И Мечислав, и Стреш подсылали к Ратибору девок. Мара поговорила с обоими. Стреш больше не подсылает девок к ее сыну, Мечислав подсылает. А боярыню Богдану никто не подсылал. Она проявила инициативу. Или ее Мечислав подсунул Ратибору?
– Твой сын уже не ребенок, – заметил Мечислав. – Вырос он. Понимаешь? А ты…
– Уж я о своем сыне позабочусь! – Мара стукнула кулаком правой руки о ладонь левой.
– Что ты бесишься? Ну, хочешь, я эту веселую вдову…
– А не жаль? Твоя бывшая…
– Перестань. Так взяться?
– Не надо. За нее я сама возьмусь…
– Как хочешь.
– Ты видел Млаву и этого байстрюка Горазда?
– Не слепой. Не беспокойся. За ним тайная стража наблюдает.
– Бдишь, значит. Зачем ты советовал моему сыну сделать этого байстрюка начальником дворцовой стражи? Ты долго думал? Да и я хороша…
– Перестань. Всё под контролем. Ты зря так относишься к Горазду. Он относительно безобидный.
– И относительно безобидные бояре устраивали заговоры. Забыл? А Горазд – байстрюк покойного князя Лютомира, а его живой и здравствующий дед – удельный князь.
– Я тебе говорил: заговоры местных феодалов – не самое опасное для нас в этом мире.
Мечислав отвесил поклон и направился к выходу из ее опочивальни.
– Ты уходишь?
– Ты, кажись, опять стала блюсти свою нравственность, княгиня. Если тебя так беспокоят сплетни всяких бездельников…
– Прекрати! – Мара подошла к нему. – Ты никуда не уйдешь.
– Даже так… – он резко притянул ее к себе.
* * *
Князь Ратибор вошел в свою опочивальню, а там его уж поджидала боярыня Богдана. Бесстыжая вдовушка даже одежды до его прихода успела скинуть, осталась в одной рубашке. Да он ж сам дозволил стражникам впускать боярыню в опочивальню.
– Ты… – процедил сквозь зубы.
– А то кто ж. Ты ждал другую, княже? – лукаво улыбнулась Богдана.
– Поди вон…
– Княже, ты станешь позорить бабу? В таком виде меня гонишь…
Дородная красавица подошла к нему, ловко развязала на нем пояс, принялась освобождать Ратибора от княжеских одежд, скинула и свою рубаху. Надобно ее вон выгнать раз и навсегда, велеть не впускать ее боле в опочивальню. Такие мысли бывали у него днем, но стоило боярыне попасть в его руки или ему в ее руки, как все те мысли забывались. Вот и сейчас снова бесстыдные ласки Богданы, ее обнаженное тело. Он повалили боярыню на ложе, точно простую девку. С ней Ратибор пытался забыть тот костер, всё что видел.
* * *
Эхма, здорово спалось. Кузнец Братило открыл глаза и ахнул. Где он? Он лежал в чем-то белом вязком. Он в тесте? Аль в сметане? Да и где ж столько теста аль сметаны? На поварне княжеской аль боярской? Попробовал. Без вкуса, без запаха. Точно не тесто, не сметана. Тут всё вспомнил. Братило забился и закричал. Он ж был на костре! Вспомнил жар, уж в кузни такого не бывало, жуткую боль, он и не знал, что может быть так больно, едкий дым, он задыхался. И, кажись, он проклял. Кого? Неужто всех? Кого – всех?
Перестал кричать. Где ж он теперича? Неужто у демонов? Неужто отвернулись от него пресветлые? А в чем он? Уж точно не в тесте да не в сметане. Братило поднял руку. Под ногти ж жрец-палач иголки загонял в подвале святилища. А проклятый жрец Упырь Лихой смотрел. Ему ж на муки чужие смотреть сладостно. Однако ногти целы. Поднял другую руку и тамо целы. Да не токмо целы. Ожоги пропали. Еще и все мозоли пропали. Будто и не бывало их. У него, Братилы, теперича руки мягкие, будто он боярчонок какой. Что за чудеса? Да что деется? Спасите пресветлые боги! Где ж он? Барахтается невесть где. Посмотрел наверх. И тамо всё бело. Точно не небо. Где ж потолок такой? Неужто он и впрямь у демонов. И тут… белое сверху отъехало в сторону. Он опять забился и закричал.
