Как за каменной стеной

2. Сборы

Скомканное постельное. В щели между темными занавесками пробивается несмелое утреннее солнце. Тонким лучом оно падает ей на выбившуюся из-под одеяла щиколотку. Редкие частички пыли неспешно парят в воздухе. Настя мирно спала, поджала под себя и обхватила руками подушку, хозяин которой утром ушел завершить дела на работе и забрать машину из сервиса.

Он, уходя, откинул ее волосы, поцеловал в щеку и что-то прошептал. Она очень хорошо помнит поцелуй. Помнит, как улыбнулась и перевернулась на другой бок. Но как встанет, долго будет за чашкой кофе вспоминать, что именно ей тогда сказал муж. Там что-то сделать нужно было, кажется, важное. А сейчас она сквозь дрему ждала, как солнце, приятно согревающее ей ноги, дойдет до глаз и окончательно прогонит ее с кровати.

Первый раз она проснулась в этом месте почти год назад. Она никогда не забудет это пробуждение. Он лежал и смотрел на нее своими большими серыми и очень спокойными глазами. Пальцами аккуратно водил по ее руке. Настя взглянула на его сильные руки и тут же захотела прижаться к нему всей собой, чтобы он крепко сжал ее в объятиях и больше не отпускал. И только она решилась подплыть под его руку, прижаться к его груди, ощутить крепкие объятия и провалиться в сладостную дремоту, как Саша изрек роковое: «Просыпайся, на учебу опаздываешь».

«Да не нужна мне эта учеба, мне нужны твои руки, не отпускай меня, никогда не отпускай».

– Настя?

– Встаю, встаю, – нежелающим просыпаться тихим голоском невнятно прошептала она.

Потянулась и начала воплощать свой план по пленению самой себя в крепких его объятиях. Но неожиданно перед ее носом возник огромный стакан горячего кофе с молоком. Когда он успел? Настя вдохнула сладкий аромат полной грудью, взяла в руки стакан и сделала осторожный глоток. Ароматный и теплый, прекрасно, она терпеть не могла горячий кофе. Вторым глотком была приговорена половина стакана, это помогло окончательно открыть глаза и посмотреть на часы.

– А-а-а, я опаздываю!

– Проснулась наконец. Давай бегом в душ и одеваться, думаю, мы успеем.

Не успели, попали в пробку. Но оно того стоило. Оба невыспавшиеся, дремали, держась за руки, в машине на парковке перед универом до второй пары. А потом, после учебы, он ее встретил и свозил пообедать. Прекрасное в то время было все, даже погода. Дождь шел стеной весь день, собственно, он и был виновником сильных заторов на дороге. Вечером, когда Саша ее отвез домой… Целоваться в запотевшей машине под звуки барабанящего по крыше ливня – ни с чем не сравнимое удовольствие. Еле расцепились.

Он однозначно готовит самый вкусный кофе. Такой, как нужно, ни больше ни меньше. И почему она так долго его к себе не подпускала? Причина не подпускать у Насти тогда была, но она давно потеряла актуальность, Саша перестал быть таким плохим почти сразу после похода. Сейчас уже, по истечении времени, все воспринимается с некоторой долей иронии, но тогда… Ох, сколько треволнений.

Настя думала, старалась, но так и не смогла вспомнить, что именно он ее попросил, когда уходил на работу. Встала с кровати расстроенная. Попыталась окончательно прийти в себя на кухне возле кофеварки.

– Алло, Саш, что ты мне говорил, когда уходил?

– Как ничего?

– Ну ладно, я только встала, сижу зеваю, и скучаю по твоему первому кофе.

– Да тот, что ты мне сделал, когда я впервые у тебя проснулась.

– Ой все.

– Ты долго еще?

– Я тогда сама пока до родителей скатаюсь. Хорошего дня тебе.

– Да я же без ключей буду.

– Ну можно и так. Но, если задержишься – предупреди все равно. Не хочу там долго сидеть.

