Белая птица

Пока Алиса втискивала в узкие туфли ноги, Сэм открыл шкаф, достал коробку и вывалил содержимое на диванчик. Алисе сначала показалось что это мех или шкурки животных, но подойдя поближе она увидела парики. Много, разного цвета и длины волос. Не успела она открыть рот, чтобы спросить, зачем они, как Сэм выбрал один и натянул ей на голову. Подвёл к зеркалу, и стоя позади Алисы, скривив губы придирчиво осмотрел её. Цвет парика был такой же, как и у её волос, только волосы на нём были длинные, чуть волнистые, ниже плеч и лоб прикрывала прямая чёлка.

– Ну вроде ничего. Садись на стул, – и когда Алиса села, он немного пригладил волосы щёткой, порылся в ящике стола, достал два тюбика, – Краситься умеешь? – Алиса кивнула, – Ресницы немного подкрась и на губы блеск нанеси. Давай быстрее, – сказал, выходя из комнаты.

Алиса мазнула несколько раз кисточкой по ресницам, провела аппликатором по губам, оставляя на них яркий блеск и неуклюже ступая в неудобных туфлях вышла из комнаты. Ослепительный свет прожекторов ударил по глазам. Она прикрыла их ладонью. Сэм взял её за руку и вывел на середину. Алиса не понимала, что от неё он хочет. Она безвольно подчинялась его действиям. Он то сажал её на стул, то на пол, раздвигал пальцами ей губы, изображая улыбку, наклонял голову набок. Она должна была неподвижно сидеть, не моргая под слепящими лучами прожекторов, не дышать, не дёргать руками, носом. То включал вентилятор и волосы лезли ей в рот, в глаза, а она должна была всё это терпеть. Лицо Сэма было серьёзное, насупленное, он то и дело повторял:

– Сиди неподвижно. Не шевелись. Не моргай. Вот так. Хорошо.

Сколько это продолжалось, неизвестно. Алиса потерялась во времени и в пространстве и когда наконец услышала:

– Всё, иди переодевайся, – то не сразу поняла, что он от неё хочет.

Ошарашенная и ослеплённая, она зашла в комнату. В голове шумело и очень хотелось пить. Еле стянула с себя ставшее колючим платье, сдёрнула туфли с распухших ступней и ощутив босыми ногами холодный пол облегчённо вздохнула. В своей пусть и старой одежде, Алисе стало спокойно и комфортно. Пригладив волосы, она вышла из комнаты. Взяла со стула куртку и натягивая её на себя подошла к Сэму, сидевшему за компьютером. Он всматривался в экран, его глаза блестели металлически холодно, а губы напряжённо вытянулись в одну линию. Он быстро щёлкал по клавиатуре пальцами. Алиса постояла немного, не зная, что делать и только хотела заглянуть в экран, как Сэм встал и загородил его собой.

– Пошли, я тебя выведу.

Обратно они шли теми же коридорами. Возле двери Сэм остановился. Достал портмоне, вынул купюру, сложил и сунул Алисе в руку. Подошёл к двери и посмотрел в глазок и только после этого отпер её. Озираясь по сторонам довёл Алису до калитки и тоже посмотрел в глазок встроенный в её металлическое полотно. Отпер калитку и буквально вытолкнул её со словами:

– Понадобишься, я сам найду тебя.

