Любовь в наследство
– Прошу прощения, вас можно поздравить с важным событием?
– Да, завтра утром я иду под венец, – покраснев, ответила Ксантия.
В это мгновение в дверях опять появилась какая-то тень, и Гарет с раздражением оглянулся.
– Прошу прощения, сэр, – обратился к нему мистер Бейкли, – только что прибыл конный посыльный из Вулиджа. «Маргарет Джейн» подходит к Блэкуолл-Ричу.
– О, слава богу! – воскликнула Ксантия, прижав руки к груди.
– Чертовски вовремя, – отозвался Гарет, шумно отодвигая свой стул.
– Вы хотите, сэр, чтобы она зашла в вест-индские доки или пусть продолжает путь вверх по реке? – уточнил Бейкли.
– Нет-нет, она непременно должна зайти в доки, – без колебаний ответил Гарет. – И пошлите за моей двуколкой: надо проверить, как там дела.
– Простите, мистер Кавендиш. – Ксантия тоже встала. – Какой бы интригующей ни была ваша история – признаюсь, я сгораю от любопытства, – нам нужно немедленно осмотреть «Маргарет Джейн». Она три месяца пробыла в Бриджтауне, и проклятый сыпной тиф погубил треть команды. Вы, конечно, понимаете, как сильно мы обеспокоены?
– Ты туда не поедешь! – твердо заявил Гарет, надевая куртку для верховой езды и забыв обо всем, кроме своих служебных обязанностей.
– Нет, я должна, и я поеду! – твердо заявила Ксантия и опять непроизвольно коснулась живота, так при этом улыбнувшись мистеру Кавендишу, что он явно нехотя, но тоже поднялся и растерянно спросил:
– Что же мне делать с этими документами?
Гарет, сосредоточенный на отъезде, ничего не ответил, а Ксантия предложила:
– Оставьте их на столе мистера Ллойда. Позже он обязательно их просмотрит.
– Но есть ряд неотложных проблем, – возразил Кавендиш, – и без его светлости их никак не решить.
– Не волнуйтесь, сэр, – проворковала Ксантия с улыбкой, – Гарет справится со всеми проблемами наилучшим образом.
– Сэр, – попытался остановить Ллойда поверенный уже в дверях, – это дело действительно не терпит отлагательства.
– Вернусь через час-другой, и продолжим, – пообещал Гарет, быстро прихватив бухгалтерскую книгу, повернулся к Ксантии: – Непременно передам капитану Баррету твои наилучшие пожелания.
– Подождите, ваша светлость! – воскликнул поверенный почти жалобно. – Вам нужно как можно быстрее появиться в Селсдон-Корте. Это очень важно, сэр! Вас ожидает герцогиня.
– Герцогиня? – переспросила Ксантия.
– Все в подвешенном состоянии, – добавил Кавендиш, не обращая внимания на девушку. – Честное слово, откладывать больше никак нельзя.
– Ну и черт с ним, – не оборачиваясь, бросил Гарет. – Пусть так и висит хоть до второго пришествия, меня это не волнует.
– Но, сэр, это же неразумно!
– Кавендиш, сама по себе родословная никого не делает лучше или хуже, – отрезал Гарет и, резко отвернувшись, с громким топотом спустился по лестнице вслед за Бейкли.
– Нет, уму непостижимо! – сдвинув брови, взглянул на девушку поверенный, когда та провожала его до дверей. – Ведь мистер Ллойд – герцог. Неужели он не понимает своего счастья? Теперь он пэр Англии – и к тому же один из самых богатых в королевстве.
– Знаете, Гарет добился всего сам, и деньги мало что для него значат, – заметила Ксантия.
Конечно, Кавендиша она не убедила. Выслушав еще несколько банальных фраз, Ксантия все же проводила поверенного, однако, когда он уже начал было спускаться, ее осенило:
– Мистер Кавендиш, могу я спросить, кто, как вы думаете, желал смерти герцогу? Есть ли… подозреваемые и можно ли надеяться, что их арестуют?
