Прыжок Волчицы

Прыжок Волчицы
Линар Рафисович Ильясов

Вторая половина V века н.э. После смерти Аттилы, орда гуннов начинает распадаться. По древней тюркской легенде, упоминаемой Л. Н. Гумилёвым, враги уничтожили род гуннов, оставив лишь одного мальчика, которому отрубили руки и ноги и бросили умирать в болото. Но его нашла волчица и, зализав раны мальчика, перепрыгнула с ним на восточную окраину Большой Степи. И там уже родила от него сыновей, от которых началась династия тюркских правителей Ашина.В этой книге – лишь первая часть той древней легенды…Дизайн обложки создан автором.

Вступление:

Начинается рассвет, прекраснейший из всех, и начинается с ним новый день жаркого лета. Степь, пёстраяот ярких цветов, благоухает душистыми ароматами. Небеса всё светлее, прозрачнее с каждым мигом. А воздух предрассветный прохладен и свеж.

Вдали за ручьём, у самого горизонта, виднеется табун туров: бредут они к утреннему водопою, неторопливо и важно, с достоинством, с чувством собственной значимости. А охотники уже высматривают… и они готовы. Кажется, что это сам Тэнгри привёл туров сюда: ведь сегодня праздник долгожданный. Будет пожива богата и будет угощение всем.

Поют ранние птицы, приветствуя зарю разгорающуюся радостными голосами.

Неистово гонит Исян своего коня быстроногого на восток. Огромная радость и предвкушение скорой удачи переполняют мальчика, заставляя петь во весь голос счастливую победную песню, рождённую в давние ещё времена, воспоминания о которых овеяны сказочными преданиями.

Вдали на востоке виднеются уже старые готские курганы, и это к ним спешит Исян, месегутский малай. Он хочет исполнить древнее сакское поверье, о котором слышал от старших отцов, молодость которых прошла давно, у берегов Джаика, ещё до перехода орды к границам запада. Если подняться на вершину кургана до рассвета и встретить первые лучи солнца – но так только, чтобы с востока дул ещё и ветер, сливаясь ними, – то может наполнить тебя и твоего коня великая сила, чистая, исходящая прямо с небес. А может случиться и так, что ты и твой конь – если он рождён и взнуздан для тебя и родственен тебе в самой сути своей – в единении своих душ услышите вы за шёпотом ветра песнь Хозяйки Степи, Первой Всадницы. Тогда конь твой обретёт крылья и станет тулпаром быстрокрылым, взмывающим ввысь до облаков самых дальних, а ты станешь великим батыром, непобедимым воином, о котором будут слагать легенды многие поколения.

Исян спешит. Скоро появится солнце, а с востока дует ветерок. Но он успеет: конь его быстр и курганы уже близко…

И будет сегодня праздник трёхмесячных жеребят, и в скачке, конечно же, он победит: – ведь он встретит первые лучи солнца на вершине кургана, где свет алый наполнит Исяна и его коня небесной силой. Отец будет гордиться им, но не покажет виду – не пристало это отцу.

А вокруг краса просыпающейся степи. Исян несётся как на крыльях встреч солнцу. И далеко уже осталось просыпающееся кочевье, предвкушающее наступающий праздник.

Великая радость и счастливая песня… и скорый рассвет.… Казалось, что так будет всегда…

И был потом праздник, красою и восторгом наполненный…. Праздник трёхмесячных жеребят, один из любимейших у месегутов. Курту-юрматы, гости из улуса Поющей Вербы, привезли щедрые дары. Была среди них девочка, немного старше Исяна. В радостном восторге приветствовала она его победу в скачке и запомнилась своею красотой. И не забыть Исяну тот момент – мгновение счастья, задыхающееся упоение, – когда она вплела яркую ленточку в оголовье его коня и спросила, шутливо, с весёлым смехом: не собирается ли он навестить их улус, чтобы поискать там невесту? А он, растерявшийся, не нашёл, что ответить, и так и не заговорил в тот день с ней, всё время остававшейся в окружении сородичей. Но, стараясь не терять друг друга из вида, взглядами они встречались иногда, и взор её уже не был шутливо-весёлым.

Как же её звали, эту девочку, оставившую в сердце Исяна волшебное ощущение томящего ожидания?