– И я тебя люблю.

Посидела еще немного и пошла в душ. Долго крутилась перед зеркалом, последнее время ей не очень нравилось свое отражение. Волосы совсем сильно отросли, может, снова подстричь каре? Или мелирование? Да, определенно нужно сменить прическу, приедут из отпуска – сделает. Сняла сорочку, повернулась боком, прикрылась рукой и сделала селфи. Отправит Саше. Позже. Может быть.

Теплая мыльная вода нежно стекала по ногам. И волосы уже чистые, сама нежная и шелковистая, но так не хотелось выходить. Просидела в душевой часа полтора, только пришлось впустить жалобно скребущегося кота. В таких ситуациях всегда кажется, что кошки, должно быть, очень сильно хотят в туалет, и если их не впустить, то придется долго чистить ковер. Но Сема ломился по другой причине, ему самому совершенно неведомой. Как только открылась дверь, кот сделал вид, что совсем ему и неинтересно заходить, но так уж и быть, раз пригласили и подопнули, то зайду. Медленно прополз в дверной проем, словно занося на своих плечах тяжелый неприятный холодный воздух из квартиры в порядком нагретую влажную ванную. Настю пробрали мелкие мурашки, дверь была закрыта, а кот, поласкавший ее ноги и разрешивший себя погладить, занял свое место на стиральной машине и стал отсутствующим взглядом созерцать ее приготовления.

Ей сегодня надо еще доехать до Дашки, ключ передать, чтобы кормила Семена и поливала цветы.

– Здравствуйте, Борис Леонидович, а Настя дома-а?

– Здравствуй, Даша. Да, в комнате сидит, проходи.

Она постучалась и, не дождавшись ответа, вошла к уже взрослой женщине в еще детскую комнату. Дверь, на которой большим баннером красовалась симпатичная рисованная в стиле аниме леди в длинном платье и с огромным мечом. Радужный тюль и множество рисунков в самодельных рамочках. Небольшая кровать, заправленная пушистым пле…

– Я не разрешала входить, – рыкнула взрослая женщина.

– А я и не спрашивала разрешения. Все, что тут есть, я сто раз видела. А некоторое кое-что вместе с тобой делала. И сейчас я отсюда не уйду, пока не поговорим.

– Могла бы просто позвонить.

– Не первый год тебя знаю, наученная уже, так поговорим.

– Ну давай, говори, – Настя сидела на кровати и смотрела в телефон.

Даша не спеша прошла по комнатке, поправила карандаши в стоявшей на столе искусно обрамленной и состаренной в стиле декупаж банке, обвела взглядом книги. Среди них не было ничего для нее примечательного, она никогда не понимала химию. Даша шумно плюхнулась на стул, чем хотела заставить Настю посмотреть на себя. Не особо получилось.

– Настя, прекрати. Ты чего так взъелась?

– А нечего за меня решать, что мне хорошо, а что нет. Защитница тоже нашлась.

– Вот это поворот, – удивилась Дашка, – думала, ты обиделась, что я с Сашей за дровами ушла и делала там все, что вы напридумывали. И что же я за тебя решала?

– Мы с Сашей поговорили потом, – уже спокойно, но все еще не глядя на подругу, ответила Настя, – он пришел на берег, когда я уже разложилась с удочкой. Ну не убегать же от него, поговорили нормально.

– Ого, я и не обратила внимания. И что в итоге, вы помирились?

– Не мирились мы, а просто поговорили… – Настя на мгновение замялась, словно вновь задумалась над тем разговором. – Мы так и не смогли понять, почему именно взъелись друг на друга.

– И поэтому ты решила, что я во всем виновата? – недоуменно осведомилась Даша.

– Нет, конечно же, ты ни в чем не виновата. Просто… – Настя замялась, не захотела продолжать мусолить эту тему. – Все хорошо.

– И что вы теперь это… самое? – Даша еле сдерживалась от смеха. – Не уберегла я тебя, ох, не уберегла, Борис Леонидович мне не простит.

