Время и боги. Дочь короля Эльфландии

– Вон там обитает Время, а мы – его подданные.

И все они с любопытством поглядели на Карнита Дзо, и старейший из жителей Города Древних снова повел свою речь:

– Что привело тебя, такого молодого, в наши места?

И Карнит Дзо рассказал, как он решил победить Время, чтобы спасти от него весь мир и богов, а потом спросил, как получилось, что они сами попали сюда. И жители деревни ответили ему:

– Мы старше, чем кто бы то ни было, и не помним, как и когда сюда попали; но мы – подданные Времени и знаем, что именно отсюда, от Последнего Края, оно посылает свои часы и минуты завоевывать мир. Тебе никогда не победить Время.

Но король вернулся к своим армиям и, указав им на замок на скале, сказал, что наконец-то они нашли Врага Всея Земли, а те, кто был старше, чем кто бы то ни было, медленно скрылись за скрипящими дверьми своих древних хижин.

А армии поспешили вперед, пересекли поля и прошли через деревню, и Время наблюдало с одной из своих башен, как войска смыкают боевые порядки и идут на приступ по крутому склону горы, однако оно по-прежнему ничего не предпринимало и только смотрело на них.

Но как только ступни авангарда коснулись подножья горы, Время швырнуло в них пять лет сразу, и эти годы пронеслись над головами воинов, но армия – армия постаревших солдат – все шла вперед. Вот только чуть круче начал казаться королю и каждому в его войске склон, да и дышали они с большим трудом. А Время призвало еще несколько лет, и один за другим обрушило эти годы на Карнита Дзо и на каждого из его людей. И колени у воинов перестали сгибаться так легко, как прежде, и отросли у них бороды и подернулись сединой, и власы на их головах становились все белее и белее, по мере того как дни и часы с шелестом проносились над ними, а годы торопились вперед и уносили прочь молодость; так продолжалось до тех пор, пока под самыми стенами замка Времени не столкнулись они с целой ордой воющих лет и не обнаружили вдруг, что здесь, на самом верху, склон стал слишком крутым для пожилых мужчин. И тогда король отдал приказ, и армия стариков, преследуемых лихорадкой и ревматизмом, неловко и с трудом отступила по круче вниз.

Медленно вел король назад своих воинов, над чьими головами с песнями триумфа и победным свистом проносились месяцы. Годы сменяли друг друга, а они все шли на юг, шли по дороге на Зун; так, с ржавчиной на копьях и с сединой в развевающихся бородах, армия вернулась в Астарму, но там их никто не узнал. То же повторилось и в бесчисленных селениях и городах, в которых они уже побывали однажды, пытливо выспрашивая о том, где отыскать своего врага. Когда же они подходили к дворцам и садам, где когда-то поджидали Время в засаде, то обнаруживали, что оно уже посетило их.

И неизменно их вела за собой надежда, что в конце концов они вернутся в Зун и снова увидят его золотые карнизы, но ни один из воинов не догадывался, что мрачная фигура Времени незримо, тайно следует за ними, одного за другим нагоняя отставших и погребая их под грудами часов; вот только с каждым днем воинство недосчитывалось нескольких солдат, да все меньше и меньше оставалось ветеранов в армии Карнита Дзо.

И все же после многих и многих месяцев пути, в конце ночного перехода перед самым наступлением утра, рассвет вдруг засиял на карнизах Зуна, и громкий крик прокатился по рядам армии:

– Алатта! Алатта!

И лишь подойдя ближе, воины увидели, что ворота заржавели, что высокая трава проросла вдоль внешних городских стен, что многие крыши провалились, а щипцы прогнулись и почернели и что золотые карнизы сияют совсем не так, как бывало прежде. Вступив же в город, солдаты, надеявшиеся увидеть своих сестер и любимых постаревшими на несколько лет, прошедших со дня разлуки, увидели лишь морщинистых дряхлых женщин, среди которых не узнали никого.

