Лабиринт Минотавра. Герои, боги и чудовища

Отрава страстей посильнее иной,
И старый Эгей сына ждет и покой
С любимой Медеей решил обрести,
Но вот и герой уже вроде в пути.
Медея, на глади прозрачной воды
Чарует Тезея за миг до беды.
Эрида с усмешкой отметит: – Он твой,
Но делай, как надо, не спорь же со мной.
– Отравлен, – Афина твердит Афродите, —
И как ты могла уступить их Эриде.
– Хочу посмотреть, что же сможет она.
Тезей покорен, он скользит по волнам,
И с женщиной первой, от страсти сгорая,
Понять он желает, но кто же такая?

11.
Царица, богиня, волшебница, страсть.
Он знает Медеи безумную власть,
И что ему царства, и что ему мир,
Медея всевластна сегодня над ним.
И зла не скрывает теперь Афродита,
Пусть страсть торжествует, любовь позабыта,
Но хочет узнать, что же будет потом,
Медея сегодня играет с огнем.
Ее забавляет веселая власть,
Его покоряет безумная страсть
И все остальные в пылу роковом,
Уйдут незаметно, оставят потом.
И в том лабиринте тревог и страстей
Мечтает Тезей о Медее своей.

Глава 3 Благословление богини

Прекрасная девушка с распущенными золотистыми волосами стояла перед алтарем, усыпанным цветами. Она была так счастлива оттого, что из всех юных и прекрасных дев он выбрал именно ее. Да. Она дочь Колхидского царя, ее род восходит к богам, но ведь бог мог и не обратить на это внимания.

Учение это было и интересным, и захватывающим, и многозначным. Но когда оно завершилось, она стала самой могущественной из всех волшебниц в этом мире. Пророчица предсказала ей, что даже богини будут обращаться к ней за помощью, не говоря о героях и простых смертных. Она знала предназначение всех трав и могла изготовить любые снадобья и яды. Те, кто ценили молодость и радовались жизни, всегда станут обращаться к ней. И отдадут они ей все, чего бы она у них за это не попросила. Она знала, что будет обладать несметными богатствами, к которым, впрочем, никакой страсти не питала.

Медея было рождена в царском дворце, и никогда ни в чем не нуждалась. При помощи особенных заклятий Медея могла управлять природными стихиями. Она спокойно вызывала бури на морях, топила корабли, сгоняла тучи в одном место, и начиналась жуткая гроза, снимала с неба звезды и бросала их на дно морское шутки ради. Погруженные во мрак путешественники легко могли заблудиться, и даже погибнуть, особенно если поддавались панике. Она могла перемешать все пути дороги, когда все запутывалось. Она собиралась добиться самого главного, но со временем это стало казаться ей скучным и бесполезным. Стоял перед алтарем Богини Ночи, она приносила ей щедрые жертвы и благодарила за познания. Она знала, что Черная богиня должна благословить ее на новую жизнь. Радостно и восторженно затрепетала ее душа – о чем еще может мечтать царская дочка в свои восемнадцать лет? Чего у нее не было и не будет в дальнейшем?

Нет, этого просто не могло быть на свете, не существовало в природе, а если это и существует, она не могла ничего придумать, то рано или поздно это будет у нее.

№№№№

В тот миг она вздрогнула, ей показалось, что мраморное лицо ее богини потеплело и ожило. Оно стало живым. Хотя и длилось это только мгновение, но это было, и она сама, в знак величайшей милости приняла это.

Мимо проплывало облако, которое вело себя довольно странно. От этого облака отделился золотой Дракон, запряженный в колесницу. И не сомневалась она в том, что к ней пожаловала тетушка – великая волшебница Цирцея. Конечно, разве могла она не навестить ее в такое время, в такой знаменательный день. Она отпустила Дракона, что-то шепнув ему, и шагнула навстречу к племяннице. Она улыбалась, глядя на Медею, но глаза ее оставались грустными. Странно, на это мог не обращать внимания кто-то другой, но Медея за всем чутко следила. Она расстроилась от такого явления, и взглянула на нее вопросительно.

