Губы, правда, у нее красивые, да и глаза ничего, но все какое-то размытое. Короче, Тетка. Вот ей бы, Глаше, такой рост, как у Киры – так она моделью могла бы стать, а не в партии этой париться.

Главным над ними назначили Сергея Торопова. Глафира его самого еще не видела, но машину разглядеть успела. Задрипанный Опель, которому лет десять, не меньше. Опель-попель.

Пятым участником их коллектива будет приятная женщина по имени Татьяна Митрофановна Сологубова. У нее стильные шмотки, неплохая тачка. Глаша знала, что та работала врачом. Врачиха. И замужем. Странно, что ей нужно в этой партии?

Глафира вошла в приемную. Все уже были на местах.

– О, явилась. У нас сегодня прием начинается в десять. А уже пол-одиннадцатого. Мы за тебя пахать не собираемся, – возмутилась Аллочка.

– Да ладно, Алла, пока ж сами справляемся. Так что ничего страшного, – вступилась за опоздавшую Кира.

– Ну и что? Получается, я должна приходить вовремя, а эта соплячка нет! – не успокаивалась скандалистка.

– Так, тихо, Ал! Нам вместе работать не один день. Так что ругаться нельзя, – встряла Сологубова. – Идите, Глаша, на свое место. Вот ваш столик, ноутбук. Регистрируем жалобу, кратко описываем проблему и пересылаем в центральный офис на анализ. А потом получаем ответ: или нам самим с делом разбираться, или его за нас решат.

В приемную вбежал Вениамин Краснов, кинул на стул большую холщовую сумку и стал одну за другой вынимать оттуда таблички, которые нужно было прикрепить в офисе «Искры».

– Всем привет! А я к вам. Вот, буду приколачивать. Как вы, работаете? – выпалил он без пауз. – А стремянка здесь какая-нибудь есть?

На него смотрели несколько пар глаз. Никто ничего не ответил и не пошевелился.

– Эй! Гараж! Стремянка есть?

Наконец, на его тарахтенье отреагировала Кира. Вениамин ее хорошо запомнил, она была симпатичной, только уж больно неухоженной. И тихая такая. Просто Тютя. Хотя, на последнем собрании она отличилась, куда только ее робость подевалась.

– У нас есть табуретка. Если вы на нее встанете, то мы подержим вас за ноги, – сказала она.

– Не нужно меня держать. Я справлюсь. Где ваш стул? – отмахнулся Веня.

Пока он любовался табличками, Кира принесла из соседней комнаты табурет.

– Поможешь? – спросил Краснов у Глафиры.

Девчонка была классной: сережка в носу, татуировка на запястье, рваные джинсы. Вениамину такие нравились.

– А чего тебе помогать-то? Гвозди подержать? Обойдешься, – Глафира была девушкой современной, и умела дать отпор особо навязчивым.

– Ну и ладно, – сразу согласился Веня. – Сам справлюсь. А чего вы такие смурные? Чего молчите-то?

– К нам люди приходят со своими бедами. Настроение от этого не повышается, – снова вступила в разговор Кира.

– Да перестань! – прервала ее Аллочка. – Обычные проблемы, как у всех: ЖКХ, денег нет, работы нет, муж бьет, пьет, дети тунеядцы…Ходят, жалуются. Странные люди, верят, что кто-то им поможет. А если вам интересно, молодой человек, почему я молчу, так я скажу – хочу и молчу, – без перехода ответила она Вениамину.

Она надула губки, тряхнула волосами и сердито отвернулась.

Веня хмыкнул:

– У вас, как в грузинском анекдоте. «Дэвушка, такой красивый, почему молчишь»? А она ему: «Хочу и молчу». А он: «Вах, вах, хочешь и молчишь»!

И он захохотал так заразительно, что, несмотря на то, что анекдот был с бородой, остальные тоже прыснули со смеху.

Вениамин отсмеялся и стал примерять вывеску к стене.

– Что это? – подошла к нему Сологубова.

Она была в стильном брючном костюме вишневого цвета. Гладко зачесанные темные волосы, ненакрашенные глаза и пухлые губы, подчеркнутые темной помадой винного оттенка.

Вениамин скосил на нее глаза, не будет же он пялиться на женщину в два раза старше его. Она была очень даже ничего, а если бы еще надела юбку, да покороче! Вообще была бы секси. А так – кофта с жабо, узкие брюки, очочки… Училка, одним словом.