– Как у многих влиятельных людей, у герцога, конечно, были враги, – признал поверенный, качая головой. – Но что касается подозреваемых, то сплетники, к сожалению, выбрали мишенью его вдову.
– Боже правый! – воскликнула Ксантия. – Бедная женщина, если, конечно, она невиновна.
– Я в этом не сомневаюсь. И коронер тоже в этом уверен. Кроме того, герцогиня принадлежит к знатному роду, и без предъявления веских доказательств никто не осмелится ее обвинять.
– И все же в английском обществе одни слухи о скандале… – Ксантия ощутила внезапную дрожь и покачала головой. – Герцогиня, вероятно, в ужасе.
– Это еще мягко сказано, – с грустью согласился Кавендиш.
Поверенный спускался по лестнице с блестящей кожаной папкой в руке и выглядел очень уставшим.
Ксантия вдруг почувствовала легкое головокружение и, закрыв дверь конторы, прижалась лбом к холодному полированному дереву. Что же произошло? Что скрывал все эти годы Гарет Ллойд? Очевидно, что-то куда более серьезное, чем несчастное детство, но чтобы он – и герцог? Это никак не укладывалось в голове.
Немного подумав, Ксантия решила, что больше знать может ее брат Киран, быстро пересекла комнату, дернула шнурок звонка и начала беспорядочно засовывать в кожаную сумку-мешок то, что лежало на письменном столе, а когда на зов явился молодой клерк, распорядилась:
– Пошлите за моим экипажем. Я еду на ланч с лордом Ротуэллом.
Глава 2
Габриел, напуганный звуками города: ревом клаксонов, цоканьем копыт, многоголосым шумом толп на улицах, крепко сжимал руку деда, и канючил:
– Деда, я хочу домой.
– Тебе здесь не нравится? – С улыбкой посмотрел на внука дед. – Должно понравиться.
– Здесь так шумно.
– Шумно, потому что это Сити – деловой центр, место, где делаются деньги. Когда-нибудь и ты будешь здесь работать. Как знать – может, станешь банкиром, а? Или брокером? Тебе что больше нравится, Габи?
– Я… пока не знаю, – растерялся мальчик, – но когда стану английским джентльменом, обязательно подумаю.
– Ой ля! – воскликнул дед, подхватив Габриела на руки. – Каким глупостям научили тебя эти женщины! Никакая родословная не сделает тебя хорошим и успешным. Надо много трудиться, чтобы чего-то добиться в этой жизни.
Так, с внуком на руках, как часть обезумевшей гудящей толпы, пожилой мужчина перешел улицу.
Мистер Кавендиш прибыл в Селсдон в полдень следующего дня. Герцогиня Уорнем была в розарии, куда отправилась, чтобы хотя бы час провести в одиночестве. В руке она держала корзину для цветов, но после бесцельного часового блуждания среди благоухающих роз всех мыслимых сортов так и не была срезана ни одна.
В голове ее роились разные мысли, но в основном о детях, хотя то и дело она говорила себе, что нельзя жить прошлым. Но здесь, за прочными стенами дома, ее материнское сердце было свободно в проявлении чувств, и она могла без всякого стеснения предаваться горю и оплакивать своих детей.
Дневное летнее солнце жгло нестерпимо, было душно: явно приближался дождь, но герцогиня ничего не замечала и, конечно, не слышала шагов Кавендиша до тех пор, пока он не дошел до середины садовой дорожки. Подняв голову, она наконец увидела его, в окружении лепестков роз.
– Ваша светлость… – Кавендиш вежливо поклонился и сделал шаг вперед.
– Добрый день, – тихо поздоровалась герцогиня. – Вы так быстро вернулись из Лондона. Вы не голодны?
– Нет, ваша светлость, перекусил в Кройдоне, благодарю.
