Академия Полуночников. Рожденная в полночь

– Извините, вы не видели здесь белого паука? – ворвался в тишину коридора незнакомый мне голос.

Обернувшись, я узрела в двух шагах от себя симпатичного парня примерно своего же возраста. Он вежливо улыбался, пока смотрел на меня. По всей видимости, ждал ответа, но его все не было, потому что я практически зависла, прикипела взглядом к его лицу.

Оно оказалось благородно бледным. Именно благородно, а не как у человека с хроническим недосыпом, где черные круги под глазами занимают большую часть лица.

Аккуратный треугольный подбородок, слегка выступающий вперед. Выразительные, четко очерченные губы, крупный нос и острые скулы. Темно-зеленые глаза казались невероятными, завораживающими, как изумруды в отблесках пламени.

Глубокий, проникновенный взгляд.

Его обаяние сносило все преграды. Каждая часть лица по отдельности никогда бы никого не сделала красавцем, но в нем все это богатство сочеталось на удивление гармонично. Даже его слегка отросшие темные волосы были зачесаны назад идеально небрежно. Будто после четырехчасовой укладки в салоне красоты для рекламы новомодного шампуня.

Его улыбка стала чуть шире. На щеках появились выразительные ямочки.

Смутившись, я опустила взгляд и наконец заметила его форму. Черные брюки строгого кроя, черная водолазка и бордовый пиджак спокойного глубокого оттенка. На последнем имелась вышитая золотая эмблема Академии Полуночников: остроконечная луна и тень летучей мыши, раскинувшей крылья.

– Паук, – напомнил парень вежливо. – Мохнатый, страшный, белый, быстро бегает.

Услышав характеристики разыскиваемого студентом существа, я будто очнулась и мгновенно похолодела. Видимо, тот мохнач был питомцем этого брюнета, а я его…

– Нет, извините. Я не видела, – ответила я, слегка запинаясь, чувствуя, как предательски от стыда алеют щеки.

Больше всего на свете я ненавидела врать. Чувствовала себя жутко неудобно, неловко, а еще взгляд так и хотел переместиться к окну, чтобы проверить, не уполз ли многолапый. Вдруг патовую ситуацию еще можно было спасти?

Снова взглянула на парня. Теперь он смотрел на меня как-то странно. Сердце забилось с утроенной силой. Неужели так быстро и легко вычислил мой обман?

– Вы новенькая? – вдруг поинтересовался он вполне миролюбиво.

У меня прямо гора с плеч свалилась. Но тут же едва не случился камнепад, потому что ответить я не успела. Мою только зарождающуюся мысль прервал громкий стук…

В окно.

Мы оба повернулись на звук как по команде. За стеклом на широком металлическом отливе на корточках сидел злющий, как тысяча диких пчел, блондин, облаченный в черный спортивного кроя костюм с эмблемой академии на кофте. Его лицо казалось еще бледнее, чем у брюнета, а черты – острее.

Он с неприкрытой ненавистью сверлил меня взглядом, намереваясь проделать во мне сразу пару дыр. Карие глаза казались почти черными из-за въедливого прищура. Закругленный овал лица совсем не добавлял мягкости, прямой нос расчерчивал его на две симметричные половины, а узкие губы были сжаты в едва заметную упрямую линию. Только широкие темные брови вносили в эту гармоничную злодейскую морду диссонанс, потому что прилизанные волосы оказались светлыми, почти белыми.

Услышав сдержанный смех брюнета, я едва не подпрыгнула от неожиданности. Слегка прикрывая губы ладонью, он смеялся даже глазами, отчего в уголках выступили слезы. Однако спешить блондину на помощь парень и не подумал. И тогда я сама подбежала к окну, чтобы его открыть.

– Ты! – взревел блондин, выбираясь на подоконник. Спрыгнув с него на пол, парень выпрямился и оказался сильно выше меня. Даже не на голову – на полторы. – Как ты посмела выкинуть меня за окно?!

– Я не выкинула, а аккуратно положила, – оправдывалась я, сжавшись теперь уже у противоположной от входа в кабинет стены. – И я не знала, что он, то есть ты, то есть что он… Я…

– Хотела, чтобы меня сдуло ветром? Или, быть может, сожрала птица? – шипел блондин.

От его хриплого голоса меня пробирало до мурашек. Стоять под этим взглядом было невыносимо, поэтому я решилась на побег. В том смысле, что воспользовалась тем, что парень отвлекся на речь брюнета, и перебежала обратно поближе к кабинету.

К двери, за которой меня, я надеялась, могли спасти от карающей длани этого крикуна!