– Не-е-ет, ты что такое мелешь?! – Настя к этому моменту порядком остыла и тоже улыбнулась подруге. – Пошли погуляем? Но я все еще злюсь и, несмотря на то что соскучилась, буду иногда ворчать.

– Ха, я даже готова к укоризненным взглядам и многозначительному молчанию. Куда пойдем? Туда, где поближе к Сашке?

– Ох и недолюбливаю я все-таки тебя!

Не страшно, Даша на нее тоже порой обижалась. Не часто, но бывало. Однако последнее время девочки жили сугубо мирно, давнишние непримиримые разногласия совсем отошли на второй план, словно остались за невидимым барьером, через который они переступили, когда вступили во взрослую жизнь.

Год прошел с момента того разговора, тогда было тепло, и они прекрасно провели вечер. Гуляли вдвоем, улыбались. Игнорировали или отшивали случайных ухажеров. Одному, особо настойчивому, позволили купить им лимонад… Если хочет человек, то зачем ему в этом отказывать, купил и пошел своей дорогой. Не, ну хотел-то он пойти с ними, но в этом уже девчонки усомнились и очень тактично ему объясняли, что им совершенно в другую, противоположную от него сторону.

Сегодня тоже очень хорошая погода, и подруги встретились возле памятника Татищеву в одноименном сквере. Они же совсем не договаривались, но обе были одеты, как из шестидесятых. Обе очень этому порадовались. Любимый винтаж. На одной светло-коричневое в клетку платье с пышной юбкой и медного цвета пуговками. Закрытое до самого верху. Обрамленное элегантным белым воротником, повязанное тонким тканевым поясом с позолоченной бляшкой. На второй белое, тоже пышное, в горошек, с вырезом спереди и тонкий ажурный светло-желтый жакет. Одна заплела кудри, вторая откопала в закромах красивый обшитый ободок для волос, еще серьги большие круглые из полированного белого пластика.

Мимо проходящие люди сворачивали головы, глядя им вслед. Девочки справедливо решили, что им это очень нравится и они никуда не торопятся, а потому долго гуляли по тенистым дорожкам сквера. Они даже почти не разговаривали, просто наслаждались теплом солнечного дня, свежестью легкого, хорошо прогретого ветерка, смелым щебетанием птиц, укрытых за широкой листвой росших вокруг деревьев. Комплиментами, восхищенными и порой даже немного завистливыми взглядами других девчонок. Подруги цокали своими лакированными туфельками по горячему асфальту, пока не устали и не решили обосноваться на летней веранде одного кафе, из которого доносился приятный джазовый вайб. Расправили юбочки, присели. Заказали по коктейлю.

– Мне непонятно, вы когда вернетесь-то?

– А это никому не понятно, Даш, даже нам самим. Мы не загадывали, – Настя перемешала трубочкой лед в граненом бокале, сделала глоток, – как деньги кончатся, скорее всего.

– А сколько туда ехать?

– Четыре тысячи километров, неделю, а может, и больше будем туда добираться. Мы сейчас выискиваем всякие интересные места по пути, чтобы заезжать, все осматривать и фотографировать. Знакомиться с людьми, слушать разные истории или рассказывать самим.

– Класс! – Даша аж закатила глаза от удовольствия, как представила эту пыльную бесконечную дорогу и мелькающие островки небольших деревушек среди бесконечных лесов и полей.

– Мы набрали наполнителя и корма сильно впрок, на кухне все стоять будет. Но пиши, если кончится, я тебе переведу денег. Сема привереда в еде, что попало есть не будет. Только индейка и только то, что мы берем. Если начинает ее плохо есть и вредничать, можно дать пакетики с лососем. – Семина мама так надолго еще его не оставляла, хотела сначала его отдать родителям, но у тех своя кошка, которой ну никак нельзя стрессовать. А Сашины родители наотрез отказались, сославшись на аллергию. – Но в целом ему спокойно можно насыпать сразу на два дня с горочкой, за ним переедания не замечено, будет клевать потихоньку, и навещать его вполне достаточно через день.