– Ты хочешь поздравить меня, но ты как будто не рада всему происходящему, – спросила она, не скрывая своего удивления, – о чем же печаль твоя, ведь в целом мире нет человека счастливее, могущественнее и прекраснее меня, так чего желаешь ты и о чем печалишься? – продолжала она задавать свои вопросы.

– Не знаю, – уклончиво ответила та, – когда человеку много дано, с него много и спросится, а каждый ли умеет распоряжаться тем, что ему дано. Страсти, разрывающие твою душу, вознесут до небес или погубят тебя, многие из тех, кто рядом будут, пострадают.

Как странно здесь в этот час звучали ее речи, кем бы она ни была, в это не хотелось верить, да и понять ее таинственных слов было невозможно.

– По – твоему я неразумна? – с обидой спросила племянница.

– Разум слишком слабый помощник, он бессилен в трудных ситуациях, – говорила она, в голосе ее звучал приговор.

Если бы они не были родственницами, то Медея подумала бы, что она завидует ее и желает зла. Но на самом деле это было не так. Скорее она завидовала тетушке.

Тогда что же ей известно такое, отчего она никак не может опомниться и так грустит?

– Но ведь Богини выбрали меня, – еще пыталась убедить себя Медея, она не могла не надеяться на лучшее. Она порядком растерялась после всего услышанного, и не знала, что думать обо всем этом.

– Выбрали, – насмешливо согласилась та, – только у них свои дела и свои игры – ты для них больше подходишь, чем кто-то иной, от этого мне и страшно за тебя. Но не обольщайся, ты останешься лишь игрушкой в их руках, а они и сами порой не многое могут изменить.

Теперь Медея испугалась за тетушку. Она так вольно и так непочтительно вела себя с богинями, что заслужила наказания.

Зачем же она вызывает на себя гнев, что она хочет сказать и что сделать после всего этого? Это странно сжало ее сердце, но только на одно мгновение, радость оказалась сильнее, и в следующий миг она была уже уверенна, что тетушка испугалась больше за себя, ведь она станет ее главной соперницей в чародействе, и это скоро увидят все. Вот она и хочет любыми путями запугать и остановить ее. Сейчас, когда Медея в самом начале пути, когда все только начинается, этому не бывать, – решила она. И упрямая девица почувствовала новый прилив сил, и уверенность ее удвоилась.

Это поняла и Цирцея, уж она ли не умела читать чужих мыслей, не знала, что у других на душе творится? Она сознавала, что пришла сюда напрасно, и добрые ее намерения обернуться полным провалом. Она еще раз убедилась, как слепы и глухи бывают те, кто даже овладел какими-то секретами магии. Что же, Боги видят, что она сделала все, что могла. Она рисковала, могла навлечь их гнев на свою душу, но ничего не вышло, и пора бы удалиться с чувством исполненного долга.

№№

Цирцея усмехнулась, позвала дракона своего, не желая продолжать бесполезной беседы, и не прощаясь, отправилась в свой мир. Но потом вернулась, сетуя на свою горячность, и решила все-таки преподнести ей подарок. Она улыбнулась через силу, и не могла простить заносчивости и высокомерия Медеи, но подала ей кольцо. Тоненькое золотое колечко, в котором не было ничего особенного, пришлось ей впору. И волшебница, и юная колдунья знали, что оно дороже самых прекрасных и бесценных украшений. Ведь оно позволяло ей владеть таким же золотым драконом, и в случае опасности или скуки, или неотложного дела, стоило только повернуть его обратной стороной, как он тут же появлялся перед нею, где бы она в тот миг не была.

Медея молча поблагодарила тетушку, склонив голову, и устыдилась своих темных мыслей. Может, она и на самом деле слишком плохо о ней думала. Но как только колесница с Драконом растаяла в воздухе. Она перестала думать о том, что теперь там происходило. У нее было весь день чудесное настроение.

