И потому на Невском обреченно
Она стоит в сиянии зари.
И лишь березке, снегом занесенной,
Подарит откровения свои.
На рубеже времен
На рубеже времен, на сломе наших судеб
Какой-то детский сон, мой взрослый пыл остудит.
И буду я стоять совсем как там в начале,
Все впереди опять и радость и печали.
– Очнись, – мне говорит Старик из зазеркалья,
На рубеже времен мы много потеряли.
И мало обрели, я это тоже знаю.
Но птицы там, вдали куда-то улетают,
И души в тишине заброшенного сада
Уносятся в ту даль, и нам за ними надо.
Но столько важных дел, и столько снов и судеб
Тянутся в тот предал за нами снова будут.
Как грустно уходить и тяжело остаться,
И поздно нам скулить, а маятник качаться
Не перестанет там, в тиши за той чертою,
Какой-то шум и гам, опомнись, что с тобою.
Там берег моря вновь- он переходит в небо,
И первая любовь льнет к той последней немо,
И первая печаль теперь неодолима.
И грусти той печать не даст мне быть любимой.
И ладно, ну и пусть, давно все отболело,
И только неба грусть и море без предела.
Останется на миг и навсегда растает
Средь грез, забытых книг и облачных красавиц
Стою совсем одна, и сон во сне тревожит,
И пенная волна мою ласкает кожу.
Поэт из тех времен серебряных вернется,
Обнимает музу он и тихо улыбнется,
И подаривший рай, он ад мне обещает,
Как будто встрече рад, и снова все прощает.
Какой-то детский сон, мой взрослый пыл остудит.
На рубеже времен, на сломе наших судеб.
Роман не дописать и не издать, я знаю.
Останется тетрадь и там от ада к раю.
Ведет мой лабиринт, лежит моя дорога,
И я среди чужих всесильна и убога.
Отвергнутая
Она напрасно стремилась к Анне,
Она хотела побыть в плену,
Но тем и тягостей и желанней
В свидании этом ей утонуть.
Та оставалась в плену иллюзий,
Ей все служили, и странный сон,
Где все смешалось, событья, люди,
Он не забудется, только звон,
И только в небе алели знаки,
И девы были порой милы,
И люди в городе этом знали,
Как нас пугает мираж игры.
Она напрасно стремилась к бездне,
Но задержалась там, на краю.
И в небе этом ночном и звездном,
Хотелось крикнуть как я люблю.
Но только в хрипе и волчьем вое
Была томительна эта боль.
Душа рвалась из башни на волю.
Хотелось знать, кто придет с тобой.
Пришли чужие, не стало силы,
А масло Аннушка пролила,
И королева во тьме бессильно
Над той над пропастью гордо шла.
Художник и Муза
В мороке земных страстей,
Грациозна и желанна,
Ждет она своих гостей.
Он рисунки разбирая,
Видит в сумраке тот свет,
Где она, почти нагая,
Там и расстоянья нет.
Ночь была такой угрюмой,
Но для страсти не помеха,
Больше ни о чем не думал,
Ждал награды и успеха.