Время и боги. Дочь короля Эльфландии

Но однажды Ночь схватит золотой мяч, и унесет его далеко прочь, и утащит в свое логово, и Слид нырнет с Порога в море поглядеть, не там ли пропажа, и вынырнет, когда рыбаки вытянут со дна сети, но мяча не найдет ни среди сетей, ни даже среди парусов. Лимпанг-Танг станет искать среди птиц, но и он мяча не отыщет, ибо смолчит петух; вверх по долинам прокатится Умбородом и обыщет горные кряжи. Гром, верный пес его, бросится в погоню за Затмением, и все боги выступят на поиски со Своими звездами, да только мяча так и не найдут. А люди, утратив свет золотого мяча, не станут больше молиться богам, а боги, которым не поклоняются более, перестанут быть богами.

Но это все сокрыто даже от взора богов.

Отмщение людское

Еще до Начала Начал поделили боги землю на пустошь и пастбища. Привольные пастбища создали Они – и зазеленела земля; в долинах насадили Они фруктовые сады, а на холмах – вереск, но Харзе начертали Они, назначили и судили вовеки оставаться пустошью.

Когда вечерами мир молился богам, а боги отвечали на прошения, молитвы всех племен Арима оставили боги без внимания. Потому на народ Арима обрушилась война, и гнали его от страны к стране и все-таки уничтожить не смогли. И вот люди Арима стали сами создавать себе богов и назначали богами людей – до тех пор, покуда боги Пеганы не вспомнят о них снова. А вожди их, Йот и Ханет, взяв на себя роль богов, вели своих подданных все вперед и вперед, хотя все встречные племена нападали на них. Наконец пришли люди Арима в Харзу, где никакие племена не жили, и наконец-то смогли отдохнуть от войны, и молвили Йот и Ханет: «Труды закончены; уж верно, теперь-то боги Пеганы вспомнят о нас». И возвели беглецы в Харзе город, и распахали землю, и зелень затопила пустыню – так ветер налетает с моря, и стала Харза богата и плодами, и скотом, и блеяли бессчетные овцы. Больше не надо было изгоям убегать от всех племен, и обрели они покой, и создали сказания из своих скорбей, и настало наконец время, когда в Харзе все улыбались и смеялись дети.

Но рекли боги: «Земля – не место для смеха». Посему вышли Они к внешним вратам Пеганы, где, свернувшись клубком, дремала Чума, и разбудили ее, и указали на Харзу, и Чума, завывая, гигантскими прыжками помчалась туда через все небо.

Той же ночью Чума добралась до полей на окраине Харзы, и, пройдя сквозь травы, уселась и свирепо воззрилась на огни, и принялась вылизывать лапы, и снова злобно уставилась на огни.

А на следующую ночь Чума незримо пробралась в город сквозь смеющиеся толпы: она прокрадывалась в дома один за другим и смотрела спящим в глаза – пусть и сквозь закрытые веки, – так что с приходом утра люди эти вперяли взор в никуда, восклицая, что видят Чуму, которую никто другой не видел, и умирали, ведь зеленые глаза Чумы уже заглянули им прямо в душу. От Чумы веяло стылой сыростью, и, однако ж, жар очей ее выжигал людские души. И вот пришли лекари и кудесники, сведущие в магии, и осеняли они дома знаком лекарей и знаком магов, и поливали голубой водою травы, и нараспев произносили заговоры; но Чума все кралась от дома к дому и заглядывала в людские души. И жизни людей отлетали от Харзы, а о том, куда летели они, написано во многих книгах. Но Чума кормилась светом, что сияет в глазах у людей, и никак не могла насытиться; все более сырой и стылой делалась она, а жар ее глаз разгорался все ярче; ночь за ночью проносилась она вскачь по городу и не таилась более.

И взмолились богам жители Харзы, говоря:

– Вышние боги! Смилуйтесь над Харзой!