И сама Цирцея облегченно вздохнула, как только покинула свою племянницу, она не собиралась участвовать в тех бесчинствах, которые будут тут происходить, на земле древней Колхиды. Словом, а не только заклинанием, можно было легко убить, хотя заклинания, это тоже слова, но особенные. Это был ее день, пусть Медея еще повеселится, потому что таких дней в жизни ее почти больше не будет.

№№№№

А Медея тем временем остановилась перед Отцом. Он смотрел на нее насмешливо. Он не верил ни сестре своей и ни дочери, считал, что все их чудеса – пустая блажь. Царь Ээт надеялся только на силу своего меча. И знал, что, если грянет беда, только сражение поможет ему. Чародейка капризна и своенравна, пусть забавляется, но это ничего не сможет ему дать. Она хочет властвовать, но только сильные и мужественные мужчины могут добиться всего, чего им хочется, а женщина навсегда останется женщиной, волшебница она, наложница или простая рабыня. Мужи будут захватывать чужие земли, чужие богатства, диктовать свои условия и подчинять себе этот старый мир. Женщины, такие прекрасные, как его дочь нужны совсем для другого. Не стоит преувеличивать их роль и придавать им большое значение. Он снисходительно улыбнулся, не подозревая даже, как дорого ему будут стоить эти слова и эта снисходительная усмешка.

Медея торжествовала. Она оставила отцу еще какое-то время для заблуждений…

Глава 4 Явление героя

.

Любовь, до сих пор она не думала о ней, не обращала на нее никакого внимания. Но что стало вдруг происходить в душе ее. Ведь Медея была уверена, что никогда подобная болезнь не коснется ее, волшебницу, почти богиню. Но говорят, что боги страдают и мучаются из-за любви, как и простые смертные. Но ведь такими были не все. Как она смеялась над сестрой свой, когда та убивалась из-за того, что ее возлюбленный обратил взор к другой. Да разве можно так страдать и отчаиваться? Да еще из-за пустого мужчины, не способного ценить чувства и страстные порывы. Из всех страстей, только страсть к власти и убийству имеет значение, а любовь лишит тебя радости жизни, и станешь несчастной, раздавленной и брошенной усталой бабой, на которую и взглянуть страшно.

Она никому не позволит измываться над собой, насмешливо игнорировать все ее желания. Да и кто он такой этот мужчина? По какому праву он должен вмешиваться в ее жизнь и что может от нее требовать?

А если он захочет воспользоваться для достижения своих целей ее даром? Заставит ее совершать все, и потом будет почивать на лаврах, не приложив для этого никаких усилий? И не вспомнит даже, кому он обязан всем, что имеет, а люди всегда отличаются черной неблагодарностью. Она не собиралась быть игрушкой в руках проходимца даже царских кровей.

Цирцея говорила ей о том, что богини наверняка будут использовать ее в своих играх. Пусть так, она не сможет противиться Гере или Афине, но уж с Афродитой как-нибудь справится. Она готова была служить самым могущественным из них и попросит защиты от коварной богини любви. Так думала она всегда и в те дни, когда беда уже стремительно к ней приближалась. Но Медея еще верила, что будет так, как ей того хочется. О страстях Цирцеи, о ее возлюбленных уже складывали забавные сказания. Но может быть тетушка и отлюбит за них двоих. Но она не позволяла себе думать о том, что та никогда не ошибается, и все, о чем она говорила, осуществится рано или поздно. Дни ее спокойствия были сочтены.

Мужчины в их мире и на самом деле не стремились даже приблизиться к царской дочери, они поглядывали на нее издалека, а оставались всегда с теми, кто попроще, для кого не надо звезд с небес доставать и подвиги каждый день совершать.

Никто и ничто не нарушила ее покоя до той минуты, пока в порт их не пошли корабли. Она в тот момент стояла на высоком откосе и любовалась морем, его вольностью и бескрайностью.