– Да? Тогда будьте добры, скорее расскажите, что вам удалось узнать.
– Как и обещал, мадам, я направился прямо в «Невилл шиппинг». – Кавендиш смущенно откашлялся. – Но не уверен, что добился нужного результата.
– Вы его нашли? Этого человека, который работает на судоходную компанию?
– Да, нашел, – кивнул Кавендиш.
– И?..
– Я абсолютно уверен, что это Габриел Вентор: он точная копия своего покойного отца – высокий, с копной золотистых волос, те же глаза. Вне всякого сомнения, он тот, кто нам нужен.
– Значит, все в порядке, – бесстрастно отозвалась герцогиня. – Когда его ожидать?
– Этого я не могу сказать, – после паузы ответил Кавендиш. – Новости, которые я ему сообщил, похоже, его… не заинтересовали.
– Не заинтересовали… – равнодушно эхом повторила герцогиня.
– Он не докер и не какой-нибудь клерк, – смущенно кашлянув, объяснил поверенный, – а один из владельцев судоходной компании и выглядит… честно говоря, вполне преуспевающим. Это гордый, независимый и к тому же упрямый джентльмен.
– То есть вовсе не тот несчастный сирота, которого вы ожидали увидеть, – слабо улыбнулась герцогиня.
– Да, – недовольным тоном вынужден был признать Кавендиш. – Я не думаю, что он вполне осознает, что ему на голову просыпалась манна небесная. Так что, ваша светлость, я не могу сказать, приедет ли он в Селсдон-Корт вообще. У меня нет на этот счет никакой определенности – он просто ушел, не удостоив меня ответом.
Герцогиня ничего не сказала, лишь устремила взгляд на единственную розу, которую срезала машинально. По сравнению с ее бледной кожей лепестки цветка казались кроваво-красными. Герцогиня несколько долгих мгновений рассматривала цветок, занятая мыслями о превратностях судьбы и о том, как все радикально изменилось со смертью герцога.
Какая разница, приедет этот человек или нет? Не волновали ее и перемены, которые их всех ждут. Ее жизнь и так невыносима: день за днем все последние годы похожи один на другой. Сколько их прошло – четыре, пять? Она не помнила, не считала.
Габриел Вентор. Ее судьба в его руках: во всяком случае, все так считали, но ошибались. Он не мог ни ранить ее, ни причинить ей какой-то вред, потому что она стала нечувствительна к земной боли.
– Ваша светлость?
Подняв голову, герцогиня увидела, что Кавендиш наблюдает за ней, и поняла, что потеряла ход мыслей.
– Я… прошу прощения. Так о чем вы говорили?
Нахмурившись, он неуверенно подошел к ней и разжал ее пальцы, сжимавшие стебель с шипами.
– Ваша светлость, вы поранились, – заметил поверенный и вытащил из ее ладони два шипа, один из которых впился так глубоко, что даже выступила кровь, и пришлось воспользоваться носовым платком.
– Да ерунда, – пробормотала герцогиня.
– Ваша светлость, пора возвращаться. – Он положил в корзину единственную розу и бережно взял герцогиню под руку.
– Но мне не хочется уходить, – возразила она.
– Мадам, начинается дождь, – заметил Кавендиш, поворачивая к террасе.
Герцогиня только сейчас заметила следы капель на рукаве платья – еще одна земная неприятность, которая не заслуживает внимания.
– Пойдемте скорее, а то вы опять заболеете и доставите массу беспокойства и еще больше осложните жизнь Нелли, потому что ей придется еще ухаживать за вами.
– Да, вы правы. – Герцогиня резко остановилась посреди садовой дорожки и посмотрела на него в упор. – Я очень не люблю причинять кому бы то ни было беспокойство.
На следующий день на Беркли-сквер барон Киран Ротуэлл, избавившись наконец от парадных туфель, налил себе такое количество бренди, от которого тот, кто послабее, точно оказался бы под столом, плюхнулся на диван. Нет, он не пьяница, но сейчас ему, черт побери, просто необходимо выпить. Ну что за отвратительный день – хотя его сестра, слава богу, так не думала.