– Насть, все хорошо будет, не волнуйся. Мне по пути, я могу просто прогуливаться до вас после работы. Кстати, про работу, а как Сашу так отпустили на неопределенный срок?

– Больше месяца мы точно не планируем гулять. Да там и мне уже надо работу искать. Весной еще надо было искать…

– Чтобы тебе в декрет пойти?

– Опять ты за свое? Не-ет, это чтобы самой за себя платить! Ты не знаешь, но у девочек тоже есть такие способности. А то сначала папа, потом муж. Экономическое рабство не по мне, я вроде как карьеру хочу построить, – Настя сделала глоток и серьезно посмотрела на подругу. – Даш, и можно тебя попросить тему детей оставить при себе. Меня реально этим достали уже.

– Борис Леонидович постарался?

– Агась.

Владелец большой волосатой руки, крепко сжимавшей холодную, судя по выступившим каплям конденсата, бутылку темного пива, не спеша пробирался из кухни в зал. Его главной целью было взятие в плен дистанционного пульта с последующей оккупацией дивана и телевизора, но встретившаяся на пути Настя, неосторожно и, главное, не вовремя выходившая из ванной вся «чересчур расфуфыренная», по мнению носителя усов и растянутых домашних трико, слегка изменила планы Бориса Леонидовича.

– Ты куда это собралась?

– Гулять пошла.

– Дочка, ты опять только и делаешь, что гуляешь. А об учебе кто думать будет? У тебя защита на носу.

– Папа, какая защита? На генетику я уже поступила. Диплом весной. Мне что, сейчас весь остаток года дома просидеть и о нем только думать? Лето, пап, жара. Гулять надо, отдыхать, чтобы потом все сделать хорошо. И ты расслабься, хочешь на обратном пути пива тебе захвачу?

– Нет, у меня еще есть запасы. Ну и сама же сказала, лето. Если что – сам прогуляюсь, спасибо. – Он явно хотел еще что-то спросить. Набрался смелости, для решающего броска, вдохнул и выпалил: – А что за парень тебя вчера провожал?

Ну вот, приехали. Болтливое настроение у бати просыпается не всегда. Он вообще очень замкнутый и молчаливый. И работа у него под стать – спортивную газету читать перед монитором и кнопку нажимать, как машина подъезжает к шлагбауму. Порой от него за день только и можно, что услышать скромное, но басистое: «Го-о-ол». Они прошли в комнату, присели, и Настя ему рассказала все как есть, но на его языке. Коротенько так, без деепричастных оборотов и не сильно вдаваясь в подробности.

– Ты знаешь, у меня полгода парня не было, и впервые кто-то вызвался меня проводить, а ты сразу заметил. У тебя и возле дома камеры везде понатыканы?

– Нет у меня камер, курил на балконе стоял, – оправдываясь, парировал папа. – Так, а что он не зашел? Познакомила бы с ним.

– Ну уж нет, я сама еще не уверена, что хочу с ним сильно знакомиться, а уж с тобой знакомить… Не, на такое я точно не готова. – Ох, как же сложно с отцом об этом всем говорить, но, кажется, она справилась.

– Ты только не переусердствуй, дочка, тебе учиться надо, – разговор явно пошел не в то русло, на какое он рассчитывал, заранее заготовленную речь про разбитое сердце и прочие вытекающие придется приберечь до следующего раза.

– Да учусь я, пап, и с ним встречаюсь сегодня, погуляем немного. Все я успеваю. На работу хочу еще пойти.

– На работу она хочет пойти, – возмутился папа, – иди давай, работница. Одно хоть что-то закончи сначала, потом за другое берись!

Он взял пульт и щелкнул большую красную кнопку, ракеты не взлетели, но появился шум стадиона, а через секунду и изображение зеленого поля. Это означало, что словарный запас на сегодня у папы исчерпан и разговор окончен, Настя встала и пошла к выходу, но в проеме двери повернулась и пропела:

– Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте.