– Да ладно тебе, Перси. Она же наверняка не специально. Ведь так? – уже сдержанно улыбался брюнет, попытавшись взять себя в руки, но смешинки так и плясали в его зеленых глазах.

– Так. Я вообще не знала, что… Ну… Что пауки людьми бывают. Хотя нет, есть же Человек-паук, черт. Он что, и правда настоящий? – буркнула я сумбурно, имея стойкое желание спрятаться за спиной брюнета, потому что уничтожающий взгляд блондина снова нашел меня.

Теперь противоположная стена показалась мне чарующе привлекательной. Собственно, решив повторить свой маневр, я и попалась. Точнее, замерла на половине пути, потому что дверь кабинета главы Академии Полуночников распахнулась, являя нам, вероятно, директора этого учебного заведения.

Раз взглянув в ее глаза, я поймала себя на том, что открыла рот от удивления. Мне представлялась женщина в годах, строгая и чопорная, сухая, как вчерашний багет, но никак не ровесница мамы. Въедливый взгляд казался жутким – может, из-за разных глаз? Левый был светло-карим и больше походил на кошачий, а правый – светло-серым, с широкой черной каймой.

Темные волосы и редкое серебро, отражающее свет от ламп. Одежда представляла из себя многослойный сложный наряд. Светлое струящееся платье в пол на манер древнеримской тоги было частично скрыто коричневым пиджаком из жесткой ткани с вставками из кожи. Он больше походил на корсет, но при этом скрывал плечи, шею, имел высокий, расходящийся в стороны ворот и широкий пояс в районе талии – с золотой овальной бляхой.

На губах мадам Пелисей появился легкий, едва уловимый намек на улыбку.

– А вот и мои лучшие студенты. Вы очень вовремя, ребята. Вижу, вы уже познакомились с Саламан. Она новенькая и с этого дня будет учиться в нашей академии на первом курсе. Я…

Так и не дослушав, что хотела сказать директор, блондин вознамерился уйти. Вышагивал уверенно, чеканно, зло. Я едва успела посторониться, а иначе бы, клянусь, он просто сшиб меня с места как незначительную помеху. Его локоть задел мое плечо на грани, за которой хватило бы лишь одной вспышки, чтобы моя сдержанность растрескалась по швам.

– Месье Бэкрив, вы не находите, что это невежливо с вашей стороны – просто взять и уйти, когда с вами разговаривают? – громко обратилась женщина парню в спину, зло сузив глаза.

Лишь эти незначительные изменения и выдавали ее недовольство. Кажется, кого-то взяли на карандаш, и я почему-то этому искренне обрадовалась.

Но оборачиваться не посмела. Сбежал – и ладно. Мне еще паука в провожатых не хватало!

Видимо, посчитав, что меня поступок блондина как-то задел, женщина мягко мне улыбнулась.

– Не обращайте внимания, Салли. Персиди иногда бывает не в духе. Зато месье Дарквуд наверняка не откажется показать вам академию и в целом помочь первое время обосноваться в наших стенах. Я бы сама вам все рассказала и показала, но уже ужасно тороплюсь, фактически опаздываю. Как вы, месье Дарквуд, справитесь с возложенной на вас задачей?

– Почту за честь, мадам Пелисей, – отозвался брюнет, слегка склонив голову в знак согласия.

– Тогда у меня к вам будет еще одна просьба, Нирэл. Проследите, чтобы ваш друг вел себя прилично в мое отсутствие.

– Конечно, мадам, – легко согласился студент.

Хотя я бы на его месте такие обещания давать поостереглась. Да он же ненормальный – этот блондин! Будто дикарь, свалившийся с ветки! Подумаешь, несколько минут за окном посидел. Не сорвался же!

Правда, стыд я ощущала все равно. Неудобно как-то вышло. Но и меня можно понять: раньше на моих глазах пауки в людей не превращались.

Отметив, что родительница так и не вышла из кабинета, я заволновалась, пытаясь заглянуть в секретарскую:

– А где моя мама?

– Она будет писать вам раз в неделю, мадемуазель Драгон, – голос мадам стал обволакивающим, успокаивающим.

Но успокаиваться я не собиралась!

– Моя фамилия Эвесей, – произнесла сердито.

– Не здесь, Саламан, – возразила женщина строго. – В Академии Полуночников вы зарегистрированы как Драгон – по отцу.

Мотнув головой, чтобы избавиться от тут же возникшего в мыслях вопроса про второго родителя, которого никогда не видела, я вернулась к главной теме. Старалась не смотреть на невольного свидетеля нашей беседы. Голос мой был тверд и выражал решительность:

– Мадам Пелисей, я не хочу здесь оставаться. Да и что мне делать в академии?