Мара и Морок. Трилогия

– Умница. – Довольный принц хватает мою руку и, сжав пальцы, подтягивает к себе, пока другой рукой взмахивает в сторону леса. – Жители рассказали, что здесь скрывается упырь, утащивший нескольких молодых девушек в лес. Упыри ведь как раз по твоей части?

– Да.

– В этой местности подобной нечисти осталось не так много, но легенды гласят, что именно Мары или Мороки приходили на помощь в таких случаях, – продолжает он, не обращая внимания на мой ответ. – Сними с неё цепи, – бросает Даниил Мороку.

– Ваше высочество, разумно ли это? – встревает капитан, с опаской поглядывая на меня.

– Перестань так переживать, Дарий! А то седины прибавится! – вновь отмахивается принц, а капитан Дарий хмурит брови. – Неужели ты ничего не знаешь о том, на что способен Морок? Эти цепи лишь для вида, чтобы люди не пугались. На самом деле они ни к чему.

Морок подходит ближе и начинает снимать с меня кандалы, вначале с рук, а потом и с шеи. Я стараюсь как можно меньше нервно дёргаться, когда его пальцы, затянутые в чёрные перчатки, касаются моей кожи. Морок на целую голову выше меня. Насколько у него крупное телосложение, мне не понять, потому что тело затянуто в чёрную кожаную броню и скрыто чёрной, немного потрёпанной временем мантией. Но из-за наплечников под плащом он выглядит очень внушительно. Рядом с ним мне хочется сжаться и стать как можно более незаметной.

– Чарами она привязана к Мороку и уйти далеко от него не сможет. А даже если попытается сбежать, то он выследит. Будет чувствовать её словно пёс. Верно я говорю?

Морок кивает в ответ, а я облегчённо выдыхаю, когда он отходит. Не успеваю я потереть саднящую после оков шею, как принц подхватывает меня под руку и тащит к кромке леса. Он либо сумасшедший, либо идиот. У остальных хотя бы хватало ума не прикасаться ко мне.

– Агата, – он почти с нежностью тянет моё имя, – должен признать, времени прошло много, и сейчас байками о вас пугают детей и недалёких глупцов, что не понимают истинной ценности вашей силы, дарованной Мораной.

– И что же о нас говорят?

– Хм… например, что вы ходите зимой в ночи вокруг домов и называете имена, а кто откликнется – умрёт. А кто-то поговаривает, что после своей смерти вы встаёте и бродите по земле, держа свои головы под мышкой.

Я искоса смотрю на собеседника, пытаясь понять, выдумал ли он это прямо сейчас или люди действительно превратили нас в персонажей для ночных кошмаров.

– Но я вырос на сказках о старых временах, – спокойно продолжает принц, – о том, как вы, Мары, избавляли леса от нечисти, как обрывали нити жизней у тиранов и даровали долголетие королям, которые были благородны и добры к своим подданным. Как ярки были ваши алые мантии на фоне белоснежного леса, как бела молочная кожа с нежным румянцем, как алы были губы, а волосы – черны, словно летняя ночь.

Я бы решила, что он насмехается надо мной, если бы не этот мечтательный блеск в глазах, устремлённых вперёд, когда он запускает руку в свои светлые, слегка прикрывающие уши волосы.

– Я слышал, что каждая из вас была как сама богиня Морана, прекрасна и молода, будто её копия. – Принц, наконец, переводит взгляд на меня, и восхищение сменяется снисхождением с оттенком жалости в его улыбке.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не скривиться, пока он сочувственно похлопывает ладонью по моей кисти, которая покоится на его согнутой в локте руке. Я бы с радостью её вырвала, но принц держит крепко.

– Как жаль, что мне уже не удастся познакомиться с тобой и твоими сёстрами, когда вы были настолько сильны и едины. Хотел бы я быть принцем, когда все сказки были явью. Но мы ещё успеем поговорить. Буду рад, если ты расскажешь мне несколько волнующих моментов из своей жизни. А сейчас, пожалуйста, избавься от упыря.

Принц Даниил останавливается на полпути между своей охраной и кромкой леса. В этот раз я принимаю меч из его рук и в нерешительности замираю, когда он складывает руки на груди и в ожидании устремляет на меня взгляд.

– Не желает ли принц отойти к своему капитану? – Мои губы едва дёргаются в улыбке, когда он понимает намёк, что ему лучше убраться с дороги.

– Пожалуй, не желает. – Уголки его губ растягиваются ещё шире, показывая зубы. – Я люблю смотреть из первых рядов.

