Твоя истинная

– Мора эст маурум. Дус эктос некрос фатум. Онно дес!

На кончиках ее пальцев формировалось и разгоралось все ярче зеленое свечение. Оно клубилось, переливалось, закручиваясь в тугую спираль. Вращение становилось все быстрее, а сгусток света ярче, отражаясь ядовитым блеском в глазах некромантки.

Я отметила, как все выше вздымается грудь Гаррета Шэдоу. Парень не сводил с декана взгляда расширенных глаз.

Бережно, словно боясь уронить, Яриса Прим опустила руку, давая ядовито-зеленому сиянию аккуратно скатиться с пальцев на землю. Прямо на один из лучей септограммы. Оно стремительно распространилось, зажигая линии, пока контур не замкнулся.

– Кровь, Шэдоу! Ну же! – декан бросила парню собственный крис – кривой ритуальный нож.

Парень поймал его больше инстинктивно. С заминкой, но сообразил, что именно от него требуется, и чиркнул клинком по ладони. Капли сорвались из пореза, окропив землю под ногами. В тот же миг линии вспыхнули алым и вдруг погасли, погрузив склеп в темноту.

Я затаила дыхание. Все остальные, кажется, тоже.

– А-ум… – раздался сдавленный звук со стороны Гаррета.

Кажется, он хотел вскрикнуть, но сдержался в последний момент. И тут же склеп осветил ровный зеленоватый свет септограммы.

– Все, адепт Шэдоу. Поздравляю с успешным завершением ритуала. Можете выйти и передать крис следующему.

– А… Кому?

– Кому пожелаете. На ваш выбор, – благодушным жестом указала в нашу сторону декан, и на лице парня расцвела коварная ухмылка.

– Только попробуй! – предупреждающе пробубнил где-то позади меня Шон Коррени.

Конечно же Гаррет его не послушал, и протянул крис. С тяжелым вздохом Шон его принял. Неизвестность пугала, и пока нам не стало яснее, чего именно стоит ждать от ритуала, а Шэдоу не спешил поделиться приобретенным знанием.

– Поторопитесь, адепт Коррени. Не задерживайте, а то так мы не успеем закончить до конца лунной фазы. Адепт Шэдоу, поведаете нам, что произошло, или предпочтете не делиться впечатлениями? – усмехнулась декан.

Гаррет покосился на друга и нарочито испуганным тоном принялся рассказывать:

– Это было просто отвратительно! Они делали со мной такое!

– Адепт Шэдоу! – рявкнула декан Прим. – Прекратите пугать адептов! Просто скажите, какой дар у вас превалирует?

– Реаниматор… вроде бы, – не слишком уверенно ответил Шэдоу.

Декан кивнула, жестом приказав ему расположиться поодаль от нас, и повернулась к занявшему свое место в септограмме, отчего-то совсем бледному Шону.

– Кровь, Коррени!

Все повторилось. Парень чиркнул лезвием по ладони. Линии септограммы вспыхнули алым, когда капли крови достигли земли. Помещение снова погрузилось в темноту, и мне показалось, что на этот раз она продлилась дольше. Была куда более вязкой и ощутимой. Я словно чувствовала ее кожей. Проваливалась в нее, словно в прохладный кисель, который лишал меня воздуха. Хотелось заорать или сорваться с места и удрать подальше.

Последовав совету декана, я закрыла глаза, впившись ногтями в ладони и отсчитывая мгновения, в ожидании, когда все закончится. Мне казалось, что я больше не выдержу, и в этот миг зеленоватый свет вновь разлился по залу, отражаясь на бледных лицах. Изрядно, между прочим, перепуганных.

– У вас очень сильный дар, Коррени, – вынесла вердикт декан.

– Кажется, я могу… все? – как-то растерянно и хрипло отозвался Шон.

Декан ободряюще ему улыбнулась.

– Передайте крис следующему адепту, Коррени и идите к своему другу.

