Воин на все времена. Сага о богатырях

Бес был настроен благодушно и на него особенного внимания не обращал

– Может быть, ты сердишься оттого, что я Алешу у тебя увел? – поинтересовался он.

– Это уж точно, без этого прохиндея мне не выжить вовсе. Только потом, когда он лишит тебя остатков покоя, а ты не будешь знать куда бежать, назад его не возвращай, и не говори, что я тебя о стервозности его не предупреждал.

– Видно немало он тебе насолил, – усмехнулся бес, а про себя отметил, что именно такой парень ему и нужен.

– Остальные богатыри слишком правильные и серые, а мне хочется чего-то пошустрее заполучить, – признался он.

– Этого уж он тебе даст с избытком, с копыт собьешься, за ним гоняясь или от него бегая – это уж как получится, заверил его Банник со знанием дела, но ничего уточнять не стал.

Наверное, любой другой бы в такой момент насторожился и задумался, но бес к этому отнесся спокойно и оставался невозмутим, больно разными они были с Банником. Он не ощущал никакой опасности, а доверять привык только себе самому, потому и не волновали его возмущения чужие.

– Видно, досадил он тебе немало, – уточнил бес, чтобы хоть что-то сказать.

– Не больше, чем ты, только слишком много вас на голову мою обрушилось, – пожаловался он.

Бес обиделся, услышав, что тот какого парня с ним сравнивает, его ли он ценит так низко или чужак так хорош – как знать. Но надо было все изучить и понять самому. Часто бывало, что там, где другие духи отступали, он оставался, невозмутим и несокрушим.

– Если ты окажешься прав, я извинюсь, – пообещал он, но если парень твой только шутка злая, то пеняй на себя. Но не поверил ему Банник. Он был уверен в том, что как бы там не было, бес ни за что на свете не признает себя проигравшим, страдать придется все-таки ему. Вот и отстранялся он от него подальше. Не заключал он пари ни с кем из духов, а особенно с бесами, не дождется от него и этот пройдоха ничего подобного.

В тот момент в баню завалились другие бесы, и он понял, что должен уйти поскорее – суматоха, толкотня и прочие неудобства не могли его особенно порадовать. Тот, кто часто общается с Богами, не особенно желает быть на равных с собратьями своими.

№№№№№№

Покинув баню, бес отправился к жрецу Леонтию, где он вел совсем иные беседы. Только что ушел от него Алешка, который и сообщил отцу своему, что воином отважным быть он желает, и служить намерен не богу, а князю в первую голову. Не намерен он в граде родном оставаться, где ничего путное не ждет его, и ждать не может. И по всему было видно, что оказаться он хочет подальше от родного дома. И хочет он пойти туда, не зная куда, и найти то, сам не знает что.

Знал и прежде Леонтий как мало сын его на него самого походил, подозревал, что рядом с собой удержать его не сможет. Но слишком стремительно и горько для него все складывалось. И умом понимал он, что спорить бесполезно, да ничего с собой поделать не мог больше.

– Значит, Киев, – тяжело вздохнул он, и больше ни слова сказать не мог, так тяжко на душе его было. Да и что на такое сказать можно?

Он никогда не понимал странного своего сына. И куда деваться от горького разочарования. И усилия его потрачены даром. А тут еще этот тип рогатый к нему насмешничать пожаловал.

– Если не приживется, то воротится назад, – пытался уговорить себя жрец, но чувствовал, что несбыточные все это надежды.

– Этого никогда не случится, – хотел крикнуть бес, но промолчал, не в силах ничего больше ему сказать.

– Этого никогда не случится, – по дороге говорил своему приятелю Алешка, – не люблю я Ростова, и что бы там не происходило, все равно в стольном Киеве навсегда останусь, потому что с ним моя жизнь и судьба навсегда связаны были.

Уже накануне видел сон Леонтий о том, что сын его затерялся где- то на бескрайних просторах, и сколько не звал и не искал он его, но отыскать все-таки никак не мог. Такие сны у него всегда сбывались, кто бы мог в том усомниться.

И до Ростова уже дошли слухи о подвигах ратных Ильи Муромца, о славных похождениях Добрыни Рязанского князя, и, наверное, его сынок ненаглядный собирался становиться одним из них. Священник сочувствовал родителям этих добрых молодцев и проклинал князя, который отобрал их навсегда и заставил ему служить.

«Пути господни неисповедимы» – пытался как-то утешить он самого себя, но никак успокоиться не мог.

Его тревожила мысль, что сын его меч в руки возьмет и пойдет против них.

Бывают такие окаянные дни в жизни каждого, но и сейчас не верилось ему, что дожил он до такого скверного часа.

ГЛАВА 4 ЕЩЕ О РОСТОВЕ

Алешка, проводив отца взглядом, стоял в полном одиночестве. Он злился – все решилось слишком поспешно. Ему пришлось оправдываться и чувствовать свою вину, хотя он ни в чем не считал себя виноватым. То, что ему хочется стать воином, послужить князю, а не богу – так у него на роду видно написано, и почему он должен от этого отказываться?

Но такова была его натура, что ничего дурного он не помнил и ни о чем не собирался долго задумываться. Пусть все идет своим чередом, и если ничего у него там не выйдет, всегда блудному сыну можно воротиться назад, и отец его примет. Разве не об этом в мудрой книге его черным по белому записано было?

Не стоило самобичеваться, жизнь такая легкая и веселая штука, что не стоит быть особенно важным и серьезным, да еще когда ты так молод, и возможно все.

Он уже насвистывал что- то и ясно видел, как обнимет отца и матушку и отправится в дорогу.