– Вы когда-нибудь видели упыря? – пытаюсь пристыдить его я.

– Я видел живописные иллюстрации в книгах, – парирует Даниил, явно не воспринимающий ситуацию всерьёз.

– Тогда одолжите мне и свой кинжал.

Принц приподнимает бровь, понимая, что останется безоружным. Меча при нём нет. Я стараюсь подавить ухмылку, наблюдая за его заминкой. Похоже, он плохо читал свои сказки, раз думает, что кинжал поможет ему защититься от меня. Хотя и с моей стороны будет глупо даже пытаться его убить.

– Это мой счастливый кинжал, буду ждать, что ты вернёшь его мне как можно быстрее, – говорит Даниил, протягивая оружие.

– Всенепременно, – сухо отвечаю я, принимая оружие, и иду вперёд, ближе к деревьям.

Упырь.

Принц Даниил всё-таки обладает, может, и не полной или искажённой информацией обо мне и моих сёстрах, но большая часть того, что он бормочет, верна. То, что мы отмечены богиней смерти, разве что звучит жутко. На деле мы приносили скорее пользу, хотя нередко в специфической форме. Мы можем упокоить то, что давно мертво, но по какой-то причине цепляется за старую жизнь и не хочет покидать этот мир. Такими как раз являются упыри, бесы, призраки, полудницы, утопленники и другая нечисть. Обычному человеку, чтобы убить того же упыря, необходимо быть быстрым. Он должен знать, что твари нужно обязательно отрубить голову и руки; знать, что нужно держаться подальше от их зубов и что первое, куда целится нечисть, это шея. Если человеку удастся справиться с мертвецом, то стоит его как можно быстрее сжечь, иначе все старания станут напрасными. И это только упырь. Для другой нечисти свои правила, каждый вид опасен по-своему, и мало кто из обычных людей знает, как с ними справиться. Однако такие, как я или Морок, могут сделать всё сами.

Мары способны видеть и касаться того, что не замечают другие. Мне достаточно дотронуться до тварей, и я смогу с концами оборвать их жизни, дать шанс на переход, что им не удалось завершить. Именно этим мы и занимались раньше. Отправляли неупокоенных в потусторонний мир.

Это было основной задачей всех Мар, но позже нас втянули в политику. Мы стали обрывать жизни правителей, которые несли разрушения, тиранов, которые едва не погубили свои страны. А пару раз я слышала, что сёстры ещё до моего рождения подарили долголетие двум королям. Это тоже было в наших силах, но тогда никто не знал, что такие сведения лучше держать в тайне, иначе однажды они станут тем, что может нас погубить. И так и произошло.

Мы не бессмертные, наши задачи опасны, и немало сестёр погибло, сражаясь с нечистью. Если же Маре удаётся прожить жизнь до конца, то она будет лишь в полтора раза длиннее обычной человеческой жизни. Раньше существовал баланс, Мар всегда было семь. И как только одна умирала, сразу где-то у другой десятилетней девочки открывались способности.

Но теперь я последняя и больше не вижу смысла платить пользой за причинённое нам зло. Однако вначале мне нужно избавиться от связи с Мороком, а значит, какое-то время придётся быть послушной. К тому же мне интересно, ради чего они пошли на такой риск, поднимая меня из могилы. Вряд ли дело в каком-то одном мертвеце, что прячется в лесу.

Я скидываю капюшон и втягиваю носом воздух, пытаясь найти упыря. Он спит, прячась далеко в глубоких тенях еловых веток в ожидании вечера, когда солнечный свет не будет его тревожить. Запах гнили легко распознать среди свежести леса и влажной земли.

Принц Даниил хочет представления, почему бы и нет.

И я затягиваю песню, тихую ритуальную молитву, наложенную на мелодию. Губы непроизвольно изгибаются в улыбке, когда, слегка обернувшись, я отмечаю, что принц и его солдаты, как один, восхищённо вздохнули. Не только лица, но и красивые голоса являются отличительной чертой Мар. Они нам нужны для того, чтобы петь подобные песни призыва и твари, как под гипнозом, сбегались к нам. Это облегчает охоту, но есть и побочный эффект…

От меня не укрылось, что Морок всё понял. Его не восхищают ни голос, ни мелодия, он напряжённо опускает руки, ранее сложенные на груди, и делает несколько стремительных шагов в мою сторону. Не задумываясь, я поднимаю руку вверх, чтобы он оставался на месте, и, к моему удивлению, он послушно замирает, возможно решая дать мне шанс.