Все еще пришибленный свалившимся на него знанием адепт Коррени двинулся к нам. Его взгляд рассеянно пробежался по притихшим одногруппникам и неожиданно остановился на мне.

«О, нет!» – подумала я, почему-то отчаянно не желая прямо сейчас проходить через это испытание.

И конечно же мне не повезло.

– Пора разбавить нашу компанию прекрасной еррой, – галантно поклонившись, Шон протянул мне крис.

По клинку-артефакту проскочила голубая молния – сработало заклятие очищения. Крис словно зловеще подмигнул мне темной сталью.

Несколько мгновений таращилась на кривой клинок ерры Прим, как на руку мертвеца, которая вот-вот оживет и вопьется острыми когтями прямо в сердце, а затем решительно взялась за рукоять и направилась к септограмме.

– Риано, тебе идет оружие! – жизнерадостно откомментировал мой выход, оправившийся от впечатлений Гаррет Шэдоу.

– Придурок! – пихнул его в плечо Шон Коррэни.

– Зато отмучился быстро, – обиженно ответил другу Гаррет. – Да ты должен мне спасибо сказать, а ты еще и недоволен!

Шон только покачал головой.

– Кровь, Риано! – окрик декана Прим отвлек и подействовал на меня точно удар хлыстом.

Больше на рефлексах, чем осознанно, я провела лезвием по ладони. Боль обожгла руку. Алая кровь показалась мне черной в скудном свете линий септограммы. Сама не знаю почему, но я до последнего не позволяла ей упасть на землю. Удерживала, пока не набралась целая горсть…

Столкнулась с хмурым взглядом Яриссы Прим, и в этот миг кровь все же выплеснулась на землю, а я, опомнившись, затворила рану одним усилием воли. Это было едва ли не первое, чему нас научили, как некромантов – затворять кровь. Нет мощнее катализатора, чем кровь некроманта, и распоряжаться ею надо с умом.

А я вылила целую горсть, да еще в подобном месте…

Дурное предчувствие вонзилось в меня кривыми когтями за миг до того, как септограмма полыхнула алым. Потемнело. На этот раз тьма казалась живой и осязаемой. Она поглотила меня целиком, сковав замогильным холодом. Я была бы и рада заорать от ужаса, но грудь сдавило так, что я не могла ни выдохнуть, ни вдохнуть.

А потом я вдруг оказалась совсем в другом месте. Стояла на балконе, сильно выдающемся вперед. Над головой по оранжевому небу проносились темно-синие облака и стаи черных незнакомых птиц, а внизу, насколько хватало взгляда, колыхалась жуткое море. Присмотревшись, я вдруг осознала, что это не море, а армия живых мертвецов. Их было так много, что они сплошь закрывали земную поверхность. Стоило это понять, и я почувствовала невидимые нити, которые связывают меня с ними.

Именно моя воля и магия поддерживала в каждом из них подобие жизни…

От этого понимания мне стало дурно, но я не могла шевельнуться, и не могла вырваться из этого кошмара. Не понимала, как долго он уже длится, и как его остановить. Меня затрясло от страха и холода. Я оказалась на грани обморока, но никак не могла вернуться в спасительную темноту, словно что-то насильно удерживало меня здесь.

– Н-нет… Не надо! – смогла я выдавить еле слышно. – Нет…

– Ами, очнись. Я здесь. Я с тобой, любимая, – теплая ладонь, гладила мои щеки. Другая поддерживала за талию. – Вернись, прошу! Не нужно поднимать все кладбище. Уверен, ты этого не хочешь.

– Не хочу, – согласно кивнула я. Дорожки слез пробороздили мои щеки, после чего мир прояснился, и я выдохнула: – Крис!

– Он самый. Кто же еще? – Кристобаль улыбнулся, и тут же обернулся через плечо, сообщив кому-то: – Она в порядке!

Я тоже осмотрелась и от увиденного прижалась к груди истинного, спрятав лицо и закрыв глаза.