Внезапно кто-то сказал:

– Оно побывало и здесь…

И солдаты поняли, что пока они разыскивали Время, оно напало на их город, осадило его множеством лет и наконец, пока сами они скитались в далеких краях, захватило Зун и поработило их жен и детей, согнув их ярмом старости. Тогда все воины, что остались от воинства Карнита Дзо, обосновались в завоеванном Временем городе, а вскоре орды Зинара перешли через реку Эйдис и без труда одолели армию стариков. Они захватили Алатту, и с тех пор их короли правили в Зуне. Порой зинарцы слышали удивительные истории, которые рассказывали самые старые из жителей Алатты о тех годах, когда они бились против самого Времени; некоторые из легенд, которые они запомнили, зинарцы передали дальше и донесли до нашего времени; и это, пожалуй, все, что может быть рассказано о безрассудных и отважных армиях, которые отправились на войну со Временем, чтобы спасти мир и богов, но были побеждены течением часов и лет.

Милость Сарнидака

Хромоногий мальчик по имени Сарнидак пас овец на холмах к югу от города. В городе его вечно осыпали насмешками, ибо был он недоростком, и даже женщины говорили о нем так:

– Как смешно, что Сарнидак уродился карликом! – и показывали на него пальцем.

Или:

– Это Сарнидак-лилипут; мало того, что он уродец, так он еще и колченог!

Но однажды на рассвете врата всех на Земле храмов широко распахнулись, и Сарнидак, сидя со своими овцами на вершине холма, увидел, как по белой дороге идут на юг странные фигуры. Все утро напролет он смотрел на клубы пыли, поднимавшиеся над удивительной процессией, которая, никуда не сворачивая, двигалась в южном направлении – туда, где высились Найдунские холмы и где белесая пыльная дорога пропадала из вида.

Хоть и сутулились эти странные фигуры, выглядели они выше обычных людей; Сарнидаку же все люди казались очень большими, да и пыль мешала ему как следует разглядеть, кто это идет по дороге. Тогда Сарнидак закричал им, как окликал он всех путников, что проходили мимо него по длинной белой дороге, но ни один не посмотрел ни влево, ни вправо, и никто не повернулся, чтобы ответить Сарнидаку. Но и это не было удивительно, ибо мало кто отвечал ему – маленькому хромому карлику.

Неясные фигуры все шли и шли мимо, шли торопливо и быстро, слегка наклонясь вперед, словно вглядываясь сквозь пыль, и в конце концов Сарнидак бегом спустился со своего холма, чтобы рассмотреть незнакомцев вблизи, однако когда он достиг обочины пыльной дороги, последний из путников уже миновал его, и тогда Сарнидак, прихрамывая, побежал за ними.

Надо сказать, что Сарнидак изрядно устал оттого, что все в городе насмехались над ним и дразнили его, и потому, увидев торопящихся вдаль странных прохожих, подумал, что они, наверное, спешат в какой-нибудь другой скрытый за холмами город – такой, где солнце светит ярче; где всегда много еды (ибо Сарнидак был беден), да к тому же он надеялся, что тамошние жители, быть может, не станут смеяться над ним. И вереница странных фигур, которые, даже согбенные, выглядели выше людей, продолжала быстро двигаться на юг, а за ней торопливо ковылял хромоногий карлик.

Город Хамазан, который ныне именуется Градом Последнего Храма, расположен как раз к югу от цепи Найдунских холмов. А вот история, рассказанная Помпеидесом, который стал главным проповедником единственного в мире храма и величайшим пророком из всех, что когда-либо были.

– Высоко над Хамазаном на склонах Найдунских холмов сидел я, когда в свете утра вдруг узрел множество странных фигур, которые шагали сквозь облака пыли прямо по дороге, из края в край пересекающей наш мир. Поднявшись по склону, они приблизились ко мне своей нечеловеческой походкой, и вскоре первый из них достиг вершины холма, где дорога переваливает через его гребень и снова спускается вниз, в долину, в сердце которой лежит Хамазан. И тут – я готов поклясться всеми покинувшими нас богами – все и случилось, случилось именно так, как я собираюсь поведать, и сомневаться в этом нет никаких оснований. Когда фигуры, которые широким шагом поднимались на холм, достигли самой его верхушки, они не пошли по дороге, которая ведет вниз, попирая ступнями пыль, что покрывает ее, но продолжали идти как прежде, все выше и выше, словно подъем не закончился и дорога не нырнула в долину; и шаг их оставался размеренным и быстрым, будто под ногами их оставалась неподатливая твердь, хоть и поднимались они прямо по воздуху.