День ее свадьбы. Ротуэлл надеялся, что он никогда не наступит, а если это все-таки случится, то под венец она пойдет с Гаретом Ллойдом – по расчету и по дружбе. Но день свадьбы пришел. И мало того что Ротуэлл совершенно не знал этого маркиза Нэша, так еще и Гарету предстояло не только стать свидетелем этих событий, но и участвовать во всем этом.
Жених Ксантии тут же сообщил новость об изменении социального положения Гарета Ллойда с характерной для него холодной учтивостью и представил его всем свадебным гостям как близкого друга семьи, герцога Уорнема. При этом он совершенно ни на что не намекал, но Ротуэлл очень сочувствовал Гарету, потому что теперь, несомненно, общество получит повод для сплетен.
В этот момент в дверь кабинета постучали, и вошел Гарет.
– Вот и ты, старина, – приветствовал его Ротуэлл. – А я как раз думал о тебе.
– Да я помог Траммелу принести дополнительные стулья.
– Герцог помогает дворецкому двигать мебель, – язвительно заметил Ротуэлл. – С ума сойти, но меня это почему-то не удивляет.
– Терпеть не могу бездельников! – отозвался Гарет.
– Фу-у, как пафосно, – проворчал Ротуэлл. – Выпьешь со мной?
– Нет, мне еще рано. – Гарет опустился в большое кожаное кресло и, немного поколебавшись, сказал: – Хотя для герцога Уорнема, может, в самый раз?
– Ты все тот же, старина, – рассмеялся Ротуэлл.
– Тогда плесни мне немного, – буркнул Гарет. – Думаю, мы оба это заслужили, пережив сегодняшний день.
– Что ж, теперь ты знатностью превосходишь его, – отметил Ротуэлл, направляясь к буфету. – Я имею в виду маркиза Нэша. Ты стоишь намного выше на этой пресловутой лестнице, и за это следует выпить.
– О, ты же знаешь, что я давно отказался от конкуренции, – неожиданно заметил Гарет. – И не забывай, что сегодня утром все-таки состоялось венчание.
– Да уж… – Ротуэлл задумчиво покрутил в бокале бренди и подал его гостю. – Ты потерял предмет своего страстного юношеского увлечения, а я – сестру, хотя, конечно, это не одно и то же. Я до сих пор помню тот день, когда она родилась. – Ротуэлл покачал головой и глубоко вздохнул. – Ну да ладно, что сделано, то сделано: хватит воспоминаний. А что ты будешь делать дальше, друг мой? Нам что, нужно готовиться к тому, что теперь мы родственники герцога?
– Нет, я обещал Ксантии, что до ее возвращения постоянно буду в офисе, – ровным тоном заметил Гарет.
– Я так и думал, – кивнул Ротуэлл. – С того самого дня, когда мой брат предложил тебе эту должность, ты был единственным, на кого мы всегда могли смело положиться. На таких, как ты, и держится наша компания.
– Так вы же приковали меня золотыми цепями, – усмехнулся Гарет.
– Чертовски верно. – Барон сделал еще глоток бренди. – Но больше всего я ценю, что ты не поддался на уговоры конкурентов и точно соблюдал условия договора. И все же, несмотря на то что твоя доля в «Невилл шиппинг» достаточно весома, доход, который ты получаешь по наследству, вряд ли с ней можно даже сравнивать.
– И каков вывод?
– Возможно, ты неправильно относишься к своему новому статусу. – Ротуэлл встал и с бокалом в руке принялся ходить по комнате. – Не мое дело читать лекции и давать наставления, но совет все же позволю себе дать: на твоем месте я бы съездил в этот… Как оно называется, запамятовал?
– Селсдон-Корт.
