Кубышка золота

Дед Егор смотрел на него и не мог понять, что с парнем произошло, его как будто подменили…

" Может влюбился в Пелагею? А может из-за всех этих событий переживает? А может вообще страшно ему тут у меня, да он храбрится, не признаётся?… " – думал по разному дед – "Ещё и с Адамантом что-то происходит… Как будто заболели все вокруг… Эээххх! А я, старый, носись тут с ними, переживай…"

– Адамант, пойдём, я тебя покормлю. – сказал дед. – Твоя миска на крыльце, пойдём.

Дед встал с корточек, похлопывая себя по ноге, подзывая собаку. Но Адамант скулил, отворачивался и идти наотрез отказывался.

– От, горе мне с вами, характерными такими! – сокрушался дед. – Ну ничего, проголодаешься посильнее, сам подойдёшь, не буду ж я собаку с ложечки кормить! Соседи увидят, засмеют!

Никакие уговоры на Адаманта не действовали. Дед Егор махнул рукой и обратился к Власу:

– Внучок, пойдём завтракать. Пойдём. Там уж и чайник небось остыл. Ну ничего, я снова согрею… Пойдём? – с надеждой спросил дед.

Влас, услышав своё имя, как будто очнулся:

– Нет, дед, не хочу я есть.

– И ты туда же? Вы сговорились что ли? Или ты может заболел? У тебя температуры нет, случайно? – дед протянул руку, чтобы пощупать лоб Власа, но тот резко отстранился.

– Да, приболел я, пойду прилягу, посплю, ты меня не тревожь. – сказал Влас, резко встал и ушёл в свою комнату.

Дед стоял в растерянности, глядя вслед внуку.

Влас зашёл к себе, плотно закрыл за собой дверь, улёгся на кровать лицом к стене, прямо в безрукавке. Глаза его были широко открыты. Он думал… Думал… Думал… Его мысли стали поглощать заботы о драгоценной кубышке, как хранить, как приумножить, как??? Постепенно дрёма сморила его и он погрузился в тревожный, поверхностный сон, но с яркими сновидениями, в которых деньги пачками валялись вокруг него, монеты сыпались сверху, как из рога изобилия… А он ползал на четвереньках, всё это собирал, собирал и запихивал себе за пазуху безрукавки, прямо туда, где драгоценная кубышка. Безрукавка распухла, вот-вот лопнет по швам, уж и двигаться тяжело, но деньги сыпятся и сыпятся… Нельзя не собирать, нельзя оставить… И тут безрукавка не выдерживает, швы лопаются и всё содержимое вываливается обратно и кубышка вываливается и рассыпается. Влас кричит от ужаса и просыпается в холодном поту от собственного крика.

В дверь забежал дед:

– Влас, ты что кричишь?! – испуганно спросил он. – Что случилось?!

Влас сидел на кровати, крепко скрестив руки на животе, обхватив кубышку под безрукавкой.

– Ты что, прям так в кровати лежал? – спросил дед.

– Д-д-даа…– чуть заикаясь сказал Влас.

– Похоже тебя морозит, значит всё-таки температура. Пойду как я за фельдшером, слишком у тебя нездоровый вид.– сказал дед.

– Нет! Не надо фельдшера! Само пройдёт! Пройдёт! – вскрикнул Влас. – Я сейчас встану и пойду завтракать. Иди, дед, чайник грей.

– Точно?! – спросил дед, внимательно глядя внуку в глаза.

– Точно, точно…– сказал Влас.

– Ну смотри, а то я мигом сгоняю, у нас тут фельдшерский пункт недалеко. – сказал дед.

Дед пошёл на кухню, загремел посудой, а Влас обхватил голову руками, сидя на кровати. " Надо быть осторожнее и осмотрительнее… Иначе все всё поймут… " – звучал голос в голове.

Дед Егор, согрев чайник, оглянувшись через плечо, не идёт ли внук, взял, да и залил кипяточком высушенные, ароматные травы, которые ему ещё бабка знахарка посоветовала собирать, сушить и брата в далёкой молодости поить, дабы силу душевную не растерял и способность бороться со Сквалыгой сохранялась. " Кто его знает, что с ним… А этот чаёк он от семидесяти семи хворей помогает и даже от такой серьёзной, как душевная немощь… " – подумал хитро дед, приговаривая вдобавки те слова, которые бабка шептала и его научила, он их на всю жизнь запомнил.

