Без паники! или Влюбиться любой ценой

Выходной. Силы подняться с кровати дарит лишь одно слово. Только благодаря этому чудесному слову я чуть ли не ползу по квартире, растирая по лицу остатки косметики. И даже кофе так сильно не бодрит.

Когда все дела оказываются сделаны, то я сажусь на стул и задумываюсь. Мне ведь совершенно нечем заняться. Спорт, быт, уход за собой – это, конечно, хорошо. Но что насчет более глобальных дел? Куда-то сходить, что-то поделать … Подруга занята. Отец так и не перезвонил. Даже мама не отвечает на самый просто вопрос «как дела?». О личной жизни лучше и вовсе стоит промолчать. Неужели, так выглядит одиночество?

В это время стиральная машинка извещает меня сигналом, что очередная партия вещей постирана. И я срываюсь с места так, будто от этого развешивания мокрых тряпок зависит вся моя жизнь.

Глава 12

Благо у меня не так много времени на отдых, а для самокопаний и душевных терзаний вообще отпуск нужно выделять, что мне сейчас не светит. Выходной пролетает со скоростью света, пока я пытаюсь выспаться на месяц вперед. И вот наступает очередной рабочий день. Я по обыкновению иду в дом, где дети еще спят, но по пути натыкаюсь на директрису сие учреждения. Она держит одной рукой полы слишком дорогой шубы для работы в бюджетной организации. Но не мне ее судить. Другой рукой она махает мне. Приходится остановиться и немного изменить свой курс. И я отдаляюсь от дома, замечая краем глаза недовольное лицо сменщицы, следящей за мной из окна кухни.

– Анечка, как дела? – Спрашивает она будто обеспокоенно, смахивая слезинки с обветренных глаз. Но это всего лишь картинка. Эту женщину в шубе не по сезону вряд ли заботит мое благополучие.

– Да-а все хорошо, – держу нейтралитет, чтобы не затягивать беседу и сразу выяснить, что же от меня опять понадобилось.

– Сегодня будет собрание, приходи от всех воспитателей, потом остальным расскажешь, что было.

– А почему именно я?

– Да я второй этой не доверяю, – бросает директриса и проходит мимо меня.

Не определившись, как мне реагировать на такое откровение, я пожимаю плечами и направляюсь в дом, смакуя в голове неожиданную фразу и раскидывая ее по всем закромам мыслей.

– Ты опоздала на две минуты! – Выскакивает со всеми вещами сменщица на порог, суетливо надевая ботинки.

– И вам доброе утро.

– Ага, доброе. Буду я опаздывать – вечер тебе добрым не покажется, – звучит неприкрытая угроза в мой адрес. Но колкостью на колкость отвечать я не имею никакого желания. Не с этого должно начинаться утро. А умолчать о чем, есть. Буквально пару дней назад эта же крайне организованная особа опоздала на пятнадцать минут, а влетело от начальства мне. Хотя за такие переработки никто доплачивать не собирается, а уборкой детских полок в шкафах я должна заниматься не в свою смену почему-то. Так и сейчас: перед рабочим местом меня задержала директриса, а вся вина на мне. Удивительно, конечно.

– Хорошего дня, – пытаюсь я понизить накал, но женщина выскакивает за порог, наспех застегиваясь уже на лице. Однако, ее искривленное лицо я успеваю заметить. Ну и ладно, это она себе настроение испортила, а у меня все прекрасно.

Скидываю вещи прямо на диван напротив двери и, не теряя времени, иду будить детей. Мало того, что им в школу собираться, так еще и позавтракать нужно успеть. Хотя к этому времени они должны уже хотя бы чистить зубы … Но да ладно. Не буду же я судорожно писать сообщение ночной сменщице, дескать «вот ваша ошибочка, получите и распишитесь». Слишком мелочно, оно того не стоит.

Когда основные хлопоты оказываются позади, дети собраны, а все прически сделаны, я отправляю их на завтрак сразу с вещами и подготавливаю малыша трех лет, чтобы отвести на занятие к логопеду. Время сильно поджимает. Не хотелось бы опаздывать на собрание, потому что маленький ребенок напрочь отказывается от колготок, ведь, по его мнению, видимо, лето наступает именно так. О чем мне малыш мило объясняет, пока я натягиваю на него болоньевые штаны.

– Лето любит, когда тепло, – практически без запинок говорит он, логопед действительно работает на качество. – И если я сейчас не одену куртку, то лето увидит и придет. Оно всегда приходит.

– А как же ты пойдешь без куртки? Вдруг снег пойдет? – Поддерживаю я беседу, пытаясь получше понять детскую логику.

– Не пойде-ет. Лето запрещает, пока … если кто-то без куртки.

– Но давай мы сегодня не будем звать лето? Пускай оно еще немного отдохнет. Да и к тому же, у тебя такая красивая куртка!

Убедить малыша тепло одеться получается. И даже гордость берет верх. Раньше я никогда не умела так хорошо и приятно общаться с детьми. Можно считать, дебют, и вполне успешный.

Ребенка провожаю до самого кабинета, передавая из рук в руки, и забегаю в зал для собраний. Пройти его сложно, ведь кабинетов не так много, а мест скопления людей и того меньше.

Многих еще нет, так что получается выбрать себе место и поудобнее устроиться недалеко от места директрисы, чтобы та не бросала на меня взглядов во время речи. Зал начинает гудеть, людей прибывает. Все разговаривают о чем-то своем, а я многих вообще вижу впервые. Да и знакомиться со мной никто не торопиться.