– Да, в Селсдон-Корт, – повторил Ротуэлл. – Звучит, кстати, впечатляюще.
– Да, впечатляюще до тошноты.
– Что ж, как бы то ни было, это твоя собственность и тебе, пожалуй, следует там побывать. А где он вообще, этот Селсдон-Корт?
– Примерно полдня пути в экипаже. – Гарет раздраженно повел плечом. – Но можно и другим путем: из Дептфорда по Кройдон-каналу.
– Полдня? – переспросил Ротуэлл. – Но это же совсем рядом. Поезжай, узнай, что и как, вырази соболезнования безутешной вдове – между прочим, это не мои слова, а твоей сестрицы.
– Допускаю, что герцогиня – бессердечная тварь, но убийца… – проворчал Гарет. – Это вряд ли. Даже обладая железной волей, она не стала бы рисковать своим положением в обществе.
– Ты хоть что-нибудь знаешь о ней?
– Помню, что гордая, даже надменная, но не жестокая – в отличие от мужа.
– Интересно, она богата?
– В этом нет сомнения. Уорнем был чертовски богат. Его семейство владело баснословным состоянием.
– И все же она тебя ждет? Может, хочет обсудить с тобой какие-то вопросы, касающиеся ее будущего? – предположил Ротуэлл.
Эта мысль поначалу не приходила Гарету в голову, и он позволил себе на мгновение дать волю фантазии: представил себе, как вышвыривает ее на мороз умирать от голода и холода или что-нибудь похуже, но не получил от этого никакого удовольствия. Да он и не способен на такую жестокость.
– О чем задумался? – поинтересовался Ротуэлл, но Гарет не ответил, потому что не мог решить.
За все время после изгнания из Селсдон-Корта у него ни разу не возникло желания вернуться туда. О, поначалу, как все дети, он по своей наивности мечтал о любви и заботе, доброте и взаимопонимании, о тепле домашнего очага. Но вместо этого его с головой бросили в адский котел, и его детские мечты, перекипев, превратились сначала в злость, а потом в настоящую мужскую ненависть. И теперь, когда он мог вернуться в Селсдон-Корт в новом качестве и стать господином для всех его обитателей, у него совершенно не было желания появляться там. В общем, он воспринял ситуацию как злую шутку судьбы.
Кашлянув, Ротуэлл вернул Гарета к действительности и заметил:
– Люк почти ничего не рассказывал о твоем прошлом: просто мимоходом сказал, что ты сирота из хорошей семьи, оказавшейся в трудном положении.
«Трудное положение». Это в характере Люка Невилла – ничему не придавать значения.
– Только благодаря счастливой случайности я попал на Барбадос, – сказал Гарет. – И, слава богу, встретил твоего брата.
– Да, это была еще та встреча: он схватил тебя, когда ты в доках удирал от гнавшихся за тобой матросов, – расхохотался Киран.
– Да, схватил за шиворот, решив, что я карманный воришка, – добавил Гарет. – Люк не испугался пьяных матросов и забрал меня с собой.
– Да, он вообще никого не боялся.
– Господи, я, должно быть, походил тогда на мокрую мышь.
– Когда он привез тебя домой, ты был кожа да кости, – признался Ротуэлл. – С трудом верилось, что тебе тринадцать.
– Едва минуло, – сказал Гарет. – Я обязан Люку жизнью: если бы не он, те негодяи меня бы растерзали.
– Но когда Люк говорил о хорошей семье, то прекрасно знал, что имеет в виду, – заметил Ротуэлл.
– Я ничего не рассказывал ему об Уорнеме: лишь сообщил, что мой отец был джентльменом, служил в чине майора и погиб при Ролице, а мать умерла.
Сев на угол массивного письменного стола, Киран несколько минут грустно смотрел на друга, потом откровенно сказал:
– Люк знал, что такое остаться сиротой. Мы были рады считать тебя… практически членом нашей семьи, но теперь тебя зовет высший долг.
