Операция «Ы» и другие приключения Вицина, Никулина и Моргунова

Живут в одной гостинице, в разных номерах и снимаются в разных картинах на одной киностудии. Весник заболел ангиной и с температурой 39,5 спит в номере. Ночь. Пронзительный тревожный телефонный звонок. Голос в трубке дрожит:

– Веня! Это я – Андреев! Меня обворовали. Получил под расчет, и все, все украли! Зайди!

Больной, вспотевший, небритый Евгений Яковлевич, преодолевая слабость, торопится к другу.

Бэ-Фэ сидит на ковре и плачет:

– Угощал в ресторане товарищей по киногруппе, прощались. Пришло время платить, я в карман – денег нет! Сумма огромная. Семья ждет. Расходы по дому, все пошло прахом, все! Обворовали!

Весник сквозь температурный дурман пытается логически рассуждать:

– Где брюки? Где плащ? Где чемодан?

– Все осмотрел, все перерыл. Ничего нет. Обворовали! Что же теперь делать?

И вдруг Евгений Яковлевич заметил, что дальний угол ковра как-то странно приподнят… Быстрым движением откинул краешек, и взору предстали пачки денег!

Андреев мгновенно перестал плакать, вытер мокрое лицо и с радостной улыбкой бодро воскликнул:

– Правильно! Я их спрятал от горничной, чтоб не сперла!

Во время творческих простоев Андреев много читал, конспектировал, чаще всего труды по философии и психологии: они были его особым увлечением на всю жизнь. Борис Федорович обладал редким, определяющим его характер качеством глубоко мыслящей личности, подчеркнуто избегающей жизненного трагизма, – это умение емко, философски и вместе с тем иронично осмысливать мир.

– Я народный артист Советского Союза и с присущим званию величием не люблю делать бесплатных телодвижений, – хитро прищурившись, он оценивал произведенный эффект на ошеломленного собеседника. Но звучало это с глубокой иронией, и заложенный им смысл скорее был созвучен незабываемой фразе: «Мы артисты, и наше место в буфете». Андреев искренне наслаждался разнообразной реакцией собеседников на неоднозначность высказывания.

Актеры обычно сохраняют после съемок фильма или памятной театральной работы какие-то особенные для них предметы, у Бэ-Фэ на книжном шкафу гордо возвышалась картонная корона, отделанная самоварным золотом и украшенная разноцветной мишурой. Шутовской колпак чеховского персонажа, спившегося артиста-трагика Василиска Африкановича Блистанова – символ тщетного артистического величия и совершенства. Предмет с юмором напоминал Андрееву о философском отношении к пьедесталам любой ширины и высоты.

Как продолжение внутреннего отношения ко всему происходящему в зрелые годы у Бориса Федоровича проклюнулось, постепенно вырастая и развиваясь, необычное хобби – сочинять афоризмы. Жена Галина Васильевна скептически отнеслась к этой новой блажи мужа.

– Что ты всякой чепухой занимаешься? – укоряющее вопрошала она в спину таинственно уединявшегося от нее мужа.

– Я сочиняю афоризмы! – подчеркнуто торжественно провозглашал Андреев, внутренне иронизируя над своими неуклюжими попытками протиснуться в литературу. Варианты ответов в зависимости от семейной обстановки были разными: «Я сочиняю афонаризмы», «Старец Андреев сочиняет “охренизмы”», а иногда и покрепче: «Я занят ох…ми!».

Станислав Говорухин рассказывал: «Он обладал уникальным литературным даром. Как-то я звоню ему. «Приезжай, – говорит, – хочу тебе кое-что почитать». Я уж собрался было ехать, но тут вспомнил, что Володя Высоцкий просил его познакомить с Андреевым. Думаю, дай перезвоню Бэ-Фэ, предупрежу, что буду не один. В ответ услышал неожиданное: «Да ну его… к бабушке. Он, наверное, пьет». Я стал стыдить его: «Давно ли сам стал трезвенником?». А потом понял, что он просто стеснялся нового человека, да еще известного поэта. Приехали мы на Большую Бронную, где Бэ-Фэ жил последние годы. Володе, чтобы понравиться человеку, много времени было не надо. Через пять минут они влюбились друг в друга, через десять меня перестали замечать. Короче, Андреев перестал стесняться Высоцкого, повел нас на кухню, заварил чай в большой эмалированной кружке и достал толстую, как Библия, кожаную тетрадь. «Я решил написать, – сказал он, – афористичный роман». И начал читать: «Лев открыл пасть, укротитель засунул в нее голову, и все зрители вдруг увидели, насколько дикое животное умнее и великодушнее человека». Мы с Володей аж взвизгнули от смеха. Андреев благодарно покосился на нас, прочел следующую фразу: «Древние греки никогда не думали, что они будут древними греками». Через несколько минут мы уже не смеялись, а только стонали да корчились от душивших нас спазм. На прощание Андреев нас предупредил: «Вы, ребята, особенно не распространяйтесь. Шутка, острота – она знаете как… Пошла гулять – и уже хрен докажешь, что это ты придумал».

Остроумный ответ, рожденный на съемках каламбур, сочная шутка – стиль общения Бориса Федоровича. За словом в карман он не лез.

Однажды семья выехала на дачу, а Бэ-Фэ должен был подъехать позже на своей машине, загруженной провиантом на несколько дней. Основная часть пути была уже позади, как вдруг глава семьи вспомнил про забытую картошку. Пощады от строгой, но справедливой жены и матери ждать не приходилось. Отец с сыном приуныли, осталось преодолеть последний пригорок на пути к дачному дому… и, о счастье! На обочине показался старикан в стоптанных башмаках на босу ногу с ведром спасительной картошки. Несмотря на возраст, дед сразу узнал звезду советского экрана и, пользуясь случаем, заломил за свой товар немыслимую цену.

– Чего мешкаешь? Бери! У вас, артистов, денег много!

Андреев нахмурился.

– У нас, артистов, таланту много, – гордо пророкотал своим незабываемым басом Бэ-Фэ и без сожалений оставил продавца с бесценным картофелем недоумевать на обочине.

Актриса Валентина Шарыгина вспоминает Бэ-Фэ с восхищением и теплотой, она общалась с ним на съемках фильма, где он играл ее папу. И как-то в перерыве на съемочной площадке с присущим ему юмором он рассказал ей свою недавнюю историю, заметив, «что она единственная, кому он может без стыда ее поведать»: «Остался я один на даче, жена уехала в город. Наступил вечер. Стемнело. Цикады поют. Тихо. Я выключил везде свет и отправился спать. Не прошло и нескольких минут, как я услышал странный топот на моей веранде. Зловещие звуки продолжались долго, зазвенела посуда, и на время все стихло. Вдруг снова беспокойная возня. Ночь. Кромешная тьма. Страх сковал мое тело. Я лихорадочно вспоминал, закрыл ли входные замки? Вжался в матрац и натянул одеяло до подбородка. Стыдно, страшно и смешно. До самого утра я не сомкнул глаз, вслушиваясь в малейшие шорохи. Мысленно подготовил себя к возможной обороне. Силы конечно уже не те…возраст берет свое, но без борьбы решил не сдаваться. Ночь показалась бесконечной. Едва забрезжило утро, я крадучись подошел к двери и пытался в узкую щель оценить силы противника. Никого не было видно. Я храбро шагнул на веранду, мое внимание сразу привлекла эмалированная кастрюля со сброшенной на пол крышкой. Из нее доносились странные звуки. Я подошел и осторожно заглянул внутрь: там, в остатках борща с капустой и свеклой в иголках барахтался ежик!

Со словами: «Маленький ты мой! Хорошо, что не утонул» – я вытащил мелкого пакостника из западни, привел в порядок и выпустил на волю».

Перед последней отправкой в больницу с диагнозом «сильное переутомление» Борис Федорович, сидя на кровати и с беспокойством глядя на переполошившихся жену и сына, пробормотал себе под нос:

– Ну вот, пошли синяки да шишки. Пироги и пышки кончились.

С собою в больницу Бэ-Фэ взял рабочую тетрадь для записи афоризмов, очки и ручку.

Обаяние Андреева было огромным: внешняя простота, нарочитая грубоватость, неповторимость интонаций, особое остроумие в сочетании с афористичностью речи, грохочущий бас и раскатистый, заразительный смех – все это приковывало к нему внимание людей. Любовь же зрителей и друзей он прочно завоевал своей душевной тонкостью, застенчивой мягкостью и нежным отзывчивым сердцем. В могучем богатырском теле соединились физическая мощь и редкая духовная чистота. В день смерти Бориса Федоровича 24 апреля 1982 года на больничной тумбочке в заветной тетради «афонаризмов» его сын прочел последнюю запись, сделанную накануне: «Наступает день, когда ты должен это осознать и подвести итоги своего жизненного пути».

АФОРИЗМЫ БЭ-ФЭ «СУЕТА СУЕТ»

ОТ АВТОРА

Еще с юных лет и по сей день я очень любил и люблю афористику, меткие народные выражения, пословицы, поговорки; люблю лаконизм фразы, в образной, короткой форме исчерпывающей мысль; мне всегда нравилось живое, удивительное волшебство простого слова, его способность объединять людей.

Собранные мной короткие заметки, шутки и юморески умышленно не систематизировались, не подвергались процессу разложения по определенным полочкам: мне нравился и привлекал меня именно строй сложенной разрозненности подобранного материала, где каждая фраза – одна перед другою – красовалась своей собственной самостоятельностью, не смешиваясь в строй их общего смыслового однозвучия. Мне хотелось бы книгу коротких раздумий подчинить, уподобить природе мышления человека в постоянном быстро текущем времени и постоянной смене в нем самых невероятных и противоречивых событий, привлекающих к себе внимание. Здесь все на первый взгляд принадлежит природе хаоса и бессмысленной суете, но это лишь на первый взгляд, когда же ко всему присмотришься – здесь не бессмысленная суета сует.

Не думай, что ты лучше всех, но и хуже всех – тоже не думай.

Жизнь в щедротах своих, как мамаша-медведица в детском садике, раздавала пинки, оплеухи, горькие пилюли и сладкие пряники.

После окончания университета я почувствовал, что диапазон недомыслия у меня значительно расширился. (Из записок гения)

Плюнувшего в колодец за колодцем бьют.

Думающий о тебе плохо, может, единственный, кто думает о тебе хорошо.

Сложение – это сразу же и вычитание, поскольку к чему-то прибавить – значит по стольку же от чего-то и отнять.

Всяк утопающий пускает пузыри в целях указания своего местонахождения.

Страшны и опасны порывы глупости, переходящие в ураган.

В меня бросили спасательным кругом, и я потерял сознание.

«Ни грамма больше, ни глотка», – сказал я сам себе уже загробным голосом.

У кого половник в руках, у того и рот рядом.

В глазах волка светилась душевная тоска и неукротимая любовь к баранине.

Козленок поглядывал на всех нагло и независимо, а волк смотрел на него благословенно и поощрительно.

Укротитель засунул голову в пасть белого медведя, и всем вдруг стало ясно, насколько животное умнее и великодушнее укротителя.

Далеко пошел, потому что крепко стоял на месте.

Мудрость приходит не сразу, но сразу же видно, когда она не появится никогда. (Перепечатывая рукопись.)

Часто бывает грустно не от того, что действительно грустно, а потому, что надо быть грустным за компанию.