Тэррлисс

– Папа, не надо, пожалуйста! Я тебя умоляю! Нет! Я боюсь, пап! – Слезы текли рекой из ее глаз. Она уже сотню раз успела пожалеть, что вернулась сюда.

– Закрой рот! Будешь знать, как уходить надолго.

Он еще сильнее потянул ее за волосы и окунул лицом прямо в мерзкую жижу. Ри пыталась кричать, отбиваться. Тягучая жидкость попала в рот, нос, глаза, уши. Отец поднял ей голову, и Риана вдохнула воздух. Черная гадость стекала по коже.

– И попробуй только еще раз свалить! – заорал он ей в ухо и опять окунул в жижу.

В какой-то момент его хватка ослабла, и Риана услышала грохот. Она вывернулась, рухнула на землю и принялась поспешно вытирать глаза. Ее охватил дикий страх. Она не понимала, почему отец ее отпустил, почему настала тишина. Жижа склеила ресницы, ничего увидеть она не могла. Когда Ри разлепила веки, то обнаружила, что отец лежит без сознания возле бочки. Она в панике начала озираться по сторонам, пытаясь понять, что произошло.

Потом Ри заметила, что напротив нее кто-то стоит. Точнее, увидела только ноги.

– Кто здесь? – дрожащим голосом спросила она.

Человек присел на корточки и взглянул на нее. Она отчаянно заморгала. У Рианы едва сердце не остановилось, когда она увидела до боли знакомое лицо. Ресницы окончательно разлепились, и это дало ей возможность лучше рассмотреть юношу.

– Терри? Ты… как здесь оказался?

Парень нахмурился, продолжая глядеть на нее.

– Меня зовут Эдвард.

Глава 11

Эдвард

Вспоминать жизнь ту, что была когда-то.
Вспоминать счастье то, что настигло внезапно.
Тот первый поцелуй под дождем или,
быть может, в старом сквере,
Те светлые улыбки тех, кто так в меня верил.
Просто хочу помнить все то, что я пережил.
Просто хочу знать, что были те, кем я дорожил.

Как вам перспектива на восемнадцатом году жизни потерять память? Не очень, правда? Хотя нет, неверная формулировка. Пожалуй, это самое ужасное, что только может произойти. Просто однажды ты открываешь глаза и не можешь понять, что ты вообще за существо такое. В пустой голове витает лишь имя и гребаная дата рождения. Ну спасибо, хоть это знаю. Сразу возникает вопрос. А что я делал все эти годы? Может, был убийцей? Вором? Или, наоборот, успешным человеком? Черт, а если где-то существует моя семья и они думают, что я давным-давно сдох, а на самом деле я живу в совершенно блевотном месте. Я молюсь каждый день, чтобы память вернулась:

ведь жить в неведении просто невозможно. Порой говорю себе, мол, какая разница, нужно смотреть в будущее и верить, что все будет хорошо. Но потом понимаю – я никогда не смогу жить спокойно. Так или иначе, вопросы постоянно терзают меня, а чувство, что в мире есть человек, которого я безумно люблю, и вовсе не хочет оставлять в покое.

Сейчас я смотрю в глаза крохотной девчушки и почему-то внутри все переворачивается. Ощущение, будто она что-то знает. Нечто очень важное для меня. За время моего нахождения здесь такое чувство уже возникало несколько раз. Например, помню, как увидел самолет в небе и впервые почувствовал это. Спустя некоторое время в Мирже мне встретилась белокурая девушка – и в тот момент сердце сжалось в груди. А сильнее всего сердце затрепетало, когда на мусорке я обнаружил старое пианино. Я всегда запоминаю, когда нечто подобное происходит, а затем пытаюсь сложить кусочки пазла воедино. Но пока на ум ничего не приходит. Быть может, у меня слишком мало деталей, чтобы собрать из них целую картину. В любом случае маленькая девочка занимает место на еще одном кусочке.

Она смотрела на меня такими удивленными глазами, что мне невольно стало не по себе. Узнала же во мне кого-то, это же успех! Наверное…

– Почему ты назвала меня Терри? – Я тоже пристально уставился на нее.

– Я… я… – Она запиналась, стараясь что-то сказать, внезапно встала и хотела уйти, но не тут-то было.

– Куда собралась?! Ответь мне сначала! Какой еще Терри?

Она продолжала испуганно таращиться на меня.

– Нет, я ошиблась. Просто глаза слиплись, и я обозналась.

– Эд, а что будем с бродягой делать? Его сожрут, если оставим здесь! – послышался голос Аиши.

Аиша… Девушка, которая спасла меня и помогает и по сей день. Девушка, которая меня ужасно бесит. Иногда мне хочется никогда больше не видеть ее. Она совершенно не в моем вкусе. Да, мордашка у нее достаточно милая. Влюбилась в меня еще тогда, когда обнаружила мое практически бездыханное тело в горе мусора. Удивительно, но, несмотря на мое омерзительное отношение к ней, Аиша продолжает меня любить. Какая-то до жути собачья преданность. Кстати, мне это выгодно. Она делает то, что я скажу. Такие люди всегда нужны.

– Ну и пусть жрут. Нам-то какое дело. – Я краем глаза глянул на нее, а потом снова посмотрел на мелкую.

– Не надо, чтобы жрали! – выкрикнул странный ребенок. – Пожалуйста, давайте его отнесем к маме домой. Она останется совсем одна, если он умрет.

– Стоп! Он твой родственник, что ли?

Она опустила голову и вздохнула.

– Папа.

Ну и ну! Вот так выражение отцовской теплоты и нежности!

– И он от большой любви тебя в бочку с мазутом башкой макал? – усмехнулся я.

Мелкая подняла на меня глазищи и злобно посмотрела. И я сразу понял, что сейчас шутить неуместно.

– Ладно. Отнесем. Аиша, давай тащи его. – Я кивнул на лежащего мужика.

Нужно было видеть выражение ее лица. Да, она высокая, но сплошные кости. Хотя, по-моему, в Мирже и не найдешь человека, который страдал бы от лишнего веса…

– Эдвард, как я, по-твоему, должна его тащить… – замямлила Аиша.

– Господи, это был сарказм! Успокойся.

Я подошел к бродяге, закинул его на спину и посмотрел на мелкую.

– Показывай дорогу, Однорукий Джо!

– Эдвард! Замолчи! – воскликнула Аиша, чем вызвала у меня смех.

Нет, ну что такого? Я не виноват, что у малышки одна рука. Это ведь, наоборот, прикольно. Зато не как все.

– Пойдемте, – тихо произнесла она и побрела вперед.

Мы шли молча около десяти минут, и в конечном итоге девочка привела нас в какое-то место, заставленное бочками. У стены сидела молодая женщина.

– Что?! Что случилось?! – завопила она и подбежала к своему мужику, которого я уже успел кинуть на землю.

– Ваш мужчина макал дочь в мазут. Уж простите, не мог наблюдать за таким зрелищем, поэтому пришлось слегка помять его череп. Извиняйте. Аиша, нам пора. – Я развернулся и пошел обратно.

– Стойте! – выкрикнула девчушка. – Я думала, что мама с папой скучали по мне. Думала, что они искали меня. – Она со слезами на глазах посмотрела на мать. – Мама, почему вы такие злые? Я же ваш ребенок…

Мать совершенно безразлично смотрела на девочку. В ее глазах не было теплоты, которая свойственна любящим родителям. Лишь холод и полнейшая отстраненность.