– О, я ничуть не сомневаюсь в вашей искренности, – с чувством сказал Гарет и допил остатки бренди.
– Поезжай туда на пару недель, – предложил Ротуэлл. – Убедись, что там есть компетентный агент по недвижимости, загляни в бухгалтерские книги – удостоверься, что тебя не обманывают, – напусти страху на прислугу, чтобы знала, на кого теперь работает, а потом можешь вернуться в Лондон и покинуть наконец свой убогий домишко в Степни.
– А что делать дальше? – В недоумении уставился на него Гарет.
– Герцогу Уорнему не пристало жить в хижине – только в особняке в Мейфэре, – с пафосом заявил Ротуэлл, сделав в воздухе широкий жест рукой с бокалом. – А если не хочешь снимать – купи. Вовсе ни к чему до конца дней прозябать в провинции и, конечно, нет необходимости продолжать надрываться на службе в «Невилл шиппинг».
– Нет, я не могу уехать даже на две недели, – возразил Гарет.
– Сестра пробудет здесь еще несколько дней, – возразил Киран. – Ну а если уж станет совсем плохо, то мы со старым Бейкли вполне сможем нанять…
– Вы? – перебил его Гарет, усмехнувшись. – Ротуэлл, ты вообще-то знаешь, как добраться до конторы «Невилл шиппинг»?
– Нет, но мой кучер почти год ездил туда ежедневно, так что разберемся. Кстати, ты знаешь, кто наш главный конкурент?
– Думаю, «Каруэлл» из Гринвича, – предположил Гарет. – Эта компания и крупнее, и соперники вполне достойные.
– Тогда я просто найму их коммерческого агента. – Ротуэлл поставил свой бокал на буфет. – Каждый человек имеет свою цену.
– Это чтобы заменить меня?
– Мой друг, ты просто обманываешься, если полагаешь, что твоя прежняя жизнь еще не закончена. – Ротуэлл взял из руки Гарета пустой бокал, вернулся к буфету и, вытаскивая пробку из графина с бренди, добавил: – Я знаю, что значит взвалить на свои плечи обязанности вопреки своей воле. Но у тебя нет выбора. Ты английский джентльмен, и неприятие этого факта тебя никуда не приведет.
– Ты спец давать советы, когда побольше выпьешь, а между тем губишь свою жизнь и растрачиваешь попусту способности.
– И ты, Брут, – бросил Ротуэлл, не оборачиваясь. – Мне, наверное, следует облачить тебя в муслиновое платье и называть сестрой. Знаешь, я нисколько не буду скучать по Ксантии.
Гарет промолчал, а Ротуэлл, наполнив оба бокала, резко дернул шнур звонка, и, когда появился Траммел, распорядился:
– Пусть приготовят мой дорожный экипаж: он понадобится мистеру Ллойду на рассвете, и подадут к его дому в Степни.
– Но в этом нет необходимости! – воскликнул Гарет, вскочив, однако Траммел уже исчез.
– Не можешь же ты отправиться в Селсдон-Корт на двуколке или в лодке по каналу, – объяснил свои действия Ротуэлл.
– Но и в чужом экипаже ехать я не собираюсь.
– Вообще-то мой дорожный экипаж является собственностью «Невилл шиппинг». – Ротуэлл пересек комнату и сунул бокал с бренди в руку Гарета.
– На которую я больше не работаю, – продолжил тот.
– Но совладельцем которой ты все еще являешься, – уточнил Киран. – Не сомневаюсь, старина, что в Селсдон-Корте тебя ожидает великолепный экипаж, так что, когда обоснуешься, уж будь любезен: отправь мой обратно.
– Похоже, у меня нет выбора: ты ведь не оставишь меня в покое?
– Я вообще прилипчив как… сам знаешь кто и к чему, так что не обессудь. – С шутливой торжественностью барон поднял бокал и провозгласил: – За его светлость герцога Уорнема! Долгие ему лета…
Глава 3
В доме было тихо, пахло свежим хлебом и капустой. Его мать приподнялась на дюйм – свой предсмертный дюйм, – и кровать под ней заскрипела.