По-честному, я сильно рискую. Мары прибегали к ритуальному призыву, только если рядом, бок о бок, стояло не меньше трёх сестёр. Однако моя собственная смерть сделала меня беспечной.

Растягивая ноты, я продолжаю напевать ещё несколько минут. Ощущаю, как звук вибрирует в грудной клетке, как лёгкие наполняются воздухом, а буквы сами складываются в знакомые слова.

Я чувствую, что они просыпаются. Как я и ожидала, упырь не единственный, кто услышал меня. По земле, отдаваясь слабой вибрацией в ногах, пошёл гул, птицы замолчали, напуганные тварями, что решили спрятаться в их лесном доме. Я заканчиваю петь и скидываю мантию, которая будет разве что мешать. Под ней у меня простые чёрные штаны, рубашка и наглухо застёгнутый кафтан бордового оттенка. Ничто из этого не спасёт ни от лезвия, ни от когтей и зубов, но я хотя бы смогу быстро двигаться. Я сжимаю в руках меч и кинжал, спиной ощущая напряжённое ожидание, которое буквально давит на всех присутствующих. Выдыхаю и начинаю медленно, про себя, считать до тридцати, чувствуя каждый их шаг.

Девятнадцать…

Двадцать…

Двадцать один…

– Дорогая Агата, – тянет за спиной Даниил, уставший ждать.

Двадцать три…

– Ты пойдёшь в лес или тебе требуется помощь? – В его голосе слышится тонкая насмешка.

Двадцать четыре…

Двадцать пять…

Первый выныривает из тени деревьев быстрее, чем я рассчитывала. Мерзкое создание, больше похожее на демона, чем на человека. Тонкие руки и ноги с когтями, серая кожа с неприятным зелёным оттенком плотно обтягивает кости, а рот полон острых зубов. Я преграждаю ему дорогу, когда он пытается ринуться в сторону солдат. Уклоняюсь от когтей, ныряя под протянутую руку, и, оказавшись сзади, размашистым ударом вонзаю лезвие меча в сгиб между шеей и плечом. Меч входит в его плоть с отвратительным звуком ломающейся ключицы и рвущейся кожи. Тварь, споткнувшись, падает. Всё произошло так быстро, что никто и не успел вскрикнуть, но я вижу, как побелело лицо принца, когда он смог рассмотреть сморщенную кожу упыря, теперь лежащего лицом в жухлой траве. Этот упырь старый, давно бродит по земле, а его кожа и клочки сохранившихся волос и вправду отвратительны. Я наклоняюсь, чтобы быстрее завершить дело, показать настоящее колдовство, потому что воткнуть меч в тварь может любой из присутствующих. Касаюсь пальцами шеи упыря и ухватываю их – сверкающие, переливающиеся, словно бледное золото, нити, тянущиеся вдоль позвоночника. Нити жизни.

Именно это – наш особый дар, при желании мы можем их видеть, можем вытащить и укрепить, а можем оборвать. Их должно быть три, но у живых мертвецов всегда одна или две уже разорваны. У этого упыря до сих пор целы две. Я выпрямляюсь, сжимая сверкающие нити в кулаке как трофей, натягиваю до возможного предела, позволяя и обычным людям их увидеть. А потом, встречаясь с взглядом карих глаз принца, который не скрывает восхищения, рву нити, резко дёргая рукой вверх. Тело упыря содрогается и вновь затихает, уже навсегда, а нити исчезают.

Руку после этого саднит, на ладони появляются два глубоких пореза, но кровь почти не выступает, потому что сердце не работает и не гоняет красную жидкость по моим венам. Я скрываю порезы, сжимая ладонь в кулак. Мне стоило просто перерезать нити кинжалом, как мы поступали всегда. Но я специально сделала это руками на глазах у Даниила, чтобы он знал, что при желании я и его жизнь оборву с такой же лёгкостью. Я надеялась, что он ужаснётся, но в глазах принца загорается живой интерес, а лицо озаряет почти счастливая улыбка – улыбка человека, нашедшего алмаз вместо кварца. Я не успеваю задуматься над этим, как из леса выскакивает ещё один упырь. Поворачиваюсь к нему, теперь сжимая один лишь кинжал, ожидаю, что он бросится ко мне. Но тварь игнорирует меня, резко уходя в сторону. Я едва успеваю развернуться и швырнуть кинжал в голову нечисти, и та падает прямо под ноги принцу, не добежав до него буквально пары метров.