Сколько стоит один шаг?

Виктор: Кто сегодня ты и кто сегодня я. За семь лет сидения жизнь сломала меня. Это правда. А главное, что я узнал – это цену, которую нужно платить за благородство (пауза). Нужна ли она? Стоят ли результаты, такого количества погибших жизней и покалеченных судеб (грустно ухмыляется)? Я в твоих глазах жалкий сантехник, герой, переломанный судьбой (пауза). А может, соперник в жизненных предпочтениях (долгая грустная усмешка)? Или тот, кто другими путями, не такими как ты, шел к этой жизни (пауза)? Молчишь? Понимаешь, хотим мы этого или нет, у нас общее детство, в котором старались всех уравнять.

Антон: (Резко прерывает). За эти годы у каждого появились новые знакомые, но, ведь, никуда не делись старые. Ты обратил внимание, что в детстве мы сидели за общим столом, и сегодня тоже.

Виктор: Видимо, мы недооцениваем детские привязанности.

Антон: А я их и не оценивал. Просто рад, что они оказались сильнее предрассудков.

Виктор: Брось. Посмотри, как быстро убежали девочки.

Антон: Во-первых, они скоро придут, а во-вторых, правильно сделали: дали тебе возможность погасить смущение.

Виктор: Я не смущен.

Антон: Значит, им показалось (пауза). Вик, что случилось с тобой?

Виктор: Придется, повториться. Я с детства был сыт, доброжелателен, благороден (пауза). Если ты помнишь, меня интересовала душа.

Антон: Помню. Но сейчас вышеуказанные достоинства не соседствуют с полным желудком.

Виктор: Наверно (пауза). Я стремился к самоусовершенствованию, только не знал, до какой степени (пауза). Я даже не заметил, как стал врагом самому себе (пауза). Ты помнишь, как в нас вдалбливали любовь к человечеству, в которой нет ни капли любви к человеку.

Антон: Это ты понял только сейчас?

Виктор: Нет, но не так давно, как хотелось бы.

Антон: Ты продолжаешь самосовершенствоваться?

Виктор: Нет. Просто успокаиваю себя тем, что профессии физического труда нравственней, чем умственного.

Антон: Ты не хочешь рассказывать?

Виктор: Хочу. Я решил, что главная цель моей жизни – борьба за права человека. Я сделал этот шаг. Один шаг.

Антон: Его не нужно было делать?

Виктор: Не знаю. Но только те, кто возглавлял это движение, стремились, чтобы все было на виду, так сказать “под аплодисменты” (пауза). Но аплодисменты нужны актеру. А в данном случае – это заведомая фальшь. Понимаешь, делается, вроде бы, благородное дело, но с гнильцой.

Антон: Ты выходил на площадь?

Виктор: (С усмешкой). С группой товарищей.

Антон: Они потом тоже были товарищами?

Виктор: Не все.

Антон: Так что, правильно говорили древние: не заставляй человека переносить невозможное – он этого не выдержит.

Виктор: Не дураки были.

Антон: А как же с братством?

Виктор: Отношения между братьями тоже бывают разными.

Антон: Ты с ними сейчас поддерживаешь отношения?

Виктор: Нет – отработанный материал.

Антон: Ну, у тебя и формулировочки.

Виктор: За то, честно.

Антон: Должен сказать, что сантехник ты интеллигентный.

Виктор: Что воспитано, то воспитано.

Антон: Да (пауза). Я научился в этой жизни многому: казаться добрым (пауза), умным.

Виктор: Это очень много.

Антон: (С ухмылкой), Научи, как быть или казаться интеллигентным.

Виктор: Наверно, лучше просто быть.

Антон: Просто быть – это просто быть так воспитанным, и больше ничего. Понимаешь, такая малость.

Виктор: (Стараясь поменять тему). Когда-то было такое выражение – слуга народа. Ты из них?

Антон: Да. Но этой формулировки уже нет. Зачем быть слугой, холуем народа? Ведь, его место в коридоре.

Виктор: А как же быть с сущностью?

Антон: С этим сложнее. Холуй в должности – страшная вещь.

Виктор: А желающих толпы?

Заходят Римма, Анна, Елена.

Анна: (Энергично). Ну, что, ребята, пьем, беседуем, вспоминаем?

Виктор: (Подыгрывая ей). И пьем, и беседуем, и вспоминаем.

Елена: О чем беседуем?

Антон: О чем, о чем. О сегодняшних временах. О том, что сегодня пугачевщина конца 20 века.

Римма: Не поняла.

Виктор: (Объясняя очень доступно). Тогда грабилось, разбивалось, разрушалось.