Но нужно и правда иногда бояться своих желаний. Ко мне подсаживается мужичок лет пятидесяти и сразу же протягивает руку.

– Виктор, – поправляет он очки на переносице, предательски скатывающиеся обратно вниз.

– Анна, – киваю я, всячески избегая тактильного контакта.

– А вы тут работаете? Раньше не встречал вас.

– Работаю, – с какой-то непонятной усталостью отвечаю я. Бессознательное прорывается наружу.

– И что же вы делаете? – Разваливается Виктор на стуле, будто ему внести трон.

– За детьми присматриваю.

– А-а-а, – разочарованно протягивает он, – воспиталка. Эх, работали бы в кадрах или бухгалтерии, я бы почаще заходил. Хотя бы просто любоваться красотой ваших глаз.

Жуть, как становится неловко. Поэтому я просто пытаюсь улыбнуться, но губы сами задираются вверх и складываются в одну тонкую линию.

– Вы поймите, я не хочу обидеть. Любой труд ценен, но отчего-то все воспиталки высокомерны. То и дело слышу: Виктор уйди, Виктор не мешай, – по-старчески начинает ворчать этот самый Виктор.

Но я начинаю подозревать, почему столь лестные комментарии сыпятся в его сторону.

– А вы что делаете после работы? Может встретимся за ужином или выпьем по чашечке чаю? Я вам расскажу о своей работе, а вы о своей.

– Я занята.

– А завтра?

– Я слишком много работаю, чтобы иметь свободное время, пускай даже вечером.

– Эх, вот вечно вы все так. Но вы не переживайте, работы обязательно станет меньше. И тогда мы встретимся.

Начинается собрание. Голоса и смешки затихают, будто мы все в школе, вот-вот начнется урок, а учитель зашел в класс. Директриса прокашливается перед важным монологом, раскладывая кипу бумаг на столе, тем самым занимая все пространство, а у меня в голове бьются всего два слова, хаотично метаясь друг за другом и в разных интонациях «Боже упаси».

Все внимание заостряю на директрисе, но краем глаза вижу, как этот Виктор постоянно косится в мою сторону. Все места заняты, и пересесть некуда. А он все смотрит и смотрит. И остается только молиться, чтобы собрание закончилось поскорее. Я к верующим не отношусь, но ради такого готова перечеркнуть все свои убеждения и поверить в Бога, если оно поможет избавиться от возрастного и самоуверенного казановы. Мне б такую самооценку.

Глава 13

Итог дня оказывается неутешительный. Обязанностей прибавляется, а доплаты за них не предвидится. Переводить меня на должность психолога тоже никто не собирается, о чем я узнаю после собрания, напрямую спросив у начальства. Либо увольняться, либо терпеть. Других вариантов не имеется. Так что доработаю эти пару недель безумного графика и посмотрю, что делать дальше.

А пока мой скучный вечер, от которого я прячусь под плюшевым пледом, пытается скрасить новый знакомый. Он мне сам написал в социальной сети с предложением познакомиться. И вот наше общение закрутилось. Его зовут Артем и он моего возраста. И это удивительно, насколько легко и приятно с ним общаться. Обычно парни-ровесники ведут себя … как дети. Они часто инфантильны, несдержанны, не самостоятельны. Но Артем просто поражает мое воображение. Он и готовить умеет, живя самостоятельно в съемной квартире, поддерживая при этом порядок. И играет на гитаре, и спортом занимается. Поддерживает любую тему разговора, о чем бы я ни написала. Вот так бывает. Общаемся всего пару дней, а человек уже и в душу запал, и свадьбы что-то захотелось.

И пускай я тороплю события … Возможно. Но я себе не прощу, если не попытаюсь. Набираюсь смелости, будто это как-то поможет и даст дополнительные очки удачи. А дальше, как в тумане, пальцы сами находят буквы, предлагая немыслимое.

– А может встретимся?

Я долго исправляю сообщение, то ставлю смайлик в конце, то убираю, то скобочку, потом понимаю, что лучше без нее. В итоге отправляю прямо так. Сухой вопрос. Четко и по делу. Мне неловко, я стесняюсь и с нетерпением жду ответа, боясь увидеть на экране отказ. Слишком давно у меня не было такого чувства. Я бы даже сказала, что никогда. Мне ж было около шестнадцати лет, когда мы с Максом познакомились. Да, у нас долго длилось нечто похожее на дружбу, потом вроде начались отношения, хотя мы еще долго спорили насчет этого. Макс утверждал, что серьезно у нас стало на годик позже, чем все то время думала я. Потом мне досталась квартира, и Макс предложил съехаться. По факту у меня не было периода подростковых влюбленностей и душевных терзаний. А до этого мальчики в контексте держаний за ручку и объятий меня не интересовали. Как-то и без этого не скучно было.

– Давай, – приходит ответ сразу же, как мое сообщение оказывается прочитанным.

Ликование не знает предела. Само собой тело начинает идти в пляс, на лице проступает улыбка, а потом начинает лихорадить от волнений, перечеркивающих всю радость. Возникает слишком много «а вдруг». А вдруг он окажется другим при встрече? А вдруг я ему не понравлюсь, и он разочаруется? А вдруг нам не о чем будет говорить? …