Падшие

– Я просто…

– Шучу, – рассмеялась девочка, закатывая глаза и принимая более непринужденную позу. – Я притащила тебе шампунь из раздевалки, – добавила она, доставая из-за спины пару пластиковых бутылочек с шампунем и кондиционером для волос и подтаскивая ближе потрепанный складной стул. – Давай-ка тебя почистим. Садись.

Странный хнычущий смех, какого она никогда прежде не издавала, сорвался с губ Люс. Она предположила, что в нем прозвучало облегчение. Девочка действительно была к ней добра – не по меркам исправительной школы, а по меркам нормальных людей! Без видимой причины. Потрясение оказалось для Люс почти невыносимым.

– Спасибо, – ухитрилась выговорить она, по-прежнему осторожничая.

– И пожалуй, тебе стоит переодеться, – добавила девочка.

Она опустила взгляд на собственный черный свитер и стащила его через голову. Под ним обнаружился второй такой же.

– В чем дело? – спросила она, заметив удивление Люс. – У меня пошаливает иммунитет. Приходится носить много теплой одежды.

– А… ты обойдешься без него? – заставила себя спросить Люс, хотя сейчас она была готова почти на все, только бы выбраться из липкой водолазки.

– Разумеется, – отмахнулась девочка. – У меня под ним еще три. И пара лежит в шкафчике. На здоровье. Мне больно смотреть на вегетарианку, покрытую мясом. Я вообще склонна к сопереживанию.

Люс удивилась, откуда незнакомка знает о ее кулинарных предпочтениях, но гораздо более важным ей показалось другое.

– А почему ты так заботлива?

Девочка рассмеялась, вздохнула и покачала головой.

– Не всякий в Мече и Кресте – мерзавец или кретин.

– Что? – переспросила Люс.

– Меч и Крест… Мерзавцы и Кретины. Бытующее среди городских прозвище нашей школы. Не слишком-то остроумное. Не стану оскорблять твой слух более грубыми вариантами, до которых они додумались. Люс рассмеялась.

– Я просто имела в виду, что не все здесь – совершеннейшие уроды.

– Только большинство? – уточнила Люс, удрученная тем, что уже рассуждает с такой недоброжелательностью.

Однако утро выдалось долгим, ей через многое пришлось пройти, и девочка, возможно, не осудит ее.

К ее удивлению, незнакомка улыбнулась.

– Именно. Разумеется, они обеспечивают дурную славу всем остальным.

Она протянула руку.

– Я Пенниуэзер ван Сикль-Локвуд. Можешь называть меня Пени.

– Ладно, – согласилась Люс.

Она была слишком измучена, чтобы осознать, что в прежней жизни ей едва ли удалось бы сдержать смех при упоминании подобного имечка. Оно звучало так, словно его обладательница сошла со страниц романа Диккенса. С другой стороны, девочка с таким именем, способная представиться с невозмутимым лицом, располагала к доверию.

– А я Люсинда Прайс.

– И все зовут тебя Люс, – добавила Пени. – И ты перевелась сюда из доверской приготовительной, что в Нью-Гемпшире.

– Откуда ты знаешь? – медленно спросила Люс.

– Удачная догадка? – пожала плечами ее новая знакомая. – Шучу. Я читала твое личное дело, а то ж. Такое у меня хобби.

Люс беспомощно воззрилась на нее. Возможно, она поторопилась с доверием. Как Пени ухитрилась получить доступ к ее личному делу?

Пени тем временем взялась настраивать воду. Когда струйка потеплела, она жестом предложила Люс сунуть голову под кран.

– Послушай, дело вот в чем, – объяснила она, – я не сумасшедшая.

Она приподняла мокрую голову Люс.

– Только не обижайся.

И опустила обратно.

– Я тут единственная без судебного предписания. И, как это ни удивительно, юридически здравый рассудок дает свои преимущества. К примеру, мне одной доверяют помогать в канцелярии. Что не особенно умно с их стороны. Я имею доступ к куче ерунды для служебного пользования.

– Но если ты не обязана находиться здесь…

– Когда твой отец работает школьным садовником, тебя вроде как вынуждены зачислить в класс. Так что… – Голос Пени постепенно смолк.

Ее отец – школьный садовник? Если судить по виду школы, Люс бы и в голову не пришло, что здесь вообще есть садовник.

– Знаю, о чем ты подумала, – заметила Пени, помогая ей смыть с волос остатки подливки. – О том, что территория не слишком-то ухожена?

– Нет, – солгала Люс.

Ей совершенно не хотелось обижать новую знакомую. Лучше уж всеми силами излучать дружелюбие, чем делать вид, будто ей небезразлично, как часто подстригают газоны в Мече и Кресте.

– Она, э-э, довольно мило выглядит.

– Папа умер два года назад, – тихо пояснила Пени – Меня потрудились обеспечить законным опекуном в лице старенького директора Юделла, но даже не подумали нанять кого-нибудь на замену папе.

– Мне жаль, – отозвалась Люс, тоже понизив голос.

Значит, кто-то еще здесь знает, каково это – пережить серьезную утрату.

– Да ничего, – сказала Пени, выдавливая на ладонь кондиционер. – На самом деле это хорошая школа. Мне здесь очень нравится.

Люс невольно вскинулась, так что брызги из-под крана разлетелись по всей уборной.

– Ты уверена, что не сумасшедшая? – поддразнила она Пени.

– Шучу. Терпеть ее не могу. Здесь просто ужасно.

– Но ты не в состоянии убраться отсюда, – с любопытством уточнила Люс, склоняя голову набок.