Калитка с лязгом захлопнулась за спиной Алисы. Растерянно и недовольно она оглянулась. Ей так хотелось побольше узнать о том, что она делала и правильно или нет, а тут её взяли и выставили. Странно, всё это. Алисе не понравилось поведение Сэма. Всё ещё сжимая деньги в кулачке, она загадала, если там сто рублей, то она не понравилась Сэму и моделью ей не быть, но если пятьсот, то наверно он снова пригласит её. Подняла руку и стала медленно разжимать пальцы. Глаза от удивления раскрылись, она снова обернулась на калитку, ожидая, что сейчас Сэм выскочит и скажет, что он ошибся и не ту купюру дал. Но за калиткой было тихо. Никто не бежал. Красная бумажка шевельнулась на ладони от слабого порыва ветра, и Алиса резко сжала пальцы, боясь, что ветер сдует деньги. Пять тысяч! Такие деньги она держала впервые. Засунула руку с сжимаемой купюрой в карман и пошла сначала медленно, а потом побежала. Если он ошибся, то это его дело. Так она подумала. Если что, то пусть высчитает с неё потом, со следующих съёмок, а сейчас это её, честно заработанные деньги. Мысли путались в голове. Что же купить на них? Точно продукты, это, само собой. А ещё ей надо ботинки на зиму и кофту. На рынке можно недорогие купить. И у тётки не надо просить. Но сначала продукты. Зайти домой. Мамке дать рублей триста, чтобы отвалила от неё, а потом подумает, как поступить с остальными деньгами. В магазине Алиса купила пачку чая, сахар, сухари, лапшу, картофельное пюре и яйца. Что-то другое покупать, это значит мать начнёт расспрашивать, где она взяла деньги. А так обычный набор продуктов, который покупает и сама мать. Триста рублей для матери Алиса положила в карман, а остальные аккуратно сложила и спрятала в самый маленький карманчик на джинсах. Уже подходя к дому у Алисы вдруг забилось сердце. Неясная тревога нахлынула на неё и заставила замедлить шаг. Во дворе было тихо, не бегали и не кричали дети, даже бабки не сидели на лавочке, и эта тишина была тяжёлой и вязкой. В подъезде тоже было тихо, из квартир не звучали детские голоса и музыка. Подойдя к своей квартире, Алиса увидела, что дверь приоткрыта. Она распахнула её и медленно вошла. С кухни послышались тихие голоса. Незнакомые, мужской и женский. Когда Алиса возникла в проёме двери на кухню они обернулись. За столом сидел их участковый и незнакомая женщина. При виде Алисы она приветливо улыбнулась, но глаза цепко оглядели её, а участковый просто смотрел. Алиса оглянулась в поисках матери и только сейчас увидела какой бардак на кухне. Осколки битой посуды валялись по полу, дверцы нижних шкафов были оторваны. Глаза Алисы округлились от страха. На полу растеклось неровным овалом, затекая в трещины и вытягиваясь одним концом к двери бурое немного подсохшее пятно. Алиса попыталась сглотнуть подкатившую к горлу тошноту и схватилась рукой за столешницу. Женщина поднялась, взяла у Алисы пакет с продуктами, поставила его на стол, а саму Алису усадила на табурет.

– Алиса, – участковый придвинулся к ней поближе, – Тут такое дело.

– Мама умерла? – она смогла выдавить из себя вопрос, указывая рукой на блеснувшее от солнечного луча пятно.

– Нет, – участковый тоже посмотрел на него, – Мама твоя жива и невредима. Это она ударила одного мужчину. Подрались они, кто начал и из-за чего мне неизвестно. Но мужчина умер, а твою маму забрала полиция. И скорее всего ей грозит срок за убийство. А мы с Анной Петровной тебя ждали, – он указал на женщину, – Она из опеки. Скорее всего тебя отвезут в интернат и потом будет решаться куда тебя.

– Алиса, а на что ты купила эти продукты? – женщина указала на пакет.

– Я флаеры раздавала, – машинально ответила Алиса, всё ещё не соображавшая что тут происходит.

Тут в квартиру вихрем ворвалась высокая, красивая женщина.

– Алиса, деточка моя. С тобой всё в порядке? – наклонившись к ней, женщина стала ощупывать её.

– Да, – Алиса подняла глаза и в них блеснули слёзы.

– Женщина вы кто? – участковый поднялся со стула.

– Я кто? – возмутилась эта шумная, воинственная женщина, – Кто? Я тётя её. Сестра её отца. Мне соседка позвонила, рассказала, что тут твориться. Я с работы еле сорвалась, – она, распахнув пальто, села на освободившийся стул, на котором только что сидел участковый и стала обмахиваться сдёрнутой с головы шапкой, – Жарко то как. Куда Нину увезли? – спросила она у него.

– А можно ваши документы посмотреть? – вопросом на вопрос ответил участковый.

– Да. Пожалуйста, вот мой паспорт, – раскрыв сумочку она достала и протянула документ.

– Хорошо, – он изучил документ, но возвращать не спешил, – Мы тут решаем вопрос об определении Алисы в интернат.

– Что? Интернат? – тётя взвилась со стула, – Мою племянницу в детдом? Да никогда. Я сколько раз предлагала Нинке отдать её мне. И Алиса часто у меня ночует, живёт неделями, – она встала, загородив собой Алису, готовая бороться с любым, что к ней прикоснётся.

– Сядьте, Ирина Владимировна, – заглянув в паспорт, сказал участковый, Сядьте. Сейчас всё решим.

Тётя подвинула стул поближе к Алисе и усевшись, с воинственным видом взглянула на женщину:

– Я оформлю опекунство, если Нинку посадят. Могу даже удочерить. Эта курва моего брата угробила. Споила его. Алиса единственное, что мне от брата осталось. К тому же у Алисы в моей квартире есть комната и все условия для учёбы. Я ей ноутбук купила. Она приходит заниматься ко мне. Сюда же не дашь его, эта стерва сразу бы его пропила, – тётя всё больше распалялась от негодования.

– Хорошо, хорошо, – успокаивающе положила на её плечо руку женщина, – Хорошо. Мы к вам придём и посмотрим. Если Алиса сама согласна и условия позволяют, то мы будем очень рады за Алису.

Участковый записал адрес тёти и распрощавшись они ушли. Когда дверь за ними закрылась, Алиса вздрогнула и слёзы повисли на ресницах.

– Ладно, Алиска, мы и это переживём, – тётя поднялась, скинула пальто, огляделась вокруг, – Сейчас мы с тобой тут приберёмся и поедем домой, – её взгляд остановился на уже высохшим ставшем почти чёрным пятне, – Ты иди в комнатах уберись, а тут я сама. Давай иди, племяшка, а вечером пиццу с тобой постряпаем и киношку какую посмотрим.

Недавно прошедший снег припорошил украшенную игрушками и гирляндами ёлку. Алиса обошла её вокруг разглядывая и не видя игрушек. Они только что вышли из зала суда. Тётка чмокнула её в щёку и сказав Алисе ехать домой, сама убежала снова на работу. Матери дали три года. Когда она выйдет Алисе будет уже восемнадцать. Хотя тётка сказала, что если мать в тюрьме будет себя хорошо вести, то выпустят её пораньше. Перед глазами всё ещё стоял образ матери, там в зале суда за решёткой. Бледная, постаревшая, с заметной сединой в волосах. Она потухшими глазами смотрела на Алису. Жалко ей было мать или нет, Алиса не могла понять. У неё внутри всё сжалось, замёрзло. Ничего. Даже слёз не было. Только домой очень хочется. В свою квартиру, в свою комнату. Но там уже живут квартиранты, так решила тётя. Алисе захотелось прогуляться по парку, посидеть на той, своей лавочке. Как давно она там не была. Кажется, прошло очень много времени, а на самом деле всего два месяца. Алиса шла по заснеженным улицам, смотрела на яркие огоньки гирлянд украшавшие витрины магазинов. Новая дублёнка давила тяжестью на плечи. Она с сожалением вспомнила свою старую лёгкую куртку. Много изменилось за это время. В школе быстро прознали про её мать, но смотрели сочувственно. Девочки стали общаться с ней, мальчики стали проявлять знаки внимания. Алиса не могла понять их перемены. То ли из-за этой беды, свалившейся на неё, то ли потому что она стала носить хорошие, купленные тётей вещи. Даже телефон у неё был последней модели. Контролируемая тёткой Алиса стала учиться лучше, что сразу отметили все учителя. Сама Алиса на сближение с одноклассниками шла тяжело, недоверчивая по натуре, она во всём видела подвох.

Алиса дошла до своего дома, постояла, посмотрела на занавешенные новым тюлем окна и повернула назад. На душе грустно и тоскливо. В парке остановилась возле лавочки, стёрла с её сиденья тонкий слой снега варежкой, но садиться не стала и пошла дальше. За парком она решила сократить дорогу через дворы и двинулась между гаражами. Повернув за последний гараж, она резко остановилась. Что-то знакомое было в тёмной фигуре мужчины притаившемся за деревом и наблюдавшем за женщиной с ребёнком. Она незамеченной подошла поближе и удивлённо воскликнула:

– Сэм? Привет.

Он дёрнулся как от удара, растерянно оглянулся по сторонам, потом остановил бегающий взгляд на ней, вгляделся в её лицо и выдохнул:

– А это ты, – он провёл рукой по вспотевшему лбу и спросил, – Где была? Я искал тебя.

Алиса начала было рассказывать, но увидев отрешённый взгляд Сэма, смотревшего через решётку ограды парка на ребёнка, замолчала и тоже посмотрела на него. Ребёнок был маленький, года три наверно. Девочка в розовом комбинезоне. В одной руке у неё была лопатка, а во второй верёвочка, привязанная к санкам. Девочка ходила между деревьями, тянула за собой санки, присаживалась и лопаткой стучала по сугробам. Её мать, красивая молодая женщина в короткой норковой шубке сидела на скамье и смотрела в телефон.

– Это кто? – спросила Алиса.

– Это? – Сэм как-то странно отвёл глаза, будто боясь, что Алиса в них прочитает правду. – Это дочь моя. Мы с её матерью развелись, и она не даёт мне с ней видится, – он взглянул на Алису, прищурил глаза, помолчал немного и обдумывая каждое слово, медленно сказал, – А ты мне можешь помочь. Я хотел ей игрушку подарить, но так чтобы мать не видела, – он растерянно потёр подбородок перчаткой и вдруг по лицу мелькнула усмешка, скривив его полные губы, – Короче так, ты помогаешь мне, а я устраиваю тебя на работу в одно агентство. Твои фото понравились. Из тебя получиться модель. А от тебя маленькая услуга. Я хочу побыть с девочкой наедине, без матери. Подарить игрушку и сделать фото на память.

Алиса непонимающе смотрела на него:

– Мне надо маму её отвлечь? Или что?

– Нет. Ты приведёшь девочку. Я буду там за углом, – он махнул рукой вдоль улицы, – Я отдам подарок. Сделаю фото, и ты её приведёшь назад.

– А мама её? Она не разрешит, не даст девочку, – Алиса попыталась заглянуть в его странно бегающие глаза.

– А ты посмотри, она за ней совсем не смотрит. Я тут с полчаса, а она глаз от телефона не оторвёт.

Алиса и сама это заметила. Девочка уже раза два падала в снег, а мать не спешила к ней на помощь, и та с большим трудом поднималась на ножки.

– Она даже не заметит её отсутствия. Всего каких-то пять минут. Ну что скажешь? Можешь мне? – он улыбнулся ей, но улыбка была какая-то вымученная.

– Я не знаю, – неуверенно сказала Алиса, – А вдруг она заметит? Полицию вызовет.

– Ничего не будет, а если заметит, то я сам с ней разбираться буду, – его лицо стало решительным, он положил руку на плечо Алисы, – Значит так, завтра в это же время, ты придёшь сюда. Подзовёшь её и дашь вот эту конфетку, – он достал из кармана леденец в яркой обёртке, – Она любит такие, скажешь ей, что ещё такие дашь, много. Сама не ешь. Вот на тебе сто рублей, шоколадку себе купи, – он вложил в руку Алисе конфету и деньги, – Завтра я буду ждать вас за тем углом. Потом назад её приведёшь. Ну что, договорились? А потом поговорим о работе для тебя. Давай соглашайся.

Алиса нерешительно кивнула в ответ, хотела добавить, что не нужна ей эта работа, но Сэм, сбив рукой её шапку набок потрепал по голове и повернувшись к ней спиной быстро зашагал по краю тропинки. Зёрнышко сомнения, зародившееся внутри, стало разрастаться, пока не заполнила её всю недоверием и подозрительностью. Алиса разжала руку, посмотрела на леденец лежавшей на варежке, на скомканную сторублёвку, спрятала их в карман и стараясь остаться незамеченной двинулась следом. Сэм скрылся за поворотом, и Алиса прибавила шаг. А как зовут девочку? Она не спросила, и он ни разу не назвал её имя. Перед поворотом, она замедлила шаг и осторожно выглянула из-за угла бетонного забора. Сэм стоял рядом с мужиком. Тот был постарше, худой и с длинными волосами. Они о чём-то спорили, затем Сэм оттолкнул его двумя руками в грудь, сел в машину на заднее сиденье, а мужик зло сплюнул и сел за руль. Машина дёрнулась, мотор взревел, колёса пробуксовали на скользкой укатанной дороге и крутанув задом умчалась, подняв за собой снежную пыль. Алиса бегом бросилась назад. Протиснулась в чуть приоткрытую, крепко вмёрзшую в снег калитку. Она подошла к женщине и набрав для храбрости полные лёгкие воздуха громко выпалила:

– Тётя, а как зовут отца вашей девочки?