Глава 13

Влас собрал всю свою волю в кулак, глубоко вздохнул, натянул улыбку на лицо и вышел к деду, в просторную комнату, где стоял большой обеденный стол. Дед, взглянув на Власа удивился:

– Тебя что? Перекосило? – спросил он внимательно присматриваясь.

– Да что ты, дед? Я уж стараюсь быть таким как всегда… Почему перекосило? – спросил Влас нарочито весело.

– Да как-будто лицо набок съехало… – сказал дед.

– Это я тебе улыбнулся! – чуть раздражаясь сказал Влас.

– Аааа, вона что! – в свою очередь улыбнулся дед. – Не очень-то я привык, чтобы мне специально улыбались.

– Почему? – спросил Влас.

– Да я что? Красная девка, чтобы мне парни зубы скалили? – безобидно возмутился дед. – Это ты вона, по улице иди и как только девку заметишь, такую гримасу строй. Или вон к Пелагее махни, благо тут недалече, поулыбайся ей, авось поласковее станет девка.

– К Пелагее? – спросил Влас.

– Ну да, а что? Чего стесняться? Видел я какой ты от неё вернулся, видать красавица девка-то? – подмигнул дед.

" Красавица…Красавица…Пелагея…" – подумал Влас и мягкое тепло разлилось в душе и отпустил маленько озноб и голос внутри чуть затих. Влас еле улыбнулся своим мыслям. Но хитрый дед Егор всё замечал:

– Ну вот… Вот эта улыбка, как улыбка! А то вышел, как гуплин, аж страшно сделалось…

– Гуинплен? – переспросил Влас.

– Да какая разница, может и так. Я когда-то про него слышал по радио, мог и подзабыть, как правильно. А ты давай-ка, наваливайся на еду. Хватит болтать. Для начала вот земляничных листьев отвар попей, дюжо хорошо от разной хвори помогает. – сказал дед, пододвигая внуку кружку с отваром.

– Точно земляника? – подозрительно спросил Влас.

– Да что ты? Я что? Тебя обманывал когда? – возмутился дед нарочито громко.

– Нет, не обманывал… – ответил Влас.

– Ну вот и пей тогда… И ешь… И меньше болтай, больше греть не буду. – сказал дед и сам отпив добрые глотки отвара из кружки принялся за еду.

Влас, глядя на деда приложился к кружке, отхлёбывая ароматный отвар, в меру тёплый, согревающий, но не обжигающий. Тепло разливалось по всему телу, как от мыслей про Пелагею. Голос его разума стал звучать громче, сильнее, настойчивее, пробиваясь сквозь терние густых зарослей посторонних, чужих мыслей. Кубышка под безрукавкой вдруг стала очень холодной, ледяной, её холод обжигал кожу. Власу хотелось кубышку то прижать, согреть своим теплом, то отодвинуть из-за неприятного, обжигающего кожу холода.

Эта борьба отразилась на лице Власа: он то бледнел, то его щёки вдруг заливались нездоровым румянцем.

– Что-то снова мне нехорошо, дед, я пойду чуть полежу. Потом пообедаю. – выдавил из себя Влас, резко встал и пытаясь прижать к себе кубышку, ушёл в спальню.

" Ой, что делать, что делать? Пойти что ли баб попытать? Они-то точно кого-то ведающего знают, а иначе как живут? Эх, как жалко, что знахарка никого после себя не оставила, какая сильная была, какая знающая… Оставила только внучку-недоучку. Вот куда теперь бежать, как парня вызволять? Пропадёт ведь, совсем пропадёт! Исчахнет! Иссушит его Сквалыга…" – думал дед Егор обхватив голову руками, когда Влас ушёл. О том, что это никакая не простуда, он уже догадался.

Влас лежал на кровати и не моргая смотрел в потолок. Внутренне тепло, как сквозь щели в окнах, постепенно улетучивалось, как в зимний морозный день. И чем холоднее становилось у него внутри, тем теплее становилась кубышка и даже как будто ласковее, как мягкая, пушистая кошка, прижималась к животу всё плотнее и плотнее. Власу вдруг захотелось её погладить и сказать:

– Не бойся, я тебя больше не заморожу…