Снежный король. Сны об Александре Блоке

Она была в то время прекрасной дамой, а он ее верным рыцарем, и после свадьбы это все исчезло, потому что поэт не должен жениться на прекрасной даме, так убеждали его те, кто присутствовал при рождении великолепного мифа. Но он поступил по-своему, и на какой-то срок, даже считал себя правым. Но время показало, что это не так.

И вспомнил я тебя пред аналоем,

И звал тебя, как молодость свою.

После оптимистического Пушкинского было сверх пессимистическое стихотворение И. Бунина «Одиночество», где поэт тоже пишет о очень личном. Но в след уходящей женщине он размышляет:

Что ж, камин затоплю, буду пить,

Хорошо бы собаку купить.

Конечно, собака – самое верное создание, в отличие от женщины с ней никаких хлопот, и она навсегда останется рядом.

Стихи А. Блока можно расположить где-то посередине, потому что они не совсем о личном, там есть еще и маски, и мифы, и символы.

Стихотворение А. Блока открывает цикл «Возмездие», и здесь наступает эпоха «страшного мира», в который ему приходится погружаться. Итак, он сообщает миру, что перестал быть верным рыцарем, и мужем.

Но еще недавно все было прекрасно:

Когда твое лицо в простой оправе

Передо мной стояло на столе.

Странный немного образ, связанный с женой и любимой женщиной – фотография на столе – но она и нынче остается символом семейного счастья и спокойствия. НО в какой-то миг все разрушилось:

Но час настал, и ты ушла из дому,

Я бросил в ночь заветное кольцо.

Вероятно, все это произошло после бурной ссоры и выяснения отношений. Она ушла в ночь и дождь, а он остался. Тоже довольно странное для любящего мужчины положение, но почти полностью повторяет стихи Бунина, но не будет ни камина, ни собаке, по крайней мере в тексте стихотворения, перед нами не унылый И. Бунин, а великолепный А. Блок, о свидании с которым мечтала любая женщина от А. Ахматовой, до юной безымянной девушки. и он должен соответствовать своему имиджу, а потому у А. Блока, все выше, трагичнее, и значительно страшнее.

И что мы видим? Минутное раскаяние и признание собственной вины, он всегда оставался предельно честным, об этом пишут все без исключения его близкие люди. И на этот раз резкое, холодное:

И я забыл прекрасное лицо.

И потом будет еще более откровенное признание, но никогда ни себя, ни других не собирался поэт жалеть или щадить:

Летели дни, клубясь проклятым роем,

Вино и страсть терзали жизнь мою.

В это время и происходит сознание проклятой ошибки, связанной с женитьбой. А в памяти остается только синий плащ. И прощается он не с женщиной, а с очередным мифом, им же самим и созданным, потому так настойчиво повторяется мотив рыцаря:

Уж не мечтать о подвигах, о славе.

А что же касается живой женщине, которая и ушла, вероятно, потому, что ей уделялось меньше внимания, чем мифической Прекрасной Даме, с ней поэт обходится очень просто и жестко:

Твое лицо в его простой оправе

Своей рукой убрал я со стола.

Финал трагедии будет прописан в более позднем стихотворении «Перед судом». Он снова оглядывается на ту, которая когда-то имела смелость от него уйти, чтобы не в мифе, а в реальности найти свое счастье. Но она вернулась назад, правда, изменившейся до неузнаваемости:

Вот какой ты стала – в униженье,

В резком, неподкупном свете дня.

Мучительный и лукавый путь любимой женщины проходит перед его глазами, и в глубине души он понимает, что и сам виноват в том, что с ней случилось:

Все-таки, когда-нибудь счастливой

Разве ты со мною не была?

Вина, жестокость, невозможность что-то изменить в жизни любимой женщины, и его последнее прости:

Страстная, безбожная, пустая,

Незабвенная, прости меня.

Так завершается эта история, начавшаяся в самых удивительных «Стихах о Прекрасной даме».

Как же грустно слушать эту его исповедь, как печально все, что с ними происходит.

Хотелось думать, что он посередине между Пушкиным и Буниным. Но в том-то и загадка, что А. Блок не вписан ни в какие программы и системы. Его невозможно с кем-то сравнивать, от него невозможно ждать привычных ходов. Он совсем иной, особенный и таким останется навсегда, сколько бы мы не пытались проникнуть в его тайны и лабиринты, никому ничего не удавалась разгадать в нем.

Глава 25 Большие перемены

На горизонте в то время появлялись не только новые женщины, но и новые поэты.

Они отвергали символизм, ратовали за простоту и прозрачность стиха. Его это страшно раздражало. Приходилось много говорить, а он этого никогда не люби л. И он казался призраком на их собраниях и заседаниях, пришельцем из совсем иного мира.

Но появился молодой, дерзкий поэт. Его сила и стилистический шарм его стихов потрясали устои символизма. Говорят, что несмотря на свою молодость, он уже успел побывать в Африке, и вернуться оттуда живым и невредимым.

С ним рядом была странная женщина, которая тоже писала стиха, и была тяжело, неизлечимо больна. Его жена, его муза. Но влюблена она была в него, в первого поэта, это увидел бы любой, кто хоть однажды на нее взглянул.

Анна совсем не задела его души. Это видно из записи в дневнике. Алекс порой тайком туда заплывала. Да и не было там ничего запретного. Только заметки на память о времени, о том, что происходило в тот или иной день.

А она была влюблена. Она приходила к нему в воскресенье. Он принял ее. Это было самое странное свидание из всех возможных.

Они говорили о скорой ее смерти. Но он сказал, что она переживет всех, с кем рядом в этом времени оказалась.

И в те дни она устремилась за ним. Она молила и унижалась. Он оставался непреклонен. Он сердился и уходил все дальше, не желая лгать и притворяться. Если бы были чувства, он бы не перед чем не остановился, но их не было.

– Ты станешь из-за них настоящим скитальцем, – говорила она о девицах, которые врывались в их мир снова.

Он смотрел на нее и не видел, слушал и не слышал.

И сердцем самым чутким веря,