– Что? – повернулся в ее сторону папа.

– Ничего. Хорошего вечера, – уже из коридора донеслось милое напутствие с хохотком.

В этом кафе, помимо прекрасной музыки и свежевыжатых соков, великолепные салаты. И, как часто это бывает, их великолепие заключалось не столько в хорошем рецепте, сколько в красивой подаче. Девочки сделали сотню селфи, поели, вспомнили еще пару забавных историй и вдоволь насмеялись. Отвергли около пятнадцати приглашений интересно провести остаток вечера от воздыхателей и засобирались по домам. Вообще-то им в разные стороны, но было решено попробовать спокойным размеренным шагом дойти до оперного и там уже сесть каждой на свой транспорт.

Настя любила трамваи. Те старые, грохочущие плохо примыкающими сдвижными дверьми, и твердыми протертыми местами. Зимой в них было жуть как холодно, но если одеваться тепло, то можно ехать и смотреть в незамерзающие окна. Она пропустила три или четыре современных трамвая с вайфай и телевизорами, первые два под предлогом «посадить Дашу на автобус». Остальные из вредности. И ее упорство было вознаграждено.

С ней в вагоне трясло на кочках одного деда, двух школьников с самокатом и кондуктора в розовой жилетке. Длинный такой, тощий, смешной. Сидел на своем троне в середине вагона, торчал коленками на половину прохода и созерцал всех через большие очки в светлой роговой оправе. Казалось, если он встанет, то упрется своей зеленой шапкой в потолок. Кто вообще носит в такую жару шапку? Но нет, чуда не произошло, до потолка парень не дорос.

Настя улыбнулась ему, протянула денежку. Он отсчитал сдачу, старательно оторвал билет и собрался уходить. Но вдруг услышал: «Спасибо большое, хорошего дня». И у него действительно вдруг случился хороший день. Парень (пусть он будет Костя) прямо засветился счастьем. Что-то промямлил в ответ, обилетил вошедшего следом за девушкой молодого человека с большой клетчатой сумкой, сел на трон и уставился на Настю. Но славно, что смотрел недолго, опомнившись, достал телефон и что-то там начал пристально изучать.

Вечером Костя расскажет своим друзьям в общаге, что познакомился с очаровательной девочкой и скоро пойдет с ней на свидание. Потом перекусит макаронами и засядет за учебу. Ему еще три года работать кондуктором почти без выходных и на свидания, судя по всему, столько же не ходить. Но сегодняшний день подарил ему надежду, он вдруг поверил, что нравится девочкам, и завтра Костик тоже обязательно улыбнется случайному пассажиру и пожелает хорошего дня. А сегодня он уснет с улыбкой на лице и ему приснится очаровательная девушка, она будет смотреть ему в глаза и держать за руку, а еще наизусть знать все билеты по атомной физике.

Тем временем очаровательная девушка, сама того не ведая изменившая мир к лучшему, выпорхнула на своей остановке и зашагала к своему дому. Теперь именуемому как дом Настиных родителей, но к этому она пока еще не привыкла, а потому порой оговаривалась.

Настя встретила маму у подъезда, та сидела на лавочке и беседовала с соседкой. И нет, вопреки ожиданиям, они не обсуждали Нину с седьмого, которая опять куда-то намылилась вся из себя. Им не было пока никакого дела до Нины, может быть, лет через десять обсудят и никудышных соседей, рассаду, которая не прижилась потому, что высажена на убывающую луну.

Настенька постояла немного для приличия, ответила на пару типовых вопросов и пошла в дом. Мама вернулась чуть позже (не так-то просто разойтись с болтливыми соседками) и застала дочь, хозяйничающую на кухне.

– Ты что, голодная?

– Нет, на самом деле, просто чай поставила, а потом подумала, что круто было бы сделать к чаю блины.