Это были боги, ибо не могли быть смертными Они, уходившие в тот день с Земли столь странным образом.

Когда же я увидел это, первые трое уже отделились от вершины холма, и тогда я закричал тому, кто шел четвертым:

«О боги моего детства, хранители утлых домашних очагов! Куда уходите вы, оставляя нашу маленькую круглую Землю в одиночестве плыть сквозь безбрежную пустыню небес?»

И один из Них ответил мне:

«Ересь опаляет весь мир своим страшным пламенем, тускнеет вера людская – и боги уходят. Ветер и плющ встретятся в пустых алтарях в храмах старых богов, и тогда человек создаст божества из железа и стали».

И тогда я оставил свое место на вершине холма, словно человек, который на пороге ночи покидает свет костра и, идучи вниз по белой дороге, по которой спеша поднимались мне навстречу боги, умолял каждого из тех, кто проходил мимо меня, последовать за мной; так, плача, достиг я городских ворот. Здесь я остановился и воззвал к людям, что собрались там:

«С вершины вон того холма боги покидают Землю!»

Так мне удалось собрать многих, и вместе побежали мы к вершине холма, чтобы умолить богов задержаться, и там мы прокричали последним из уходивших:

«О боги, издревле предсказанные, владыки людской надежды! Не покидайте Землю, и наши молебны зазвучат в ушах Ваших, как никогда прежде, а алтари снова огласятся криками жертвенных животных».

А я сказал:

«Боги тихих вечеров и молчаливых ночей, не уходите с Земли и не покидайте Ваших резных святилищ, и тогда все люди станут поклоняться Вам, как бывало раньше. Смилуйтесь, ибо дорогу между нами и этими голубыми пространствами стерегут свирепые громы и бури. Там таятся в засаде мрачные затмения, там всегда наготове свирепые бураны, холодный град и обжигающие молнии, которые в течение сотен тысяч лет будут обрушиваться на нашу Землю. О боги нашей надежды! Как преодолеть сии страшные пространства людским молитвам, как им не затеряться среди громов и штормов и добраться до того удивительного места, куда чрез голубую равнину небес торопятся уходящие боги?»

Но боги все шли вперед и, попирая ногами воздух, не глядели ни налево, ни направо, ни даже вниз, и никто из них не внял моим мольбам.

И тогда один из тех, кого я привел с собой, вскричал, в надежде задержать богов, которых оставалось уже так мало:

«О боги! Не лишайте Землю задумчивой тишины, что окружает все ваши храмы; не отнимайте у мира его романтического очарования; не похищайте ни волшебства лунного света, ни таинственного молчания, что купается в плывущих над долинами белесых туманах, ибо, покинув Землю, Вам, о боги младенческих лет мира, придется забрать с собой все его тайны морские и всю притягательную красу его седой древности, лишив далекое и неясное будущее всякой надежды. Не будет больше городов, которые по ночам становятся удивительными и незнакомыми, понятными лишь наполовину; не станет больше сумеречных напевов, и все чудеса умрут вместе с прошлогодними цветами, что росли в маленьких садах на южных склонах холмов. Вместе с богами уйдет с Земли колдовское очарование долин и магия дремучих лесов, и даже тишине раннего рассветного часа будет недоставать самого главного, ибо навряд ли возможно богам покинуть Землю, не забрав всего, что Они когда-то ей дали. Там, за безмятежными голубыми далями, Вы и сами будете нуждаться и в священной красоте заката, и во всех маленьких драгоценных воспоминаниях, и в захватывающем волнении и восторге, которые неизменно рождаются сказками, много лет назад слышанными у очага. Одна музыкальная фраза, одна песня, одна поэтическая строчка и один поцелуй или воспоминание о заросшем тростником озере – это лучшее, что у нас есть, и все это боги должны забрать, уходя, и вернуть тому, кому это принадлежит.

Так восплачьте же, жители Хамазана, восплачьте по всем чадам земным у ног уходящих богов! Скорбите по детям Земли, которым придется отныне нести свои молитвы к пустым алтарям и отыскивать вкруг них свое успокоение!»