«Он мог быть настоящим жрецом, но какой из него воин, – обреченно думал Леонтий, – он никогда не станет боярином, потому что им надо родиться, Но он вернется и тогда признает все свои промахи. Что же делать, если путь его окажется извилистым и долгим. Что-то запрещать ему нынче бесполезно, пусть тогда все для себя сам и решает. Но разве человек сам решает свою судьбу – вопрошал его какой-то предательский голос искусителя. И он знал, что у него нет точного ответа на такой вопрос.

Он еще раз убедился в том, что какая – то зловещая сила руководит его сыном и ведет его прочь. Она была невидима и неощутима. И бесполезно гнаться за нею в руках остается только воздух. Он точно знал, что на эту силу у него не было никакой управы.

№№№№№

Он зашел в Капище в последний раз и посмотрел на то, как жрецы вместе с отцом приносят жертвы Перуну. Огромный идол обреченно взирал на них с таким ужасом, что парень невольно отшатнулся. Они же преклонили перед ним колени. Алешка же еще раз убедился в том, что никогда не будет в душе его такого фанатизма. Не станет он так преклоняться перед неведомым богом. И лучше было подальше от всех капищ и всех кумиров ему держаться. Он стоял один в стороне, и рассуждал о том, чего не может в его душе, потому что не может быть никогда.

Они его пока не видели и не слышали. А он между тем тихо проговорил, обращаясь к идолу:

– Ты будешь мне нужен, как помощник, как судия мой, а если ты окажешься на моей стороне, я буду рад, но служить я соглашусь только князю нашему. И тебе, и всем остальным богам придется примириться с этим. По -другому быть не может. И на миг ему показалось, что Перун с ним согласен. Но он не мог знать этого наверняка.

Когда он уже уходил из капища, отец заметил его, но ни слова, ни сказал, даже глазом не повел в его сторону, так сильна в душе его была обида на единственного сына. Такой невыносимой она казалась. Он не собирался скрывать этого даже от тех, кто в те минуты был рядом с ним.

Алешка отправился к мудрому старику, знавшему все рассказы старины глубокой. И хотелось ему слышать о том, как все начиналось: о славянах, о Сварге, о богах. И о том, как мир этот устроен. Не просто ради любопытства хотелось ему о том узнать. Он предчувствовал, что такие познания самым важным грузом для него окажутся. Может быть, от смекалки потом жизнь и смерть его зависеть будут. И кто бы в том теперь усомниться мог.

И старик понимал значимость рассказов своих для него, и упирал внимание его не столько на богов, сколько на силы разные, по всему миру разбросанные.

Он говорил о могуществе и смекалке Леших – хозяевах всех лесов бесчисленных. Можно представить себе, как много было их в этом мире.

– Они все время тебе на пути встречаться будут, и надо подход к ним уметь находить, потому что лучше всего помощниками, а не врагами их видеть. А потом завел он рассказ о коварстве и могуществе Водяных и подружек их верных русалок. С этими не реже встречаться придется, потому что не может человек без воды обходиться. А уж когда речь завел о чертях болотных, которые только и делают, что издеваются над людьми, но если к ним найти подход, то они и спасти могут запросто.

Говорил он и о Домовых – задирать их не стоит, потому что какими добряками бы они не казались, но стоит разозлить и обидеть их, и все полетит прахом. И что-то в жизни и судьбе его возможно только от них и будет зависеть. И если сами они не расправятся, то Банники и Овинники им непременно в том помогут.

И чем больше слушал он рассказы дивные, тем больше для себя полезного узнавал. И казалось ему, что корнями он своими врастает в мир, где довелось ему родиться и жить. А мир разнообразный и разноцветный, не просто вокруг него существует, но живет своей особенной, неповторимой жизнью. И он одна малая его частичка. Но сам для себя считал он ее очень и очень важной.

И оказывается люди не одни в мире этом, а есть духи, добрые и злые, и нельзя о них забывать, и внимания на них не обращать никак нельзя.

И он чувствовал себя героем тем удивительных сказок, которые рассказывали девицы и старухи, когда долгими зимними вечерами собирались они в какой-нибудь избушке. И представлял он себя вовсе не Иванушкой-дурачком, а Иваном – царевичем – прекрасным и отважным. И точно знал, что ему еще придется с драконом сражаться, и змей и гадов разных давить, и свой собственный мир, завоевав, строить и обихаживать.

И мир вокруг оставался все таким же прекрасным, опасным и могущественным, но он нуждался в защите и хотел быть завоеванным.

Он подозревал, что в жизни все будет не так, как в сказке. Но он знал, что будет стараться делать так, чтобы все в душе его совпало и обретало не слишком мрачные черты.

Он уже мысленно прощался с Ростовом, с тем миром, в котором родился и вырос. Бес не торопил, но и не останавливал его. Ему забавно было бы представить Илью Муромца, слушавшего сказки или Добрыню, который старается все запомнить, что Старик о нечистых говорит.

Там все было по-другому, они конечно тоже догадывались о их существовании, часто даже сталкивались с созданиями этими, но при этом словно отстранялись и говорили себе, что тот мир существует от них отдельно, а если приходится соприкасаться, то не всерьез и не надолго. Конечно, такие познания о мире духов были обидны для беса. Но такими уж богатыри уродились. И ничего он с ними поделать не смог. И только сын главного ростовского жреца изменил отношение к потустороннему миру. И может он примирит остальных с их духами. Алешка должен стать посредником между теми и другими.

ГЛАВА 5 ПОЧТИ ГОТОВ