Только для него

– Мистер Хедли, серьезные покупатели прекрасно понимают, что с такой недвижимостью проблемы неизбежны.

– Им бы хотелось осматривать верхние этажи, не рискуя сломать себе шею, – заметил Хедли.

– Наташа! – вмешался Майлз, на сей раз еще более резко. – Вы хотели что-то сказать мистеру Хедли?

– Что? – Она с трудом оторвала взгляд от красиво изогнутых губ Дария Хедли и уставилась на его выдающееся адамово яблоко, после чего ее взгляд метнулся к другим, еще более волнующим частям его тела.

– А, хм, да… Вообще-то, – сказала она, – в доме не одна лестница, так что это не проблема. Кажется, главная лестница в полном порядке… ее надо как следует пропылесосить. – Вздохнув, она приказала себе встряхнуться. – Я посоветовала душеприказчикам, которые занимаются продажей дома, нанять профессиональных уборщиков, чтобы привести все в порядок.

У Хедли на скулах заходили желваки.

– И что же они ответили?

– Что наймут смотрителя, который за всем проследит.

– Значит, потенциальным покупателям стоит бояться лишь сырости, древесного жучка и протекающей крыши? – Дарий Хедли чуть приподнял бровь, и каждая клеточка ее тела затрепетала.

– Вообще-то, – ответила Наташа, – судя по документам, от древесного жучка избавились много лет назад.

– Мистеру Хедли не нужны оправдания! – рявкнул Майлз. – Он ждет от вас объяснений и извинений.

– Не беспокойтесь; я уже услышал все, что нужно, – сказал Хедли прежде, чем Наташа успела вымолвить хоть слово. – Морган, с вами свяжется мой адвокат.

– Адвокат? Но послушайте же…

Дарий Хедли прервал Наташу на полуслове ледяным взглядом… Наконец, видя, что ей нечего ответить, он кивнул Майлзу и вышел из кабинета. Наташа почувствовала странную слабость. Протянув руку, она схватилась за спинку кресла, на котором он сидел несколько минут назад.

Наташа смотрела в окно. Дарий Хедли переходил дорогу, направляясь к Слоун-сквер. Женщины провожали его взглядами.

Значит, не только на нее он оказывал такое действие.

Неожиданно он остановился, круто повернулся и посмотрел на окно, у которого стояла Наташа… У нее перехватило дыхание.

– Наташа!

Она вздрогнула, повернула голову, а когда снова посмотрела в окно, Хедли уже исчез. Наташа повернулась к окну спиной.

– Вы уже разговаривали с «Кроникл»? – обратилась она к Майлзу.

– После того как со мной связался адвокат мистера Хедли, я первым делом позвонил менеджеру по рекламе «Кроникл». – Майлз подошел к столу, вынул из прозрачного файла лист бумаги и передал ей.

Из «Кроникл» переслали фотокопию одобренного Майлзом текста рекламы. Все совпадало до последней запятой, до галочки рядом с печатью «одобрено» и ее подписи внизу.

– Нет, Майлз. Это не тот текст! – Она подняла глаза.

– Но ведь писали его вы, – возразил Майлз.

– Несколько фраз отдаленно напоминают мои, – признала Наташа.

Время от времени она и правда позволяла себе слегка нарушить общепринятый рекламный стиль. Она выделяла мелкие недостатки, исправление которых не стоит больших денег, но значительно повышает шансы на успешную продажу недвижимости.

– Да бросьте, Наташа! По стилю – ваша типичная «антиреклама».

– Моя «антиреклама» бывает точной и всегда по делу.

– Так вы бы все-таки написали о протекающей крыше?

– Определенно. Пятна на потолке и лужи на полу способен заметить любой покупатель!

– Ну а что там с лестницей?

– Очень красивая – если, конечно, удастся разглядеть ступеньки под слоем пыли и сухих листьев, которые налетели через разбитое окно.

Дом года два пустовал с тех пор, как его последнего владельца увезли в дом престарелых. Из-за болезни Альцгеймера он представлял угрозу для себя самого.

– Смотритель дома – хуже некуда. Мне пришлось самой раздобыть картонку и вставить вместо разбитого стекла, но кусок картона унесет первым же сильным порывом ветра. И, честно говоря, на месте Дария Хедли я бы давно уже избавилась от душеприказчика, похоже, от него нет никакого проку.

Морган молчал.

– Ну, послушайте, Майлз. Вы же знаете, я не посылала этого в «Кроникл».

– Вы уверены? Точно? Как всем нам уже известно, вы работаете с утра до ночи. Во сколько у вас сегодня был первый показ?

– В восемь, но…

– А во сколько вы вчера вечером закончили работать? – Не дожидаясь ответа, Майлз глянул на распечатку из ее ежедневника – несомненно, Джанин позаботилась. Теперь понятно, почему она так улыбалась, – прокол с рекламой! Всем насплетничает… – Последняя встреча была назначена на девять тридцать. Во сколько вы вчера вернулись домой? В одиннадцать? В полдвенадцатого?

Вчера она приехала домой уже за полночь. Покупатели не всегда идеально вписываются в график «с девяти до пяти».

– Покупатели специально прилетели из Штатов, чтобы посмотреть квартиру. Не могла же я сказать им, что мой рабочий день заканчивается в семнадцать тридцать, – заметила Наташа.

– Никто не сможет долго выдерживать такой темп работы без ущерба для себя, – заметил Майлз. – По-моему, вы просто устали и по ошибке послали в «Кроникл» не тот вариант текста.

– Нет…

– Я сам во всем виноват. – Он покачал головой. – Слишком много я на вас навалил.

– Я ничего не перепутала. – Наташа постепенно закипала. Сердце учащенно забилось от злости. Как посмел кто-то подделать ее безупречно составленный текст? – Ведь они прислали подтверждение… Неужели я, по-вашему, не заметила бы, что текст не тот?

– Если у вас вообще было время хотя бы взглянуть на него.

– Время нашлось, – отрезала Наташа. – Я проверила каждое слово. Интересно, о чем думали в «Кроникл»? Почему такой текст не показался подозрительным никому из отдела рекламы?

– Показался… – Майлз покосился на разворот в журнале. – Они звонили нам двадцатого. Разумеется, разговор записывался.

– Хорошо, так какой же идиот с ними разговаривал?

Он протянул ей листок бумаги, чтобы она посмотрела своими глазами: