Только ласку и поклон.
Рюин и Листопад, 1910 года
К ДАЛИ И ВЫСИ
Даль моя,
Золотая!
Вновь хвораю я,
Горевая.
Уж не хочется
Пить мне росы,
И волочатся
В травах косы…
Уложи, укачай, успокой меня, даль,
Дай в тебе схоронить огневую печаль!
Высь моя,
Голубая!
Умираю я,
Молодая.
Голос слышится
Еле-еле,
И не дышится
Душке в теле…
Ты возьми, обойми, подыми ее, высь,
Дай мне облаком розовым в синь унестись!
К ЗВЕРЯМ
Рай мой светлый погиб:
Нет серебряных рыб,
Нет и птах золотых.
Рай мой шумный затих!
Хоть бы зверь невзначай
Забежал в этот край,
Хоть бы малый зверок
Сел у Ладиных ног.
Скучно спать мне одной
Возле мертвых живой.
Вот – седой горностай
Воротился в мой рай.
Молодой соболек
На плечо мое лег.
Золотая лиса
Смотрит с лаской в глаза,
А серебряный кот
На коленях поет.
Мягко спать мне нагой —
Есть покров меховой.
Ах! насажен мой рай
И прекрасней, чем в май:
Тьма в нем белых берез,
Белых коз, белых ос…
Пусть приходит сама
Снеговая зима,
Пусть берет меня сон,
Ледяной угомон!
Сладко спать не одной,
А средь твари родной.
ПТИЦА АЛКОНОСТ
Светлый высеребрил иней
Древ навес.
У меня, счастливой, ныне —
Гость диковинный с небес.
Он по грудь – пернатый голубь:
Пал, летя…
Выше наг, очами голуб:
Белокурое дитя.
Сел на ветку, отряхнулся,
Мал и бел.
Подремал, а как проснулся,
Тонким голосом запел:
«Собирайся, Лада, Лада,
В небеса!
Нагуляешься средь сада,
Где, что розы, чудеса.
Наглядишься там на милых,
На родных,
Златокудрых, среброкрылых,
Круглолицых, молодых».
И, пока заря не тухла,
Всё он звал
И рукою нежной, пухлой
Звездный терем указал.