Оценить:
 Рейтинг: 0

Истребление кумиров. Князья и воины

Год написания книги
2018
<< 1 2 3 4 5 6 ... 20 >>
На страницу:
2 из 20
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Он был еще большим варваром, чем люди его. И если кто- то и придет к нему, то этот мальчишка в княжеском плаще среди них последним окажется.

Многие говорили о том, как хитер и коварен был он, сын князя Святослава и рабыни его Малуши, которая особенными почестями пользовалась у матери его, княгини Ольги.

После всех этих горьких раздумий показался он сам себе Богом, распятым в этом жутком мире и страдающем на кресте своем. И от этих мыслей стало ему немного легче. Если их бога так мучили, то ему ничего другого не оставалось больше. Эти не гнали его, слушали, значит что- то изменилось за долгие века к лучшему.

№№№№

В тот миг князь Владимир резко развернулся и отправился прочь, выказав свое полное пренебрежение к нему.

«Мальчишка, хам, злодей, когда Святослав посадил его, сына рабыни в одном из уделов своих, многие роптали. Но крут был Святослав и жесток всегда – никого он слушать не стал, силен был и непобедимым казался. Но где теперь этот князь? А сын рабыни удержался, истребив всех братьев своих, и вернулся из-за моря, куда поспешно бежать ему пришлось в свое время, чтобы шкуру свою спасти.

Давно уж страшные слухи ходили о нем. И, скорее всего, были они правдою. Только никто и ничего не мог доказать, вот потому и молчали все обречено.

Славы Святослава не дождаться ему, но по злодеяниям своим он его и превзойти может, потому что ни в чем не знает он удержу.

Сколько раз уже убеждался он, что все не так в мире этом, все с ног на голову поставлено.

Князь остановил коня своего и жестом приказал ему замолчать. Несмотря на свою молодость, он научился повелевать.

– Ты напрасно старался, старик, все это чуждо нам. С нами боги и предки наши, и не нужно нам иного…

Он замолчал и надменно взглянул на чужака, желая показать, кто здесь остается хозяином.

– На смену тьмы вашей свет пришел, а вода камень точит, вот и я надеяться могу, что коснется светлых душ слово мое, и Божие слово

Он не мог отступить в тот момент, хотя куда ему было тягаться с юным князем.

– Ты стар и сед, и без того в мире этом задержался, и вряд ли дотянешь до тех дней, когда твой бог придет сюда, тогда для чего все это? Слишком давно распят он, но не многих тронули рассказы о нем, – отрезал молодой властелин, он не мог сомневаться в своей правоте.

– Но и не сгинул он, хотя времени прошло немало, – упрямо твердил старец, он не хотел, чтобы последнее слово за князем оставалось.

Князь поразился тому, как строптив был грек. В глазах властелина мелькнула ярость. Грека же беседа эта утомила. И ощутил он вдруг смертельную усталость во всем немощном теле своем, но особенно души его она коснулась. Спор был бесконечным и не имел никакого смысла.

И это было самое странное столкновение в его долгой и такой тяжкой жизни.

№№№№№

Грек стоял на холме и смотрел равнодушно и зло на тех, кто внимательно, с интересом за ними следил. Но, видя, что все кончилось, многие стали расходится в разные стороны, не скрывая своего разочарования. Когда поляна опустела вовсе, он оглянулся еще раз и поплелся в свою хижину, состоявшую из одной только небольшой комнаты. Он медленно пережевывал что- то из пищи, что случайно оказалось под рукою, хотя есть совсем не хотелось. Больше всего желал он отдохнуть, забыться, но сон никак не окутывал его, и оставалось только в горьких раздумьях коротать ночь. Лица варваров – то тупые, то насмешливо – хитры, мелькали перед ним и незаметно ускользали. Только лицо юного князя вырвала его память и хранила немного дольше, чем остальных. Он знал, что спор, который вели они, много дней будет продолжаться. Смогут ли они хоть о чем- то договориться? Как знать – ни во что больше не верил он, хотя знал, что в жизни всякое бывает.

За окном проходили женщины, говоря о каких- то своих заботах и бедах. Они были рядом, но казалось, что жили в совсем ином мире, его это не касалось и коснуться не могло.

Он боялся только одного – умереть на чужой земле (он так и не считал ее своей) и быть похороненным по варварскому обычаю – оказаться в погребальном костре. Если они не считались с ним живым, то вряд ли станут считаться с ним мертвым. Но еще больше пугало другое – в этом костре вместе с ним и бог его сгорит. И следа от него не останется.

Они совсем не думали о спасении, и готовы были, как и их предки, обратиться в прах. И напрасно говорил он о чудесной птице, которая подобно им, сгорает дотла и снова возрождается из пепла, юная и прекрасная.

Он заснул, наконец, и комната до утра погрузилась во тьму.

Еще один день его страданий завершился, но, сколько их еще оставалось? Порой он был убежден, что не выдержит такого испытания, но, отдохнув немного, стиснув зубы, шел дальше и знал, что ничего другого ему не оставалось.

ГЛАВА 2 СВЕТ И ТЬМА

Не только старый грек, обреченный страдать в чужом мире за Бога своего думал о славянах и молодом их князе Владимире.