Но вот наши молитвы затихли и слезы иссякли, и мы заметили, что последний, самый маленький из богов, замешкался на вершине холма. Дважды он обращался к ним, ушедшим, с протяжным криком, несколько похожим на тот, каким наши пастухи сзывают свои стада, и долго потом глядел им вслед, пока наконец не отвратил от них свой взор и, решив задержаться на Земле, не удостоил людей взглядом. И тогда все люди, что собрались на холме, громко закричали от радости, ибо увидели мы, что надежды наши спасены и что на Земле все еще есть прибежище для наших молитв. Меньше человеческого роста казались теперь поднимающиеся все выше фигуры, шагавшие друг за дружкой над нашими головами и выглядевшие такими большими. Зато пожалевший Землю маленький бог спустился вместе с нами по той же белой дороге, и было заметно, что походка его совсем не такая, как у людей; и вместе с нами он вошел в Хамазан. Здесь мы поселили его в царском дворце, ибо тогда храм из золота еще не был построен, и сам царь принес жертву смилостивившемуся над миром, и маленький бог вкусил мяса этой жертвы.

Божественная Книга Знания из Хамазана рассказывает, как маленький бог, который в последний миг сжалился над Землею, поведал своим пророкам, что его имя Сарнидак и что он пасет овец; потому теперь его называют богом пастухов и трижды в день приносят ему на алтарь тонкорунную овцу. Север, Восток, Запад и Юг считаются ныне пределами пастбища Сарнидака, а белые облака – его овцами. И еще божественная Книга Знания учит, что день, когда Помпеидес заметил богов, должен теперь вовек считаться постным и носить название Поста Исхода, и лишь вечером пост заканчивается и начинается праздник, который именуется Пиршеством Милости, ибо именно в это время Сарнидак смилостивился и остался на Земле.

И все жители Хамазана молились Сарнидаку и продолжали лелеять свои мечты и взращивать свои надежды, потому что храм в их городе не был необитаем. Были ли ушедшие боги могущественнее Сарнидака – никто в городе не знает, но некоторые верят, что Они зажигают огни в Своих голубых окнах, чтобы, пробиваясь вверх, заблудившиеся молитвы смогли, подобно летящим на пламя свечи мотылькам, отыскать свой путь и обрести наконец пристанище и свет за неподвижностью и покоем вечерних сумерек, выше которых восседают боги.

А Сарнидак дивился на странные фигуры богов, дивился на жителей Хамазана, на роскошь царского дворца и на обычаи проповедников, однако чему бы то ни было в Хамазане он удивлялся едва ли больше, чем в том городе, который когда-то оставил. Ибо Сарнидак, не понимавший, почему раньше никто никогда не был к нему добр, считал, что он наконец-то попал в тот благословенный край, надежду найти который подали ему боги, – край, где люди не будут жестоки к маленькому хромому карлику.

Шутка богов

Однажды Древние боги задумали посмеяться. И вот создали Они душу царя и вложили в нее честолюбие более великое, нежели пристало царям, и ненасытное стремление подчинить себе новые земли, равного которому не знали иные цари; и наделили они душу непомерной силой, превосходящей силу всех прочих, и неистовой жаждой власти, и неуемной гордыней. И вот Боги указали вниз, на землю, и послали душу эту в людские угодья, и заключили ее в тело раба. И вот раб возмужал, гордыня и жажда власти пробудились в его сердце, но руки его сковывали кандалы. Тут-то боги в Своих Сумеречных угодьях и приготовились всласть посмеяться.

Но раб отправился к берегам великого моря, и сбросил телесную оболочку вместе с кандалами, и возвратился в Сумеречные угодья, и предстал перед богами, и взглянул Им в лицо. Такого боги, готовясь посмеяться, не предвидели. Жажда власти жарко пылала в душе этого царя, и нимало не убыли сила и гордость, что вложили сами же боги, и оказался царь слишком могуч для Древних богов. Тот, чье тело испытало на себе удары людских плетей, не желал более мириться с владычеством богов, и, стоя перед Ними, он повелел богам уходить. Гнев Древних богов, казалось, уже готов был излиться с их уст, ибо впервые слышали Они слова приказания, но не дрогнула душа царя, и гнев Их угас, и Они потупили взоры. Тогда опустели Их троны, и покинуты были Сумеречные угодья, ибо боги неслышно удалились далеко прочь. Душа же избрала себе новых сподвижников.

Сны пророка