– О, хорошая мысль, давай я пожарю.

– Нет, я уже начала, что, сейчас бросить все? Дай хоть парочку поджарю.

И вот с полного половника полилось тесто по окружности старенькой чугунной сковородки, разогретой на газовой плите. Это была сверхзадача – не испортить первый блин, мама сидела и только того и ждала. «Доча, давай я сама. Мне на этой сковороде привычней печь». Не дождалась! Розовый и ровный блинчик был скинут на большую плоскую тарелку, и почти сразу за ним следующий, и еще. Мама хорошо научила Настю готовить, и как только она поняла, что блины получаются очень даже ничего, расслабилась.

Папа сегодня на смене, будет только после девяти. Так что, может, они и не повидаются, ребятам еще вещи собирать, и вообще. Но он за них спокоен, он верит, что с Сашей Насте ничего не страшно. А вот мама немного переживает, но слишком уж театрально. Видимо, тоже решила, что они хорошо отдохнут в этой авантюрной поездке. Конечно, ребята не стали вдаваться в подробности своего маршрута (да они до сих пор его сами не знают), а сказали лишь, что доедут до Новосибирска, передохнут там у Сашиного товарища и двинутся дальше. А в Иркутске их уже тоже ждут, обещают провести по интересным местам, показать один секретный песочный пляж и остров Ольхон.

У Саши вообще повсюду много друзей. Это как суперспособность – нравиться людям. Настины родители приняли Сашу с распростертыми объятиями почти сразу, в отличие от самой Насти, которая все надеялась авось пронесет. Она даже и помыслить не могла, что будет их знакомить с Саней, все вышло настолько случайно, что казалось хорошо спланированным.

Ночь была настолько теплой и нетипичной для Урала, что ребята решили прогуляться пешком. Под фонарями вьется тополиный пух. Он как крупные хлопья снега, но наоборот – не падает вниз, а летит, поднимаясь вверх, гонимый с асфальта потоками теплого воздуха. Поток неправильных снежинок неспешно носится от одного фонаря к другому, искрится и кружит в воздухе, влекомый легкими дуновениями сонного ночного ветерка. Мелкие, трассирующие в свете фонаря мошки, летящие на свет, сталкиваются с пушинками и отлетают в разные стороны. Дорога завалена сугробами тополиных серег. Было бы им сейчас по четырнадцать, Саша, скорее всего, бегал бы и чиркал зажигалкой пуховые очаги, а Настя радостно уговаривала бы его этого не делать. Но им давно не четырнадцать и уже даже не двадцать. А Сашка еще на три года старше. Так что они спокойно шли, держась за руки.

Саша впервые взял ее руку в свою, как бы случайно. Не зря она подумала про тот юный возраст и бегать с зажигалками. Это было так неожиданно и волнительно. У него такие сильные и в то же время нежные руки. Осталось только набраться смелости и скромно разрешить себя поцеловать в щечку во время прощания у подъезда, чтобы совсем окунуться в то наивное детское время. А для пущей достоверности остаток вечера полоумно улыбаться и долго мечтать, лежа на кровати и смотря сквозь потолок на открывающиеся картины великолепных романтичных свиданий. Подумала, покраснела и немного сбила дыхание Настя.

– Ты не замерзла?

«Вот же, заметил сразу… Когда не надо, все они замечают…»

– Да, немного.

Он снял с себя джемпер и накинул ей на плечи. Настя давно об этом мечтала, Саша часто носил его. Такой легкий, на молнии, и хотелось если уж не побывать в нем, так хоть дотронуться. Он казался очень мягким и приятным. Она улыбнулась, прикрыв глаза от удовольствия, потерлась щекой о высокий ворот – да, мягкий, такой, как она и представляла, и пахнет так же… Как же он вкусно пахнет… Сашей… В голове пеленой расстелился сладкий дурман, весь мир стал мягким, податливым и слегка покачнулся. А внутри по телу разлилось пьянящее тепло.