Подари ему жизнь

Савельев лично проводил своего профессора до нужной палаты.

Захаров зашёл в небольшую комнату и побледнел, когда увидел, что голова Бориса перевязана, под глазами синяки, нога на вытяжке.

– Сынок, – выдохнул Захаров.

Борис увидел, что Александр Владимирович изменился в лице, вспомнил про недавний приступ.

– Док, сердечное, срочно! – подскочил Борис, но тут же скорчился от головной боли, – пап, присядь, не волнуйся со мной уже всё нормально,– Борис сам не заметил, что впервые назвал Захарова отцом вслух.

Денис тут же подскочил к мужчине, помог присесть:

– Валентина Ивановна! – крикнул доктор,– но Александр Владимирович похлопал его по руке успокаивающе, вытащил из кармана таблетку и положил под язык.

– Напугал? – поинтересовался Борис.

Александр Владимирович ближе пододвинул стул, взял руку Бориса, приложил к своей щеке, а потом, немного засмущавшись своих чувств, опустил на кровать, но свою руку всё равно так и оставил поверх сыновой.

– Александр Владимирович, может, укольчик? – поинтересовался доктор.

– Нет, Денис, спасибо! Мне уже лучше, вот я сейчас посижу немного с сыном, а ты иди, работай.

Денис Николаевич ещё раз посмотрел на картину, что предстала перед ним, и вышел из палаты. Когда он учился, говорили о том, что у профессора кроме сестры никого нет. Поэтому и удивился, странностей на самом деле много: фамилии разные, отчество у Бориса тоже другое.

– Соня, наверное, тоже переживает?

– Все переживают: и Соня, и Рита…

– Что у вас опять произошло?

Борис только поморщился.

– Вы уж давайте как-нибудь миритесь, а то неизвестно, чем всё это может закончиться.

Я поморщился.

– Боря, прости меня, – тихо сказал Александр Владимирович. Мужчина зажмурился, пытаясь сдержать слёзы, – сентиментальный стал, улыбнулся он, понял, что Борис всё-таки их заметил, – я, можно сказать, всю жизнь ждал, чтобы хоть кто назвал меня отцом…

– Я ни кто-то, я твой сын!– Борис немного привстал и обнял отца.

Два взрослых мужчины сдерживали слёзы, а объятия их были очень крепки.

– Теперь у меня есть смысл жить дальше! – бодро проговорил отец, отпуская Бориса, – ты подарил мне жизнь.

– Это не я, это Серёжа! Если б не он, неизвестно, узнал бы я о тебе или нет…

– Да, Серёжа… Сынок, ты уж реши что-нибудь. Ты же себе не простишь потом, если он будет расти вдали от тебя… Я-то знаю…

Борис только кивнул.

Рита

Как хорошо, что дома была мама, сил не было даже заниматься ребёнком. Вдруг потемнело в глазах, чуть не потеряла сознание.

– Рита, ты когда в последний раз ела?

– Не помню.

Мать прочитала целую лекцию о здоровье, которое мне ещё пригодится, чтобы воспитывать сына. Чтобы Мария Олеговна немного успокоилась, прошла на кухню, нашла в холодильнике борщ, разогрела, съела пару ложек и почувствовала дурноту, кинулась в туалет, где меня вывернуло наизнанку.

Придя в себя, посмотрела в зеркало, и догадка озарила меня. «Боже! Вот это сюрприз!»

– Мама, я сейчас вернусь! – крикнула с порога и буквально побежала в ближайшую аптеку.

Мою догадку подтвердил тест на беременность.

«Боречка, ну как же так? У нас будет второй ребёнок, а мы так и не нашли общий язык. Где же ты, мой любимый?»

От раздумий меня отвлёк телефонный звонок.

– Сонечка, здравствуйте. Есть новости? Мне ничего не удалось выяснить.

– Да, дорогая, новости есть, правда, не очень хорошие.

– Не пугайте меня, – голос мой сорвался, – он жив?

– Он попал в аварию, сейчас в больнице. Рита, ты приедешь к нему?

– Конечно, уже выезжаю!

– Мама! Собери, пожалуйста, Серёжу, – всхлипывая, попросила мать,– мы едем в Москву.

– Что случилось?

– Боря в больнице.

– Поезжай, я за Серёжей присмотрю.

***

Как долго едем! Чёртовы пробки!

Обыкновенная больница, где-то далеко от центра. Молоденькая медсестра как-то странно на меня посмотрела, но проводила к больному Бояринову.

Я очень волновалась, не знала, как отнесётся Борис к моему появлению. Картина, которую увидела в палате, вызвала у меня приступ дурноты.

– Боря, – тихонько позвала я. Он спал, подошла ближе, слёзы контролировать уже могла. Присела рядом, погладила по щеке, по руке. Боря открыл глаза:

– Рита…