О нем сейчас затеяли спор два существа, неожиданно столкнувшихся в этом мире. И были это светлый, а потому казавшийся бесплотным Ангел с суровым и грустным ликом. И темный, забавный и порой яростный любимчик Князя Тьмы, которого они называли Чернобогом – Мефи.

Успел он к тому времени прославиться невероятной изворотливостью и хитростью, и делал то, что хотел, ни с чем не считаясь, и бросался с особой радостью в любую заварушку, стоило ему только учуять что- то интересное и важное для него. Выбирал он дела, в которых можно было отличиться и блеснуть всеми своими бесчисленными талантами. И теперь он решил поболтать с вечным противником своим.

– Посмотри-ка на юнца, как он с твоим греком разделался? – усмехнулся бес. Он всегда знал, как побольнее ударить безропотного и бесхитростного Ангела

– Он молод еще, – возражал Ангел, – а когда возмужает и ума наберется, все перемениться может.

– Точно, надежда помирает последней, – притворно согласился, – только на многое не рассчитывай. Я не позволю вам уродовать моего князя и мозги ему дурить, не выйдет.

Ангел молчал. Можно было не сомневаться в том, что бес сдержит свое слово, и не просто будет стоять у них на пути, но и вредить и противиться столько, сколько ему этого захочется. Это приводило его в уныние.

– Но если ему захочется к тебе переметнуться, – сам с собой разговаривал бес, – он от скуки помрет, засохнет совсем. Да и что это за князь такой будет – святоша. Не бывать такому, – вынес он окончательный приговор, – Зря стараешься, он умнее и хитрее, чем ты думаешь.

Слова беса показались ангелу особенно обидными. И самое горькое – то, что он был прав.

И тот продолжал, воодушевившись:

– Он и среди викингов обитал, и с братцами своими разделался, ангелок наш, лучше не стоять у него на пути для своего же блага.

Он торжествовал, ощущая перед святошей свое полное превосходство.

– Время рассудит нас, никто не может знать, как сложится и ты не ясновидящий, что- то может и угадаешь. Но ничего тебе наверняка не известно. И не желая оставлять за соперником последнее слово, Ангел растаял в пустоте.

Это было правдой. Он ничего не знал наверняка, но многое угадать мог, а что- то и своими руками творил, в отличие от этого чистоплюя.

Но в то, что их князь измениться может и к греку переметнуться, не поверил бы ни за что на свете – не бывать этому.

Его память вернулась к тому столетию, когда Бог их ходил по земле и был распят. Если признаться честно, на то событие в свое время он не обратил никакого внимания. Если бы тогда он и знал, что и через 900 лет о нем вспоминать будут, может быть и присмотрелся бы хорошенько. Велика важность, что среди разбойников казнен, был один невинный, но сумасшедший проповедник. Если бы он к каждому такому происшествию присматривался.

Он помнил отважного Пилата, который выкручивался и готов был от всего на свете отречься из-за этого проходимца. А потом об этом всем и вовсе небылицы разные сочиняли. И он не знал, хотя все видел, что было правдой, а что они придумали позднее.

А тут еще этот грек, оказавшись черт знает в какой дали, самозабвенно повторяет эти сказки, словно сам присутствовал на том распятии, и верит в то, что сможет смутить эти дикие, варварские души., которые ничем пронять нельзя.

Все это время бес бродил среди их чудовищных идолов. Богов у них пруд пруди, и они, что самое удивительное, с ними как- то еще уживаются. Хотя, они такие же бесхитростные и угловатые. Они не такие святоши.

– Не забыть бы побывать на княжеском дворе, – отметил про себя бес, там они новый идол Перуну поставили. Если он в Сварге своем за ними следит, то должен им оставаться доволен. Хотя бес сам направлял руку мастера и предал ему некоторые и свои черты, но кто- то должен позаботиться, чтобы дело делалось.

Но, забыв о верховном боге, он снова стал думать о молодом князе. Сколько их было на памяти его? Но, кажется, этот пришел надолго, так просто стола своего он отдавать не собирается. Значит, стоит его навестить и обсудить подробно, как им всем жить дальше. Сказано – сделано – бес не привык себе ни в чем отказывать.

ГЛАВА 3 НОВЫЙ ИДОЛ

Мефи успел вовремя. На поляне перед дворцом княжеским собрались, кажется, все жители города, взиравшие на нового огромного кумира Перуна, вот уже несколько веков их главного божества. И хотя народу было очень много, стояла полная тишина. Большинство из них испытывали священный трепет перед изваянием Бога. Все ждали появления князя. Ждали от него жертвоприношения и благословления.

Князь появился в точно назначенный час. Мефи самодовольно оглядел его. Пожалуй, он был вполне сносен. В устах беса это звучало высшей похвалой для смертного. Он остановился перед Перуном, внимательно взглянул на бесстрастный лик истукана, легким движением руки подал знак к началу церемонии. И сразу же все пришло в движение. Люди пристально взирали на двух молодых парней, которые будут принесены в жертву богу. Жертвы ежились от холода или страха и что-то говорили, то ли друг другу, то ли в пустоту.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 20 >>
На страницу:
2 из 20