Боги же внимали их молитвам, но, внимая, указывали Они пальцем и подзадоривали Чуму. И, слыша голоса своих хозяев, Чума наглела все больше и тыкалась мордой едва ли не в глаза своих жертв.

Никто Чуму не видел, кроме тех, кого она поражала. Поначалу Чума отсыпалась днем в туманных лощинах, но все сильнее терзал ее голод, и вскакивала она даже при свете солнца, и припадала к груди своих жертв, и заглядывала им в глаза, и взор ее проникал в самую душу, а душа ссыхалась и сморщивалась, и тогда случалось, что Чуму смутно различали даже те, кого она до поры не коснулась.

Лекарь Адро, сидя в своем покое, при свете единственного ночника смешивал в чаше снадобье, призванное прогнать Чуму, как вдруг от двери потянуло сквозняком и дрогнуло пламя светильника.

Лекарь поежился от холода, и вышел, и закрыл дверь, но, обернувшись, увидел он, как Чума жадно лакает его снадобье; а в следующий миг Чума прыгнула и положила одну лапу на плечо Адро, а другую на плащ его, а еще двумя крепко обхватила его за пояс и заглянула ему в глаза.

Шли двое по улице, и сказал один другому:

– Завтра буду я вечерять с тобою.

И Чума ухмыльнулась широкой ухмылкой, которую никто не видел, и оскалила зубы, и, капая слюной, неслышно удалилась – поглядеть, в самом ли деле этим двоим суждено завтра повечерять вместе.

И вошел в ворота некий путник и молвил:

– Вот Харза. Здесь отдохну я.

Но в тот же день жизнь его отправилась в путь куда дальше Харзы.

Все страшились Чумы; те, кого она поражала, видели ее – но никто не прозревал в звездном свете гигантские силуэты богов, которые Чуму науськивали.

И вот все жители бежали из Харзы, а Чума принялась гоняться за собаками и крысами и наскакивать на летучих мышей, проносящихся в вышине, и все они мерли, и трупы их валялись на улицах. Но очень скоро Чума вернулась к жителям Харзы и принялась преследовать их там, куда бежали они, и поджидала у рек за чертою города, куда люди приходили утолить жажду. Тогда люди, все еще гонимые Чумой, возвратились обратно в Харзу, и собрались в храме Всех богов, кроме Одного, и вопросили Верховного Пророка:

– Что же теперь делать?

И ответствовал тот:

– Все боги насмеялись над молитвой. Этот грех должно ныне покарать – и да обрушится на богов отмщение людское.

Люди же благоговейно ждали.

А Верховный Пророк поднялся на Башню под небесами, к которой обращаются взоры всех богов в звездном свете. И там, пред глазами богов, рек он во уши богов, говоря:

– Вышние боги! Вы насмеялись над людьми. Так узнайте же, что в свитках древней мудрости записано такое пророчество: ждет богов КОНЕЦ, и уплывут Они из Пеганы на золотых галеонах вниз по Безмолвной реке и в Безмолвное море, а там Их галеоны уйдут в туман, и боги не будут более богами. Люди в конце концов укроются от насмешек богов в теплой и влажной земле; но боги никогда не перестанут быть Сущностями, кои прежде были богами. Когда Время, и миры, и смерть исчезнут, ничего тогда не останется, кроме никчемных сожалений и Сущностей, кои были некогда богами.

Пред глазами богов.

Во уши богов.

И вскрикнули боги в один голос и указали Своими дланями на горло Верховного Пророка – и прыгнула Чума.

Давным-давно умер Верховный Пророк, и слова его позабыты среди людей, но боги и посейчас не ведают, правда ли, что КОНЕЦ ждет богов; а того, кто мог бы сказать Им, так это или нет, Они убили. И живут боги Пеганы в великом страхе, ибо не знают Они, когда придет Конец и придет ли когда-либо. Так свершилось отмщение людское.

