Голландия для внутреннего пользования

Прошествовавший по коридору младший сын бросил в мою сторону что-то насмешливо сочувствующее по поводу empty nest syndrome[2 - Синдром пустого гнезда – ощущение потери и пустоты, когда дети покидают родительский дом.]. Ни фига подобного, нет у меня никакого синдрома! Просто цвет у комнаты какой-то поносный… Противный и нерадостный. И вообще, чего-то новенького хочется.

Вспоминаю, как лет десять назад, когда мне захотелось чего-то новенького, мы чуть не уехали в Австралию. Поэтому сейчас, когда я захотела переделать комнату, потому что мне опять чего-то новенького захотелось, муж вздрогнул и быстренько сказал: «Хочешь переделать, валяй, если тебя это развлечет. Забавляйся, пожалуйста, я не возражаю». И даже не мешал мне выбирать обои.

Стены в комнате должны быть серые, как дождь. И пустить желтый декор… Вазу поставить желтую, или еще что-нибудь. А для яркости картину нарисовать, абстрактную, только я рисовать не умею. «Шура, скажите мне, как художник художнику…»

Измерила стены, прикинула, что рулонов нужно приблизительно семь и один запасной, на всякий случай. Маловато что-то… Разрезала рулоны на куски, из каждого получилось по три полоски и много остатков. У меня большой опыт по части обоев. Как это ни парадоксально звучит, это потому, что я была единственным и избалованным ребенком в семье. Когда моя бабушка строила дом, я дико хотела во всем участвовать, но меня к процессу и близко не подпускали. Даже рамы на окнах покрасить не давали! Поэтому, когда мы купили свой дом в Голландии, я дорвалась до него, как дурак до фантиков.

Сначала ободрала все обои на втором этаже, потому что они были колючими. Как мелкая терка для морковки, коснешься рукой нечаянно – до крови свезешь! В Голландии очень популярно клеить такие обои, вероятно для того, чтобы их не лапали лишний раз, и чтобы пятен не было. Содрала я их к чертовой матери и наклеила новые. А потом опять содрала, потому что клеила в первый раз и получилось плохо.

А в этот раз смешно вышло. Поклеила всю комнату, а остатки обоев еще неделю в углу валялись. Сразу лень было вынести, а потом забывала. Наконец, выбросила, зашла в комнату и увидела, что часть стены над дверным проемом со старыми обоями осталась. Теперь у меня в комнате все стены светло-серого цвета, а над дверью – светло-коричневого, который нерадостным мне казался. Доклеивать нечем, я в магазине последнее забрала. Так и оставила пока. Получилось даже символично, как будто одной ногой старший сын еще здесь. Переклею через год, когда уйдет младший.

Осень

В Голландии осени нет. И зимы нет, и весны тоже. Лето есть иногда. Оно или как осень, или жарко и душно, как в тропиках в сезон дождей. Понятно, что как календарное время года осень здесь присутствует. Я просто никак не привыкну к тому, что листва очень долго зеленая. Она просто не успевает пожелтеть при такой влажности. Вот как это бывает у нас: сначала лист зеленый до середины октября, потом сразу сохнет до коричневого и, минуя желтую фазу, падает в канал. Но не тонет, а копится мокрыми комочками на зеленой глади ряски.

Зато облака осенью – самые голландские. Есть даже такое понятие как dutch sky. Это какие-то особые формации облаков, какие, говорят, бывают только в Голландии. То есть, если вы увидите такие надутые тучки в Германии или Бельгии, то это не dutch sky, а если границу перейдете, то такие же в точности будут dutch. К нам даже японские фотоохотники за облаками приезжают, и почему-то именно осенью. Гоняются за ними стаями по всей стране… Чудаки, что за ними гоняться. Страна такая маленькая, что одно настоящее облако со всех концов видно.

Бывает, что осенью дует очень сильный ветер. Тогда падают не только листья с деревьев, но и велосипеды. Они кружатся, кружатся по улицам и площадям, а хозяева их ищут.

К октябрю созревает кислый голландский виноград. Правда, большинство людей не знает, что он кислый. Для этого его надо попробовать, а голландцы не приучены тащить в рот то, что растет на деревьях.

А вот солнечная осень мне здесь очень нравится. Если спрятаться за стеклянную перегородку пляжного ресторана, то легко можно перепутать осень с летом. Да бог с ним, с солнцем, пусть будет просто дождь и яркие зонтики. И сидеть под навесом уличного кафе, укутав колени пледом, и чтобы газовая лампа грела плечи.

Перелом ниже пояса

Наш сын сломал ногу. Ничего страшного, дело еще осенью было, все давно зажило. Говорю об этом прискорбном случае, потому что собираюсь рассказывать о голландской медицине, а делать это лучше, опираясь на собственный опыт. В общем, готовьтесь, начинаю вещать об ужасах местной медицины, которая тем не менее считается одной из лучших в Европе.

Сначала я хотела пройтись по всем пунктам: домашние врачи, страховка, профилактика… Впрочем, что говорить о том, чего нет. Это я о профилактике. Здесь к врачу можно попасть только если серьезно заболеешь, но никак не с целью проверить, все ли у тебя в порядке. Регулярные гинекологические осмотры, к примеру, в Голландии проходят только проститутки, и я не преувеличиваю. Тема это большая и больная, поэтому буду излагать постепенно и начну со скорой помощь. Не только о той, что с мигалкой домой приезжает, но и о пунктах скорой помощи.

Их в Роттердаме всего два, и это во втором по величине городе Голландии! А нечего! Потому что самая первая инстанция на пути к гипсовому кабинету – это домашний врач, то есть терапевт. Если несчастье приключилось ночью или в выходной, то дежурный терапевт. Ему надо предварительно позвонить, а только потом приехать. Там уже врачи посмотрят и решат, что с тобой делать дальше. Конечно, я не говорю про тяжелые аварии с жертвами на дорогах или инфаркт прямо на улице. Тогда вопросов нет. Скорая приезжает, вертолет прилетает и довольно быстро пациент оказывается на операционном столе или в реанимации. Я про дежурные ситуации типа «упал, очнулся, гипс». Но обо всем по порядку.

Это был первый перелом ниже пояса. Фраза принадлежит пострадавшему, но не потерявшему чувства юмора сыну. До этого момента он ломал себе руки и палец, очень уж активный был в детстве. Вот и в этот раз бегал ночью по набережной и навернулся, не заметив в темноте бордюра. Сын, его зовут Мишка, не с нами живет, в студенческом кампусе, неподалеку от нашего дома.

Позвонил он часов в двенадцать ночи и попросил за ним приехать. Сказал, что упал, мол, нога болит очень. На адреналине поднялся по лестнице до своей комнаты, собрал вещи и ждал нас на улице. Мы привезли сына домой, уложили спать, а утром муж поехал за костылями. В больницу Мишка даже не собирался, ходит же? Вернее, вчера ходил. А сегодня в душ поскакал, на ногу ступил и от болевого шока в обморок свалился. Понятно, что дело серьезное, в больницу надо.

Как я уже говорила, система попадания в больницу здесь сложная, врача на дом можно вызвать разве что в предсмертном состоянии. В нашем случае надо было как-то дошкандыбать до терапевта, он с умным видом должен посмотреть на опухшую ногу, покачать головой и сказать: «На рентген надо!»

Щас, не дождетесь! Мы к гуманному отношению к своему телу привыкли. Звоню мужу. Он и сам врач, только по другой части, по душевной, поэтому у него хватает терпения с коллегами разбираться. К счастью, он еще не доехал до работы и смог быстро вернуться домой.

Смотрю по интернету адрес ближайшей клиники, едем. Помогаем Мишке выйти из машины, он прыгает к центральному входу. Хорошо, я сестричку по дороге заловила и спросила ее, куда нам дальше. А она: «Извините, пункт скорой помощи уж три месяца как не работает, поезжайте в другую больницу». Да не проблема, только что, нельзя об этом на сайте написать?