– Спокойно, – услышал Братило голос сверху. – Самое страшное для вас уже позади.
Кузнец замолк. Он увидел человека, что глядел на него, Братилу, сверху вниз. Видать господин, никак боярин аль купец? Рыжий, на немака похож. В такой странной одежке. Не поймешь, где рубаха, а где портки? Хоть на ногах, видать, сапоги. Заморский боярин аль купец? Аль демон. Спасите, пресветлые!
– Демоны! Демоны! Спасите пресветлые! – закричал Братило.
– Спокойно. Худшее для вас позади. Вам пора выйти из регенерационной капсулы.
Боги! Что за словечки! Он точно демон.
– Колдовство! Ты – демон! – вырвалось у Братилы.
– Спокойно. Вас ведь обвиняли в колдовстве. Вас ведь тоже называли пособником демонов. Потому вы оказались на костре. Но вы ведь не признались в том, чего не было. Вы ж не колдовали.
– Так ты не демон, боярин? Хвала пресветлым!
– Вам пора выйти, – проговорил заморский боярин и протянул руку. Рука мягкая, без мозолей.
Кузнец захлопал глазами, но всё ж таки схватился за протянутую руку и вылез. Оглянулся. Он что ж вылез из белого каменного гроба?! Разве бывают каменные гробы? Они ж деревянные. А внутри того гроба что-то вязкое, белое. Боги! А уж тут… крышка того гроба сама собой закрылась. А гроб… провалился в пол. Братило взвыл.
– Спокойно, – сказал странный боярин. – Вы ведь пытались объяснить вашим жрецам, особенно верховной жрице: формулы, математика, сила пара. Но они такого не смогли понять.
– Да, боярин. Они вопили благим матом: колдовство, демоны! А уж как ярилась мать Доброгнева!
– То же самое и вы здесь кричали. Всё, спокойно. Вам надо вымыться. Слизь на вас высыхает.
Тут Братило заметил, что он голый. Тьфу! Срамота да стыдоба! Прикрылся руками. Однако на себя глянул. Пропали ожоги, следы от кнута, синяки, волдыри. Зато на его теле и впрямь подсыхают шматки того белого, что в гробу было. И шкуре противно. А он и боярин стоят в каких-то… большущих хоромах с серыми стенами. Да токмо в хоромах пусто, ни лавок, ни печки, ни стола. Видать, замок заморский.
– Прошу, – протянул руку заморский боярин.
Они подошли к стенке, стенка отъехала в сторону, Братило вскрикнул.
– Вы скоро ко всему этому привыкнете, – улыбнулся боярин. – Пройдите в душевую кабину.
Братило уж не вопрошал: куды? Вошел в малую горницу, что боярин указал. Без окон, стены белые, видать тож из камня. Стенка опять отъехала и его… замуровали. Братило заорал было благим матом. И тут… на него сверху полилась вода, теплая как летний ливень. Уж и замолчал. Потом его облило пеной, пахнущей лугом, травами. А водичка могла быть и погорячей. И полилась водичка погорячей. Тьфу! Все мысли вон! Помылся. Хоть б холстину какую. Чем ж утираться? Со стен подул горячий ветер. Братило скоро высох. Стена вновь отъехала. Братило выскочил. Тот боярин швырнул ему ихнюю заморскую одежку. А как напяливать? Где ж рубаха? А где ж портки? Тут появился невесть откуда прозрачный человек и напялил на себя светящуюся одежку. И пропал.
– Демон!
– Опять вы произносите это слово. Вы видели трехмерное изображение.
– Оно показывало, как ту одежку напялить?