– Габриел, мальчик мой, подойди ко мне.
На четвереньках он вскарабкался на матрас, свернулся калачиком около матери, как щенок, и вдруг почувствовал, что пальцы, коснувшиеся его волос, холодные.
– Габриел, английский джентльмен всегда исполняет свой долг, – произнесла она слабым голосом. – Обещай мне, что будешь хорошим мальчиком, настоящим английским джентльменом, как твой отец.
Он кивнул и потерся головой об одеяло.
– Мама, ты умрешь?
– Нет, дорогой, умрет только мое земное тело, – прошептала бедная женщина. – Материнская любовь не умирает: ни время, ни могила для нее не преграда, понимаешь?
Габриел пока не понимал, но все равно кивнул:
– Обещаю, что буду настоящим джентльменом.
Умирающая вздохнула и погрузилась в забытье.
– Я только говорю, миледи, что не справедливо выгонять женщину из собственного дома, даже если она вдова, – заметила Нелли, щеткой расчесывая густые светлые волосы хозяйки.
– Это не мой дом, – возразила герцогиня, – так что, где мне жить, должен решить его хозяин.
А что, женщина не может быть хозяйкой?
– У моей тети Марджи, например, есть дом, – ворчливо заметила Нелли, – и еще таверна. И, можете не сомневаться, ни один мужчина никогда ее оттуда не выгонит.
– Остается ей только позавидовать. – Взглянув в зеркало, герцогиня грустно улыбнулась. – У нее есть свобода, на которую мы не можем рассчитывать.
– Вы имеете в виду благородных дам? – со знанием дела уточнила Нелли. – Нет, миледи, я уж повидала на своем веку: лучше зарабатывать свой хлеб собственным трудом – вот что вам скажу.
– Какая ты мудрая, Нелли.
Герцогиня посмотрела на крепкие ловкие руки служанки. Они вместе уже десять лет. В отличие от хозяйки женщина выглядела на свой возраст: волосы поседели, на лбу появились морщинки. Теперь, после смерти его светлости, женщины часто оставались одни, и тогда служанка называла хозяйку прежним титулом, и герцогиня ее не поправляла. Ее не привлекало то высокое положение, которое было даровано ей судьбой. Ее единственным желанием было тихо прожить оставшиеся годы.
– Значит, от лорда Суинберна ничего нет? – Нелли отложила щетку и протянула руку к фарфоровому блюдцу со шпильками.
– Есть письмо из Парижа, – сообщила герцогиня, постаравшись изобразить веселье. – Папа опять готовится стать отцом, причем очень скоро. Очевидно, свадебное путешествие было таким, о каком можно только мечтать.
– А как же вы, миледи? – Нелли встретилась в зеркале взглядом с герцогиней. – Вы не можете вернуться домой? Ведь в Гринфилдсе достаточно места для вас троих, хотя, конечно, дом там не такой огромный, как этот.
– Пенелопа очень молода, да и замужем недавно, – неуверенно проговорила герцогиня. – Папа говорит, что, возможно, после рождения ребенка… – Так и не закончив фразу, она замолчала, а Нелли, закрутив первую прядь, пробурчала, орудуя шпилькой:
– Ну да, оно и понятно: один дом – одна хозяйка.
– Знаешь, у меня нет особого желания возвращаться домой. Честно говоря, я там буду чувствовать себя не на месте. В этом отец прав.
– Может, лорд Элбридж? – предположила Нелли.
– Господь с вами! Мой брат еще тот гуляка. Зачем ему сестра, о которой нужно заботиться. – Герцогиня коснулась руки горничной. – Не переживай, Нелли, я не бедная, и, когда нам станут ясны планы нового герцога, я, вероятно, смогу снять себе отдельное жилье.