А еще с костылями неувязочка вышла, они разной длины оказались. Мужик, что их в аренду сдавал за восемьдесят центов в день, сказал, что длина легко регулируется, если знаешь как. Мы не знаем, поэтому поехали обратно в костыльную. Боря нервничает, ему на работу надо. Нас оставляет в машине, сам с костылями подмышкой бодро рысит в магазин. Дождался, пока работник освободится и просит: «Отрегулируй быстро по-хорошему!» Мужик спрашивает:

– Для себя берете?

– А как вы думаете? Я же бегаю!

– Ну мало ли… Вдруг на будущее?

И видно, что не шутит, что и правда так думает! И говорит, что не может наобум длину выставить, ему для этого тело нужно. То, что муж такого же роста, как сын, доходит до него крайне медленно. Еще минут пять подобного диалога увенчались успехом, муж с одинаковой длинны костылями возвращается и везет нас в следующую клинику.

Поехали в ту, что за городом. Там точно меньше народу, чем в университетской в центре. Больничка не маленькая, при ней даже отель для родственников есть. Подразумевается, что пациенты издалека приехать могут, потому что примерно треть стационаров по всей Голландии закрыли и на амбулаторный прием перевели. Экономия.

Мы отметились в регистратуре, сели в комнате ожидания, которая и не комната вовсе, а закуток при главном входе. Здесь не скучно. Через стеклянную дверь видно бригаду скорой помощи, на экране на стене ролик крутят, где подробно разъясняют, что надо делать при несчастном случае. Напротив женщина плачет. Она с велосипеда упала, ее та бригада, что за стеклом мелькает, с травмой головы недавно привезла и на стульчике оставила. Мучается, бедняга, но по телефону кого-то убеждает, что она после перевязки сама до дома на метро доберется: «Ты, главное, дорогой, велосипед мой забери, он в порядке еще».

Дети и взрослые – в одну очередь и к одному и тому же врачу. Вот в Германии, например, детей в детское отделение отправляют, если город не совсем микроскопический. Как сейчас помню, привела ребенка в первый раз в первый класс, и сразу после первой перемены – звонок из школы: «Ваш мальчик с турника упал, сопроводите его в больницу, пожалуйста, если успеете. Скорая уже в пути». Хорошенькое «если успеете»!Дождь шел, турник был мокрый, вот он и соскользнул.

Ладно, повествую дальше. Выходит серьезная тетя и начинает нас спрашивать, почему это мы без направления, минуя домашнего врача, заявились? И говорит, что если случай наш недостаточно серьезный, то и визит и врачу, и рентген нам придется оплатить. Да ради бога, скорее только! Мишку отвели на рентген, обнаружили перелом, наложили временный гипс и велели через неделю прийти на контроль. Тогда уже постоянный гипс наложат, недель на шесть. Естественно, никакой речи о деньгах уже не шло, случай страховой на сто процентов.

Второй акт Марлезонского балета, через неделю. Сидит сын в той же комнате, ждет, пока его вызовут. Выходит тетя и, страшно заикаясь, с трудом произносит какую-то славянскую фамилию, отдаленно напоминающую нашу. Я привыкла уже. Голландцы дальше третьей буквы в незнакомом слове прочесть не могут. Сидящий рядом с нами поляк, тоже на костылях, срывается с места и прыгает за тетей в кабинет.

Теперь внимание. Не уточняя еще раз фамилии, ему вскрывают гипс, смотрят на ногу и удивленно спрашивают, когда это вы, молодой человек, открытый перелом получить успели? И только тогда обнаружили, что пациент не тот. А заодно узнали, что гипс они вскрыли напрасно, так как специалист по открытым переломам заболел, и его сегодня не будет. О том, что паренька об отсутствии специалиста неплохо бы предупредить по телефону, никто не подумал.

Нога Мишкина быстро срослась, недели через три. А от костылей он еще раньше отказался. Испугал нас, правда. Звонит домой и просит обезболивающие таблетки принести – нога разболелась. Я думала, он опять откуда-то свалился, пришла быстро-быстро, и тут сын выдает фразу года: «Наверное, я зря вчера на дискотеке так много танцевал, подождать надо было».