Значит, не было бы и меня. Исторический роман

Сёстры поспешили за ним. Находясь в помещении, им стало жарко, и они поснимали платки. Хотя тепло в коровнике было обманчивым. Там, конечно, было теплее, чем на улице, но всё равно изо рта шёл пар.

– Доброго здоровья всем, – шутливо произнёс он, подходя к гурьбе людей, живо о чём-то спорящих.

– Ну, наконец-то, Гаврилович! А мы без тебя справиться не можем! – начала с ходу женщина лет сорока пяти, с повязанным вокруг головы платком, словно Солоха у Гоголя.

Это была Анфиса. Про таких говорят, палец в рот не клади! Откусит! Ни баба, а мужик в юбке. И за тяжёлую мужскую работу бралась и за словом в карман не лезла. А на сенокосе наравне с мужиками шла, коса в косу. Бывали случаи, что на мужиков, то с кулаками, то с палкой могла в сердцах пойти. Анфису всё село знало заочно.

– Да, Гаврилович, рассуди нас, – вступил в разговор молодой парень лет тридцати пяти. – Я ей говорю, не надо телят около матери держать. Место в стойле мало, затопчет. А она мне говорит, что если отдельно их посадить, то помёрзнут или с голоду помрут, – продолжил он, продолжая горячий спор.

Степан Гаврилович посмотрел поочерёдно на обоих спорщиков, а в особенности на Анфису, а та была уже готова с кулаками идти на самого председателя. Затем, почесав голову под шапкой, произнёс:

– Анфиса, ты, конечно, права. Если отсадить, то могут и помёрзнуть и с голоду помереть…

Но, разгорячённая женщина не дала ему договорить.

– Я же говорила, что я права! А ты, Антошка, молод и не опытен! – начала радостно она.

– Погоди, Анфиса! Что ж ты за баба такая! Никогда до конца не выслушаешь, – продолжил председатель.

– Прости, Гаврилович, вырвалось… – смущённо произнесла она, но тут же добавила. – А я всё равно права оказалась…

– Анфиска! – уже прикрикнул Степан Гаврилович.

– Молчу, молчу… – пробормотала та, прикрывая свой рот ладонью. – Ну, ничё с собой поделать не могу, само вылетает…

Толпа еле сдержала смех, а председатель неодобрительно посмотрел на Анфиску.

– Но и в стойлах места действительно мало, могут затоптать ненароком. Значит, надо отсадить отдельно и накормить, и обогреть вовремя. Правда, людей маловато, пока…. А похолодает, всех телят по домам, к печкам раздам и там уж, смотрите мне! – пригрозил Гаврилович.

Все сразу замолчали. Никто не хотел к себе в дом скотинку тащить: ответственность большая, да и убирать, следить за ним надо. А председатель человек уважаемый, серьёзный.

– Не переживайте, людей найдём! Главное, что б каждый по совести работал. Для телят больше соломы стелите и убирайте, что б сухо было. Новорожденных через каждые два часа кормить, остальных по требованию. Как за руками тянуться, так значит голодные. А вот, собственно и пополнение, – добавил Степан Гаврилович, указывая рукой на Ульяну и Катерину.

– Здрасте, я Анфиса Петровна, – тут же представила она сама себя.

Ульяна улыбнулась, а сама подумала, что тут знакомиться, когда её все село знает.

– Анфиса, знакомы ведь уже. Это ж я, Ульяна. Мы с тобой летом на картошку ездили, – напомнила она.

– Да, да… Что-то припоминаю, – произнесла Анфиска, уже успев утратить интерес к её персоне.

Она засмотрелась на Катерину, а точнее на Антона, который смотрел на девушку, как кот на сметану.

– А это кто у нас такая красавица? – спросила она.

– Я Катерина, сестра Ульяны, из-под Курска приехала, – смутившись, ответила сама девушка.

Катерина сразу почувствовала на себе заинтересованный взгляд незнакомца, но предпочла сделать вид, что ничего не заметила.

– Катерина, значит. Очень приятно, а я Анфиса Петровна, можно просто Анфиса, – улыбаясь, произнесла та.

– Анфиса Петровна, а ну ка покажи девчатам, что да как. А то время то идёт, а коровы не доены, телята не кормлены. А мы всё тут лясы точим, – напомнил председатель.

Анфиска подбежала к Ульяне и Катерине, как будто вокруг никого больше не было, и, взяв их под руки, пошла, показывать, что от них требуется.

– А вы чего стоите? – спросил с улыбкой Степан Гаврилович, обращаясь к остальным.

Все стразу оживились и тут же направились по своим делам.

– Антон, а ты чего замер? Не уж-то Катерина понравилась? – спросил председатель, глядя как тот провожает взглядом статную фигуру девушки.

– Ты, смотри, не балуй! А то всё твоей Олесе расскажу. Святая баба, памятник ей при жизни должен поставить. И помни: у тебя детишек уже двое, – напомнил по-отечески председатель, хлопая по плечу.

Напоминание о детях и жене вернуло Антона на землю, но на Катерину он глаз всё-таки положил.

Целый день Ульяна и Катерина возились в коровнике. И подоить надо и телят покормить. Коровам и подросшим сена дать, соломки подстелить, воды чистой налить и, конечно же, стойла почистить. … Работать, не переработать. Что говорить вымотались сёстры с непривычки за целый день.

Ульяна работала, как обычно, с полной отдачей, а это было тяжело не заметить.

– Ульяна Даниловна, вы как всегда работаете не покладая рук, – с улыбкой произнёс Степан Гаврилович, издали наблюдая, как та возится с телятами.

– Как могу, – вытирая пот со лба, ответила Ульяна и улыбнулась.

– Как детишки? – поинтересовался он. – А Колька? Хоть чем-нибудь вам помогает?

– Нет. Я его уже больше двух лет не видала, и видеть не желаю, – ответила Ульяна, скинув улыбку со своего лица.

Степан Гаврилович провёл рукой по густым усам, почесал затылок под шапкой и произнёс:

– Да… Паршивец он! И вспоминать о нём не стоит. А ты… баба видная, погоди, кого себе и приглядишь…

– Ой! Не смеши, Гаврилович! Кому нужна баба, которой уже за сорок, да еще и с двумя детьми, – ответила Ульяна, закрывая загородку в стойле.

– А ты не говори так. Я ж говорю, что баба ты видная, глядишь, кто и найдётся, – снова повторился председатель.

Ульяна убрала волосы под платок, немного отряхнула фуфайку от соломы и сказала напрямую:

– Степан Гаврилович, а не ты ли ко мне клинья подбиваешь?!

Тот опешил и сразу смутился, завертел головой по сторонам, чтобы никто не услышал. Тут в коровнике и у рогатых уши есть!

– А что? Я не мужик что ли? – ели сдерживаясь, произнёс председатель.

От таких слов Ульяна оторопела и, сама того не ожидая, рассмеялась.

– Ульянка-а! Скоро домой? Я уже закончила. А то смотри, ветер поднялся и темно уже…, – окликнула не совсем вовремя Катерина.

Ульяна подошла к председателю и, хлопая его по плечу, вздохнув, произнесла: