Научи меня любить

– Хм… – задумчиво хмыкает мужчина. – Меня, кстати, Денис зовут, а вас?

– Настя, очень приятно, – бормочу снова смущенно.

В обществе красивых мужчин я всегда теряюсь. Наверное, потому что они не для меня. Я не зажигательная красотка вовсе, обычная девушка, которая не претендует на внимание подобных экземпляров. Более того, я считаю, что с ними каши не сваришь, слишком уж те избалованы вниманием. Но сейчас мы болтаем ни о чем, и мне просто приятно. Здорово, расслабленно, и вовсе без всякого напряжения.

Три часа полета проходят как единый миг, приходится с сожалением признать, что скоро я заберу свой рюкзак, выйду из здания аэропорта и навсегда оставлю в своей памяти кусочек этого дня.

– Настя, оставишь свой номер? – Денис улыбнулся мне у трапа, когда помогал нести рюкзак до автобуса.

– Не знаю, – я и вправду не знаю. – Хочешь еще раз встретиться?

– Почему нет? – он вскинул левую бровь и снова улыбнулся, являя свою чертову ямочку на щеке, которую хотелось зацеловать. – Покажешь мне город, как местная жительница. Говорят, тут набережная шикарная! – он подмигивает, и я начинаю улыбаться в ответ.

– Пиши! – решительно диктую номер, тут же получаю дозвон на свой телефон и благополучно сажусь в автобус.

Мы молчим, пока стоим в толпе друг напротив друга, я изучаю шею своего попутчика, опасаясь поднять глаза, чтобы не утонуть в янтарной зелени и не влюбиться внезапно и навсегда, а он тоже не спешит что-то говорить, набирая сообщение в телефоне одной рукой, второй держась за поручень.

Выходим из здания аэропорта вместе, и я уже было насмеливаюсь пригласить его к себе в гости… Ну, не знаю, чтобы набережную ему показать, что ли, как он машет кому-то рукой.

– Меня встречают, Насть, поэтому до встречи! – говорит мне и отходит к черной машине, что уже ждала неподалеку от трапа.

Вот же блин! Ну и лопух ты, Настя!

Замерев на месте, провожаю взглядом отъезжающий автомобиль и прихожу в себя только от голоса таксиста:

– Куда едем, красавица? – улыбается он золотыми зубами, поправляя на голове кепку. – Давай свой чемодан, э? Домчу с ветерком!

– Спасибо! – сухо отвечаю, сквозь стекла очков разглядывая расплывающийся вдали черный бампер. – Я на автобусе.

Таксист потерял ко мне интерес тут же. Цокнув языком, он полетел окучивать следующих пассажиров, уже выходящих из дверей аэропорта, а я поплелась к остановке. На душе отчего-то было паршиво и мрачно, ощущалось, будто случилось что-то гадкое или грустное, и даже кофе, купленный в киоске, не смог прогнать эту мерзостную стыть из души. Может, это мое одиночество так дает о себе знать?

– Тебе тридцать пять, Настя, пора бы уже перестать верить в сказки, – бормочу я мысленно, давая себе оплеуху. – Счастливые финалы есть только в твоих романчиках о любви, а в жизни прЫнц уезжает на черной машине, махнув на прощание рукой – встретимся когда-нибудь. Эх!

Усевшись в автобусе на любимое место, я еще раз грустно вздохнула, а затем сделала над собой усилие и принялась сочинять новый сюжет очередного романа. Пусть главный герой будет такой вот, как этот Денис, а героиня… Ну да, героиня пусть будет как я! И они поженятся в конце и родят семь… нет, десять детей родят! Тьфу, гадость какая! Придет же такое в голову! Так, Настя, успокойся! Никаких детей они не родят, ну или одного-двух, но до этого пусть как следует помучаются!

2

Как девочки влюбляются? Ну, когда они еще подростки? Достаточно увидеть певца или актера, который нравится невероятно, и вот они уже строят планы, как напишут ему письмо, и он ответит, и прилетит, и умчит их на корабле с алыми парусами. Тетеньки так не влюбляются. Нам уже не хватает щенячьего восторга, поэтому спустя три дня я поняла, что с Денисом мне ловить нечего. Он не позвонил. Скотина, конечно, не без этого, но, с другой стороны, так даже лучше, ибо я подозревала, что у нас бы сначала дошло до секса, а потом до моей тоски по несбыточным мечтам. На всякий случай укокошила в своем романе одного главного героя, сделав его максимально на этого самолетного засранца похожим. Читательницы вскипели праведным гневом – как так, они только настроились, что он будет мучить бедную героиню все триста страниц текста, а в конце женится и станет кротким агнцем в ее ласковых руках. Но нет, я была злым автором на тот момент, ну и прикончила в муках героя, выдав героине другого, который нежно и трепетно носил ее на руках. Читательницы тогда разделились на два лагеря, одни говорили, что так и надо козлу, нечего бедных девочек мучить, другие решили, что автор спятил, и чем такой генофонд в могилу совать, лучше б к психологу сходила и нервишки проверила. И полечила, если там мозг хотя бы в зачаточном состоянии у нее, то есть, меня, имеется. И что мне было делать? Я самоустранилась, когда дописала финал, предоставив девчонкам самостоятельно в комментариях разбираться.