Когда боги спали

Боги, восседая в Пегане, измышляли новые миры – планеты, огромные, круглые и блистающие, и маленькие серебряные луны; а раб Их Время лениво лежал у врат Пеганы – ему нечего было разрушать. И когда (а кто знает когда?) мановением рук боги обратили мысли Свои в планеты и серебряные луны, новые миры стали выплывать из врат Пеганы и занимать на небе свои места, чтобы вечно следовать путями, которые предопределили им боги. И были они столь круглы и огромны и так сияли на все небо, что боги смеялись, кричали и хлопали в ладоши. И с тех пор на земле боги забавлялись игрою богов, игрой в жизнь и смерть, а в других мирах вершили тайные дела, и скрыто от нас, в какие игры Они там играли.

В конце концов Им наскучило передразнивать жизнь и наскучило смеяться над смертью – и тогда Пегану огласил громкий вопль:

– Что, уже не будет ничего нового? Что, Ночь и День, Жизнь и Смерть будут вечно сменять друг друга, пока глазам нашим не наскучит следить за неизменной чередой времен года?

И как ребенок пустыми глазами смотрит на голые стены тесной лачуги, боги равнодушно взирали на эти миры, вопрошая:

– Что, уже не будет ничего нового?

И говорили устало:

– Ах! Снова стать молодым! Ах! Снова родиться из головы МАНА-ЙУД-СУШАИ!

И, усталые, Они отвели от блистающих миров глаза и, устремив их на землю Пеганы, сказали:

– Может случиться, что этим мирам придет конец, и мы легко забудем их.

И боги уснули. И тогда комета оторвалась от своего небесного тела, и ее блуждающая тень затмила небо, а на землю покормиться вышли дети Смерти – Голод, Чума и Засуха. У Голода были зеленые глаза, у Засухи – красные, а Чума была слепа и разила когтями всех подряд, целыми городами.

И когда боги уснули, из-за Предела, из тьмы и безвестности, показались три Йоци, три духа зла, переплыв реку Молчания на челнах с серебряными парусами. Увидев издалека, что Йум и Готум, звезды, стоящие на страже над вратами Пеганы, мерцают и засыпают, они приблизились к Пегане и поняли по тишине внутри, что боги крепко спят. Эти три духа были Йа, Ха и Снирг, повелители зла, безумия и ненависти. То, что они выползли из своих челнов и, крадучись, перешагнули порог Пеганы, предвещало богам много зла. Но все боги спали, и в дальнем углу Пеганы лежала на земле Сила богов, штука, выточенная из черной скалы с выгравированными на ней четырьмя словами, разгадку которых я не мог бы открыть вам, даже если бы нашел, – четыре слова, которых никто не знает. Кто говорит, что они о том, как найти подземный цветок, кто говорит, что они об извержении вулканов, кто говорит, что о смерти рыб, кто говорит, что эти слова – Сила, Знание, Забвение и еще одно слово, которого даже сами боги не могут угадать. Йоци прочли эти слова и поспешили прочь, боясь, что боги проснутся, сели в челны и приказали гребцам торопиться. Так, овладев силой богов, Иоци стали богами. Они поплыли прочь, на землю, и приплыли на скалистый остров, затерянный в море, и уселись там на скалах в позах богов, с поднятой правой рукой. У них была сила богов, только никто не шел поклоняться им. В тех краях к ним не приблизился ни один корабль, не обратилось ни одной вечерней молитвы; ни воскурений фимиама, ни криков жертвоприношений. И Йоци сказали:

– Что толку быть богами, если никто не поклоняется и не приносит жертв?

И Йа, Ха и Снирг снова сели в серебряные челны и поплыли к неясно видневшимся в море берегам, где обитали люди. Сначала они приплыли к острову, где жили племена рыбаков; и обитатели острова, сбежавшись на берег, крикнули им:

– Кто вы?

Йоци отвечали:

– Мы – три бога, и вы должны нам поклоняться.

Но рыбаки сказали: