Сколько стоит один шаг?

Анна: А в чем это ощущалось?

Любовь Антоновна: Понимаете, мы все с ужасом увидели, что обесценивание человеческих жизней не закончилось войной.

Анна: (Пауза). Мы к этому почти привыкли (пауза). Нас, ведь, воспитывали так, что только смелые люди могли побеждать.

Любовь Антоновна: Нет. В бою, в первую очередь, пьяные. Потому, что в слове “смелость” заложена обесцененность жизни.

Анна: Мне папа говорил, что в первом бою первый выстрел из страха.

Любовь Антоновна: Правильно говорил и честно.

Входит Римма, Антон и Елена с цветами.

(Чуть ли не хором): Привет. Мы вовремя? Не опоздали? Любовь Антоновна, вы долго нас ждали?

Любовь Антоновна: Нет-нет (оборачивается). Здесь были мальчики и девочки, взрослые школьники.

Римма: Они вас развлекали?

Любовь Антоновна: Ну, как вам сказать. Интересные ребята, умные, хорошие (пауза). Господи, мы же год не виделись! Расскажите, как ваши дела, что нового, интересного.

Антон: Любовь Антоновна, мы сейчас пойдем, решим организационные дела, а потом, за поминальной рюмкой, наговоримся вдоволь.

Елена: Мы отлучимся на полчаса, а вы с Анютой идите домой, и ждите нас (пауза). Или мы вас.

Римма: Вы же понимаете, что все, как всегда, в последнюю минуту.

Любовь Антоновна: Вы все работаете, всем некогда.

Римма: А вы?

Любовь Антоновна: Конечно. Как всегда: сестра врача.

Антон: Что это вы так скромненько? Медицинские сестры всегда в почете.

Любовь Антоновна: У больных и то не у всех.

Елена: А у врачей?

Любовь Антоновна: (Молчание).

Антон: (Обнимая Римму и Елену, старается загладить затянувшуюся паузу). Все. Все. Мы вас покидаем.

Уходят.

Любовь Антоновна: Анечка, давайте зайдем в магазин. Я куплю коробку конфет к чаю.

Анна: (Твердо). Не надо. У нас все есть.

Любовь Антоновна: Я, ведь, не сказала, что у вас нет. Я просто хочу купить.

Анна: (Твердо). Не надо. Сегодня мы вместе с вами поминаем всех наших родных (пауза). Как жаль, что поминаем. А как хотелось бы за столом, все вместе.

Молчание.

Анна: (Старается изменить тему). Любовь Антоновна, расскажите что-нибудь о себе.

Любовь Антоновна: Вам интересно? Мне всегда казалось, что моя жизнь, мои чувства, мои воспоминания – только мои. Зачем отягощать других?

Анна: Любовь Антоновна, знаете, когда я говорю с вами, у меня такое чувство, что папа сейчас подойдет, и мы продолжим вместе беседу. Вы – моя память о папе, вы – живое воспоминание, вы для меня – папино тепло.

Любовь Антоновна: Деточка, о чем вы хотите слышать? Я не могу говорить о военном героизме. Для меня – его, просто, не было. Это был долг и страшная работа, и еще – страшная жизнь. Для меня нет слова “патриотизм”, есть слово “совесть”. Знаете, если бы я не была тогда молода, то, скорее, всему этому подходит (пауза) – кровавое существование.

Анна: (Перебивая). Но, ведь, вы были молоды?

Любовь Антоновна: Была. И поэтому все, что было, можно назвать жизнью. Хотя бы, потому, что была любовь.

Анна: Была?

Любовь Антоновна: Была (задумалась). Ужасное сочетание: любовь и прошедшее время.

Анна: Но ведь память не дает любви оказаться в прошлом.

Любовь Антоновна: Дает (задумалась). Любви нужны ощущения: руки, губы, волосы, тело.

Анна: Но, ведь, вы не забыли?

Любовь Антоновна: (Очень грустно). Да, по большому счету, мне, кроме чувства, нечего помнить.

Анна: Как нечего?

Любовь Антоновна: Вот так – нечего. Мне было 17, а ему 18. Я не знала мужчин, а он – женщин (очень долгая пауза), и не узнал.

Анна: Господи, ради бога, извините меня.

Любовь Антоновна: Нет-нет. Я благодарна вам за то, что, хотя бы, слушаете (пауза). Некому, за всю жизнь некому было даже сказать.

Анна: Неужели некому?

Любовь Антоновна: Не знаю: может, не хотела, может, боялась, может, охраняла то единственное, что стоило в жизни охранять.

Анна: А дети?

Любовь Антоновна: Маленькими их оберегала. А теперь они взрослые. Теперь я могу только бога просить, чтобы хранил их (пауза). А 18-ти летнего мальчика, давно мертвого мальчика, я охраняю.

Анна: Но, ведь, дальше была долгая жизнь?

Любовь Антоновна: Была.