Прыжок в ночи

Десятки институтов в стране решают важные вопросы, а иногда и проблемы строительства, готовят всякую техническую документацию. Все союзные и автономные республики, края и области страны оказывают стройке помощь. Предстоящие планы волнуют любого советского человека. Но особую гордость испытывают сами строители дороги.

– Вот-вот! О чем я и говорю. – Подхватил слова прокурора сосед по купе с бокового места. – Теперь на многих участках работают воины-железнодорожники, как мой сын-сверхсрочник. Он служил в Амурской области. И в начале строительства остался там жить и работать. Им доверили сооружение восточного участка магистрали. А это примерно половина всей трассы.

Насколько мне известно, наступление на тайгу началось еще зимой 1974 года. Воины пробивались сквозь мари и болота к местам, где намечалось создать базы строительства, построить жилье, школы, культурно-бытовые помещения, завезти технику, продукты, строительные материалы, проложить пути переправы.

Солдатам, вооруженным мотопилами и топорами, в этом деле помогала техника. Кусторезы освобождали трассу от леса и кустарника, бульдозеры срезали кочки на болотах, выравнивали места съездов на крутых берегах рек, планировали проезды на косогорах, расчищали снег. А потом уже можно было приступать к переправе.

И все это надо было сделать до наступления весенней распутицы, которая отрезала бы объекты от опорных пунктов и головных баз снабжения. Ведь путями для доставки вглубь тайги техники, материалов и людей были только дороги по скованным льдом рекам. И так на всех участках: по реке Гилюй, по рекам Бурея и Ниман.

По этим дорогам завозилось на трассу все необходимое. С приходом весны природа лишает строителей и этих путей сообщения. Перевозка людей и техники по льду таежных рек на сотни километров в пятидесятиградусный мороз сам по себе – случай редкий и очень опасный. И, кроме прочего, в конечных пунктах воинов-железнодорожников не натопленные дома, а неизведанная тайга.

И все равно бамовцы упорно выполняют свою нелегкую работу. Всю зиму на дорогах не смолкал гул моторов. Воины-железнодорожники торопились до весенней распутицы завезти детали сборных домов, жилые вагончики, мебель, технику, горючее, строительные материалы, одежду, на все лето запастись продовольствием. Задача решалась успешно.

Каждый день с перевалочных баз уходили колонны мощных машин, доставляя на глубинные точки трассы необходимые грузы. Все это требовалось для обустройства и для разворота строительных работ.

Девушки слушали рассказ мужчины с огромным интересом.

Катя призналась:

– Я и не представляла все это. И мало кто знает подробности освоения таежных просторов. Скажут, обычно по телевизору или напишут в прессе: «строители-железнодорожники продвинулись на пять там или десять километров вглубь тайги». И что же? Мы просто принимаем это к сведению. И не понимаем, какие испытания стоят перед ними ежесекундно.– В ее глазах было восхищение.

– И как же происходили эти переправы по льду? Без происшествий? – спросила она мужчин:

– А вдруг лед проломится, не выдержит грузы? – подхватила слова подруги Вера.

Невольный оратор улыбнулся:

– В жизни случается всякое, девочки. Часто бывает, идешь по ровному месту. Все, вроде, нормально. И вдруг, поскользнувшись, падаешь на землю и ломаешь руку или ногу. Так и здесь, все, вроде, рассчитали, а случаются просчеты: то мост не выдерживает нагрузки, то металл рушится от мороза, или приключаются какие-то природные катаклизмы, – ответил сосед с бокового места.

Он помолчал, копаясь в бумагах. Потом заговорил снова:

– Сын писал, что нередко воинам-бамовцам приходится вступать в борьбу со стихией. Как-то летом на Бурее из-за таяния льдов в горах и проливных ливней образовался паводок огромной силы. На борьбу с ним поднялись все. Были затоплены поселки, лагеря изыскателей, автодороги. Под угрозой оказались многие строительные объекты. Река, размыв подходы и отрезав мост от обоих берегов, со страшной силой обрушилась на искусственное сооружение.

Уже утром уровень воды в реке поднялся почти на девять метров. Такого не помнили даже старожилы. Бурея поглотила ледорезы. У самого моста образовался затор из деревьев и корневищ. Между пролетами моста и зеркалом воды оставалось пространство в сорок сантиметров, а вода все прибывала.

Батальон Светлова был поднят по тревоге. Комбат объявил: мост в опасности. Стали спрашивать у воинов:

– Кто готов десантироваться с вертолетов на мост для его спасения?

Вызвались многие. Но отобрали самых крепких и выносливых.

Кипела и ревела река, вздрагивал под ее напором мост, а смельчаки во главе с майором Светловым высаживались на него. Солдаты с ходу бросались к опорам, чтобы протолкнуть мимо них несущиеся деревья. Опора могла не устоять.

Тогда сам комбат спустился к ней, за ним последовали старший лейтенант Борисов и батальонный врач лейтенант медицинской службы Супрун. Офицеры втроем стали разбирать затор.

Вдруг бревно, на котором стоял Супрун, колыхнулось и, резко наклонившись, пошло по течению. За ним двинулась вся громада. Все ахнули от неожиданности. А молодой военный врач, пролетев несколько метров на бревне, сумел схватиться за пролет и, подтянувшись, выскочить на мост.

Наступила ночь. Схватка со стихией не прекращалась. Под лучами прожекторов солдаты и офицеры мужественно защищали мост. Было три часа ночи, когда расстояние между водой и мостом составило критические двадцать сантиметров. На мосту практически оставаться уже нельзя. Никто не покинул даже тогда мост, продолжая проталкивать заторы. Сутки длилось невиданное сражение. И солдаты победили.

– А я вот слышал по телевизору, что примерно в такой же ситуации оказались железнодорожники на берегу реки Гилюй.

– И еще был случай, когда строители трое суток боролись с вышедшей из берегов Селемджой, – сказал подсевший к участвующим в разговоре мужчинам пассажир из соседнего купе.

– Кроме того, много раз солдаты и офицеры боролись с пожарами в тайге.

Из разговоров стала вырисовываться картина жизни в тех местах, куда сейчас добирались Вера и Катя.

Отец парня-сверхсрочника продолжил разговор после перекура в тамбуре:

– А знаете ли вы, что первопроходцы – железнодорожники, высадившиеся в тайге, первую свою ночь проводили у костра, затем в холодной палатке, через некоторое время уже в палатке с печью.

– Страсти – то, какие! – перекрестилась тетя Валя. – Как можно вынести такие испытания? В мороз и на улице… Ужас какой-то. Тут когда батареи плохо греют, мы начинаем паниковать, жаловаться, требовать. Какой же все-таки ваш сын молодец. Не побоялся испытаний. И ведь на стройке в основном молодежь трудится, насколько мне известно. Вот уж истинные патриоты Родины!

– Вот, видите, что за народ эти бамовцы! Им поручили работу, они расшибутся, но выполнят его!

Собеседники согласно закивали головами.

Мужчина продолжил:

– Проходит неделя, месяц и на том месте, где был разожжен первый костер, появляется военный городок из палаток.

– И что же, в лютые морозы люди в этих палатках живут? – округлились глаза Кати.

– Представьте себе, – да. Но вы не думайте, бамовская палатка – это не та, которую мы привыкли видеть в туристических лагерях. Поставить палатку там – это срубить вначале бревенчатый сруб, проконопатить его пазы паклей и мхом, настелить пол, натянуть многослойный тент, установить кирпичную печь и поставить специальные утепленные двери.

Рота сына была высажена из вертолетов на дальнем километре трассы. Вокруг на десятки километров тайга. На календаре ноябрь, а столбик термометра опускался в те дни до минус сорока. – Мужчина снова достал из кармана стопку писем. Вынул из нее одно из них, потрепанное и зачитанное. Было видно, его не раз читали родители, вспоминая о своем бамовце.

– У меня есть письмо сына. Ваня написал его нам с женой много лет назад, когда остался на сверхсрочную службу вместо того, чтобы вернуться домой:

– Не беспокойтесь за меня. У меня все нормально. Я же мужчина, а не кисейная барышня. Вы ведь сами бывшие целинники. Должны понять, я не мог остаться в стороне, когда стране нужна была помощь.

Мужчина некоторые моменты в письме пропускал, говоря, что это собеседникам не надо, потихоньку зачитывал их лишь для себя.

К разговору в купе, где развязался целый диспут на тему о патриотизме молодежи, уже давно прислушивался весь вагон. Многие перебрались ближе к участникам интересной беседы. Стояла тишина.

Мужчина с боковой полки откашлялся. И потом снова стал читать письмо сына вслух:

– Лишь только мы высадились в тайге, тут же разожгли костер, согрелись и, взявшись за пилы и топоры, приступили к расчистке места под будущий жилой городок. Ровно месяц рота в трескучие морозы выполняла поставленную задачу.

А к 20 декабря уже не было того таежного пятачка, куда мы высаживались. На сотни метров раскинулась готовая к строительным работам площадка. За месяц мы построили десятки утепленных палаток, рубленый склад, столовую и жилой деревянный дом.

По несколько суток ударно работают воины в тайге. Топорами прорубают частокол из лиственниц, разбирают буреломы, преодолевают перевалы. Во время работы случается всякое: бывает, лопаются гусеницы бульдозеров и тракторов, рвутся буксирные тросы, трескаются шины машин. И все же колонны метр за метром углубляется в тайгу.

День сменяется ночью, сутки другими сутками. Без изменений. Главным для них считается выполнение поставленной цели, после чего они уходят дальше. А за ними на опорные пункты прибывают основные силы строителей дороги.

Перед ними тоже стоит задача – строительство жилых поселков и самой магистрали. Проходят месяцы, и таежные просеки становятся поселками с клубами и школами, магазинами и кафе, столовыми и детскими садами. Такими, как сейчас они выглядят.

Теперь люди живут в общежитиях и добротных домах, где слышны звонки в построенных школах, проходят вечера в новых клубах, открыты двери кафе, действуют магазины, столовые, бани, детские сады, прачечные и многие другие учреждения быта и культуры. Там работают радио и телевидение.