Я хочу свою жену…

– Лучше, Кристиночка. Париж!

Лиза опять фыркает, а на детском личике дочери задумчивое выражение.

– Солнышко, поищи свою няню, хорошо? Помойте ручки пока, переоденьтесь. И будем ужинать. – малышка с готовностью кивает и уносится с громкими криками: " Нянюшка " вверх по лестнице.

– Лёш, ты пьян? – выдыхает Лиза, щуря глаза. – Какой Париж? Ты, правда, считаешь, что этот город подходит для семейного отдыха? Подходит нам?

– Почему нет? – я удивлён. На самом деле удивлён. Я ожидал совершенно другой реакции от своей семьи. – Я вечность не отдыхал. А ты вообще была в Париже?

– Ты издеваешься или серьёзно спрашиваешь? – ошарашенно переспрашивает супруга. – Когда бы я там была, не подскажешь?

– Ну мужиков ублажать успеваешь… – вырывается у меня.

Мне что, нужно было её загранник рассматривать? Откуда я знаю, где она вообще бывает? Я сам дома появляюсь к ночи, когда Кристина сладко спит в детской. Или не появляюсь вообще. Может, она спихнула дочь на няню и шляется по заграницам?

– Уверен? – дерзко спрашивает Лиза, сделав шаг ко мне.

Остановилась, смотрит насмешливо из-под подрагивающих длинных ресниц.

– Если бы я ублажала мужиков, хотела бы это делать, я бы начала спать с тобой, Лёша.

– И что это значит, Лиза? – злобно спрашиваю я. – Ты хочешь сказать, что это они тебя ублажают, а я неспособен? Опускаешься до таких подколов?

– Какие же здесь подколы? – фыркнув, супруга отворачивается от меня, направляясь в сторону кухни.

– Мне сейчас опуститься до твоего уровня, и тоже вспомнить твою зажатость в постели? – довольно громко спрашиваю я.

Осматриваю лестницу. Ещё не хватало, чтобы дочь услышала эту грязь.

Ну почему она меня так выводит?!

– А что тебе ещё остаётся, Лёша? – смеясь, бросает она не оглядываясь. – Только вспоминать.

Ну сука!

Усилием воли заставляю себя уйти в кабинет. Хочется пойти следом за Лизой, схватить за горло и потребовать объяснений.

Ей со мной плохо было? Со мной?

Заставить смотреть в глаза и сказать правду. А после нагнуть её и трахнуть! Чтобы и думать больше не смела, о подобных высказываниях!

Трахнуть…

Замер в приоткрытых дверях кабинета, ошеломлённый потоком собственных мыслей. Довольно давно я не думал о своей жене как о сексуальном партнёре. Чувства к ней есть, определённо. Она родила мне дочь, поддерживала меня, была рядом. Тихая, спокойная, рассудительная и послушная. Так продолжалось долгие годы. Несмотря на угасшие чувства, сексуальное влечение, я люблю её до сих пор и беспокоюсь о ней. Годы хорошего не вычеркнуть из жизни игнорированием и овуляцией мозга. Но люблю… как сестру, маму. Близкого друга, если бы у меня такой имелся, конечно. Это не влюблённость. Не любовь к желанной женщине. Уже давно. Это что-то тёплое, родное, что ли.

Так какого же хера, я так возбудился от одной мысли, что заставлю Лизу забрать свои слова обратно?

Это всё видео. После него я не могу нормально мыслить.

Блядь, да, мне обидно! Я всю жизнь как тот кочегар, распалял её, подготавливал, чтобы получить хоть жалкий минет. Довольствовался скромницей, а кто-то имеет её! Развратную, податливую, чувственную…

– Да ну на хер! – сказал и тут же бросился к ноутбуку.

Нашёл видео, удалил. Почистил почту.

Всё! С этим пора завязывать.

Глава 7

Я пожалела о своих словах сразу же. Вовсе не потому, что сказала неправду. Правду! Самую настоящую. Секс с Лёшей… Он был хорош. Вовсе не оттого, что я содрагалась в многочисленных оргазмах. Не знаю, когда ты любишь человека, оргазм вообще не играет роли. У тебя такая эйфория от его близости, что это затмевает абсолютно всё. Это в тысячи раз ярче, чем самый мощный оргазм.

Чувства, ощущения, прикосновения… Всё ярче и глубже, чем просто секс.

Со временем всё как-то угасло. Я стала замечать то, чего не замечала раньше. Он спокойно засыпал кончив. Не в том смысле, что а как же поболтать и прочее. Нет. Он совсем не заботился о том, кончила ли я. То есть, он как будто был уверен, что я пришла к финишу или мне это вообще не нужно, не знаю. Намекал на минет, склонял, просил…

Я люблю минет, наверное.

Любила эту эйфорию власти и порочности, окружающую это действо. Любила его. Любила срывать его стоны, заглатывая глубже ствол или играя язычком по уздечке.

Не знаю, это мне тоже надоело довольно быстро. Почему-то после этого, глядя на довольного мужа, лежащего с прикрытыми глазами и часто вздымающейся грудью, я испытывала какое-то неприятное чувство. Словно меня использовали, что ли…

Иногда хотелось закричать:

– А как же я?! Я же здесь! Рядом! Мокренькая, возбуждённая и желающая своего мужа.

Но язык был в жопе!

Не понимаю, почему я не решалась сказать об этом долгое время? Намёки, разговоры вокруг да около, но никогда прямо.

Оральный секс всю нашу сексуальную жизнь был в одни ворота. Если не считать единичный случай, когда он увлёкся и попробовал порадовать меня язычком, то его не было вообще.

До моих мальчиков, я искренне считала, что куни это бред. Никакого удовольствия не было с Лёшей от того действа, ей-богу. То ему дыхания не хватает, то у меня там мокро, – кто бы мог подумать, да? – то я как-то не так ёрзаю бёдрами. На повторе я как-то не настаивала.

Минет же проще, да? То слёзы из глаз, то рвотные рефлексы, то прям охренительно приятно заглатывать, зная, что ляжешь спать неудовлетворённой.

Прям все условия…

Почему вообще секс занимает главенствующую роль в отношениях? Мне всю жизнь казалось, что это не так. Не главное. Ценятся моральные качества мужчины, его поступки, отношение к тебе, в конце концов. И что? Насколько меня хватило?

Два года? Три?

Вполне вероятно, что я бы и не смела высказаться об этом вслух, либо мысленно сформулировать всё в однозначном порядке до сих пор, если бы дорогой муженёк не почуял запах власти и бабла.

Да и я бы в жизни не попёрлась под мухой в клуб Инги, предполагая, что неоновый силуэт мужчины в маске на вывеске огромного здания, явно о чём-то да намекает, если бы не его потаскухи.

С каких пор вообще любовницы так оборзели, что не стесняются написывать жёнам, отсылать фотоотчёты и видео, будто я их самолично об этом просила? Это стало чем-то престижным?

Да чёрт! Почему я вообще об этом думаю?!