Прошел месяц. Ну почти. Наступил апрель, зацвели деревья, Геленджик стал похож на невесту в кипенно-белых шапках цветов, распустились нарциссы, столь же прекрасные, сколь и вонючие (автор нисколько не привирает, эти красивые цветы нереально пахнут дерьмом – прим.авт), одуванчики, море прогрелось настолько, что некоторые смельчаки в нем рисковали плавать.

Я любила это время года. Когда несколько лет назад внезапно сменила место жительства и специальность на это вот все, не ожидала, что попаду в такую сказку. Летом юг пестрит туристами, а вот весной их еще нет, можно гулять по набережной, вдыхая ароматы морского бриза и пицундской сосны, любоваться бликами солнышка на поверхности темных волн, кормить почти ручных белок возле пансионата «Приморье», ну и вообще, наслаждаться своей жизнью и работой, не привязанной к графику. Я вольная птица, если накатывает уныние, просто гуляю, набираясь вдохновения, чтобы потом за три недели выдать что-нибудь интересное читателям.

Обычно у меня не бывает приступов меланхолии, я просто постаралась исключить из своей жизни все негативные факторы, ведущие к этому состоянию. Раньше я жила совершенно другой жизнью в совершенно ином месте. Когда внезапно решила бросить все в буквальном смысле и переехать, многие мои знакомые, малознакомые и вовсе не знакомые крутили пальцем у виска, мол, у бабы крыша поехала, пророчили мне нищету, алкоголизм и прочие прелести свободной жизни.

Писательницей я стала случайно. Обычно девчонки представляют себе успешную карьеру где-нибудь в офисе, в аврале, и я поначалу также, только в университете, где училась. Осталась в аспирантуре, вела пары у студентов, писала диссертацию, и в один прекрасный или не совсем момент поняла, что надоело хуже зубовного скрежета. Маленький город далеко в Сибири, где климат мерзкоконтинентальный – девять месяцев зима, потом межсезонье, вжухает лето и снова зима. Варежки из шерсти, штаны из нее же, делающие круглую попу похожей на старый валенок, шапка по брови и шарф по глаза. А еще шуба и унты, потому что даже в сапогах ноги мерзли жуть как. И вечно гундящая над ухом мама, требующая внуков, зятя и дачу по выходным.

Ну разве это жизнь? «Сначала они на телевизор копить будут, потом на стиральную машину» – как говорила героиня Муравьевой в одном из советских фильмов. Совсем не так я себе представляла семью. И однажды написала роман. Делала это в перерыве между собственной учебой и обучением студентов, стуча пальцами по клавиатуре словно сумасшедшая секретарша, оставалась на кафедре допоздна, чем вызвала доверие завкафа, что начал приводить меня в пример другим аспирантам. А я что? Вместо диссертации за два месяца написала роман о любви. Казалось бы, ну что там можно такого изложить нового, чтоб понравилось? А ведь получилось! Робко выложив на одном портале самиздата ночью (ну чтоб сильно не разочаровываться, и если будут гневные комментарии, то прочесть их постфактум) свое произведение, я проснулась утром с двум тысячами лайков к книге. Она неожиданно взлетела в топ, и мне сразу же присвоили коммерческий статус, позволяющий продавать свои опусы. И даже денег дали. Ровно семьдесят тысяч рублей за первый месяц. И официальная зарплата пришла десять с копейками. То есть, в сумме я заработала чуть больше восьмидесяти тысяч за тридцать дней, причем, большую часть из них мне выплатил портал самиздата. Нехило так, да?

Два года я разрывалась на два фронта. Днем писала диссертацию, а ночью книги. Мои героини любили, мечтали, встречались, расставались, рожали детей, внуков, изменяли и так далее, все, что только можно придумать в отношениях между мужчинами и женщинами, а я сама была страшно одинока – времени просто не находилось ни на что другое. Правда, была у меня подружка-выручайка, Юлька Сомова, с которой мы познакомились в женском туалете, где у нее прихватило живот, а в кабинке не оказалось туалетной бумаги. Мне пришлось выдать ей отмотанный кусок, просунув руку под стенкой, а потом пить благодарственный кофе, выслушивая бурный рассказ о том, как она пыталась не поехать на дачу к свекрови, а для того выпила молока, закусила селедкой и отполировала черносливом. Муж с мамой уехали окучивать грядки, а Юлька направилась тратить нажитое непосильным трудом в ТРЦ Геленджика, чтобы там познакомиться со мной в туалете. С тех самых пор, а это, без малого, почти три года, жили мы душа в душу, и даже ни разу не конфликтовали, хотя Сомова обладала взрывным характером и темпераментом бешеной крокодилицы в период гона. В последнее время, правда, Юлька сменила статус с просто замужней дамы на мать младенца, и времени на встречи у нее стало гораздо меньше. Приходилось ждать взросления мелкого, чтобы продолжить наши девичьи посиделки как в старые добрые времена.

Я ж в этот раз ей даже не рассказала про Дениса, будь он неладен, что я его вспомнила опять! Как-то глупо в собственных глазах выглядела эта тоска по парню, которого я видела только один раз. Я ж даже запретила себе искать его в соцсетях, хотя в первый же день после прибытия увидела вывеску возле одной из клиник с рекламой спикера Милованова. Вот он кто, оказывается. Успешный стоматолог, красавчик и просто харизматичный тип. И бабник наверняка. У него таких Насть миллион и еще половинка. Смысл звонить случайной попутчице?

Но он-таки позвонил. Именно тогда, когда я вообще этого не ожидала. У меня как раз кипела бурная жизнь между героями в романе, я описывала момент, как героиня отшивает навязчивого герцога, как вдруг…

– Але! – рявкнула в трубку, даже не глядя, кто звонит.

В голове моей сейчас происходила сцена с удушением наглого типа, посмевшего предложить секс юной деве. Ну и что, что он драконнорожденный герцог, будущий наследник короля этой страны и вообще няша?

– Насть, привет! – чуть хрипловатый тембр голоса Милованова заставил меня громко сглотнуть едва не вырвавшееся «потом перезвони», и выдохнуть:

– Привет.

– Я тут в Геленджик прилетел, пару дней точно буду. Хотел позвать тебя по набережной прогуляться, помнится, ты говорила, что она у вас тут шикарная. Пойдешь?

«А она не одна придет, она с кузнецом придет!» – прозвучал ехидный внутренний голос в голове.

– Эм… Ты в Геленджике? – тупо переспросила я, глядя, как строчки на экране ноутбука расплываются.

– Да, и весь в твоем распоряжении,– заулыбался мой невидимый собеседник. – Ну так что, готова ли ты стать моим проводником в мир южного колорита?

«А зачем нам кузнец? – продолжал все тот же внутренний голос. – Нам кузнец не нужен! Что я, лошадь, что ли?!»

3

« – Это что такое? – грозным голосом осведомился Его Светлость герцог Лернийский, брезгливо глядя на чумазое лохматое существо, что сейчас перебирало босыми ногами, не в силах вырваться из рук деревенского старосты, глядя исподлобья сквозь патлы давно немытых волос на правителя этих земель.

– Это девственница, сэр! – заискивающим тоном произнес в ответ мужичонка, подталкивая существо, в гендерном принадлежности которого Лернийский сомневался. – Вы потребовали, и мы вот… сподобились найти.

– А что, других не было? – протягивая руку и впиваясь сильными пальцами в плечо попытавшейся шмыгнуть мимо него «девственницы», поинтересовался герцог.

– Никак нет, сэр! – потупился староста и даже как будто покраснел. – Понимаете, свадьбы прошли, Ивана Купала был недавно, вот они и тогось… Брюхаты все уже, сэр!

– Мда… – герцог наклонил голову, с брезгливостью разглядывая девчонку, что ростом оказалась ему ниже плеча, была худа и до невероятности грязна. Ну и пахла, соответственно, отнюдь не розами. – Откуда вы ее вытащили, из хлева, что ли? – максимально вытягивая руку, чтобы, не дай бог, никакие насекомые не попрыгали с этой «девственницы» на его костюм, Лернийский вперил в старосту свой взгляд, и по вытягивающемуся вертикально зрачку тот понял, что Его Сиятельство изволит гневаться.

– Так и есть, сэр. Это ж приблуда, на дороге нашли несколько лет назад, сэр, младенцем. Ей уже восемнадцать, наверное, а кто такую замуж-то возьмет, ишь какая дикарка? Ее наш кузнец приютил, пустил к себе в хлев, она там за скотиной смотрела. Да помер Микитич-то в том годе, девка одна осталась. Одичала пуще прежнего. Вы уж не обессудьте, возьмите ее. Какая ж разница-то, какую жрать…

– Что? – громовым голосом поинтересовался герцог, брови которого поползли вверх. – Жрать?

– Ну… это… вы извиняйте, еслив что не так-то…. – староста попятился, кланяясь. – Да только обратно нам эту девку некуда, в дом кузнеца мы уже другого мастера взяли. Вы уж заберите ее, пусть у вас тут… Извиняйте, если что!

Герцог перевел взгляд на существо, именуемое гордым словом «девственница». Неудивительно, при таком-то наряде, да поведении. Она вообще разговаривать-то умеет?

– Как тебя зовут? – спросил грозным голосом.

– Не твое собачье дело! – ответила девственница и цапнула изо всей силы Лернийского за запястье, впиваясь острыми зубами до крови в драконью плоть.

– Ай! – от неожиданности тот выпустил эту нахалку и, сжав кровоточащую руку ладонью, смотрел, как девица, смешно подкидывая чумазые пятки, бежит к лестнице в башню.