То был счастливый, особенный день, ярким воспоминанием живущий в душе Исяна…

* * * * *

Земля, под извечным синим небом, была сотворена не единообразной. Полуденные страны излишне опалены солнцем и обделены благодатной водой – земля там скудна. Полуночные же страны, напротив, обильны водой, но она большую часть своего существования тверда как камень. А в середине есть страна благодатная, имеющая в достатке и солнечного света, и животворящей воды. И место это было отдано Тэнгри туранцам, наиболее близким ему сынам человеческим. И дал Тэнгри, который есть небо извечное, тюркам великие свои дары: коня быстроногого, чтобы не чувствовали себя малыми и ущербными на этих бескрайних просторах, под этим бесконечным небом, и железо сверкающее, чтобы не были слабыми и беззащитными. Духу небесного Волка наказал указывать путь им, если настанут трудные времена. И никто уже не мог быть им грозным врагом.

Но нет ничего вечного, кроме самого Неба. Люди рождались и умирали, поколения сменяли друг друга. Обитатели полуденных стран, исстари с благоговением и ужасом взиравшие на грозных, отважных всадников, вооружённых лучшими мечами, наконец и сами пересели на лошадей и научились выплавлять железо. И захотели они занять Великую Степь и взять её себе. Долго шла война и уносила много человеческих жизней. А когда появился в Степи волк с синей шерстью, мудрейший Огуз-каган объединил живущих в Ана-Доле в державу могучую и изгнал врагов из своей страны. Никто из величайших воинов не мог бы сравниться с ним в геройской доблести. И ещё много поколений не было подобных ему богатырей.

Но время пришло, и появился могущественный властитель в стране западных гуннов, взявший себе имя Адель. Все народы Запада, и большие и малые, все склонились пред ним, величайшим каганом; державы великие признавали его верховенство и обращались к нему униженно и просительно, страшась вызвать его немилость. И никто, даже из злейших врагов его, – и из немалого числа побеждённых им, и из так и не покорившихся, – не мог бы упрекнуть его в коварстве или лжи. В подвигах своих, потрясших страны света, был он силён и несгибаем, в делах державного управления – разумен и величав. Владения Орды, и справедливых законов её, расширил он до западных и северных морей, до самого края земли.

А когда ушёл Адель-каган, пройдя отведённый ему путь, никто не мог уже сохранить его державу. Не было и не могло быть ему равных, достойных его наследия. Величайший из каганов своими доблестными деяниями во славу народа тюркского, был он недосягаемо велик, даже для лучших из своих сыновей. А коварные византийцы и римляне, предательством и хитрыми кознями действуя во вред великого государства тюркского, рассорили улусы родственные промеж собою и отвратили от них союзные племена, великим числом входившие ранее в каганат.

И множество врагов, с ликованием шакалов, узревших падение льва, устремилось на народ гуннский.

Первым выступил Ардарих, король гепидов, возжелавший превзойти славой своей великих гуннов, доселе героев непобедимых, не знавших поражения ни в одном из четырёх углов света. Теперь же, когда дух иля гуннского, воплотившись в Аделе, небоподобном кагане, ушел вместе с ним в небеса, сияние звёзд изменилось, меняя и пути… – и Ардарих стал побеждать. Силу в нём узрев, народы, издревле жившие под властью Рима, а затем и державы гуннской, возгорелись искомой надеждой сбросить владычество иноземцев, и многие – но не все – заодно с рыжебородым королём Ардарихом выступили и с гепидами его. Собиралось войско великое, и было охвачено стремлением яростным сражаться – этим огнём сжигающим, который мог быть погашен лишь гуннов пролитой кровью, – и превзошло гуннов это войско многократно числом своим.

И у южных рубежей Паннонии, на берегах Недавы реки, сошлись все иноплемённые войска против орд сыновей Адель-кагана, и оставшихся им союзными воинами ругов и свевов.

Сама земля содрогнулась…

И повели короли германские народы свои в битву, в которой померкли небеса, отмечая пред лицом вечности закат славы гуннов, великого народа героев…

Здесь взмахами мечей бушует Асов песнь,

И Одина зовёт тысячегласый ор.

И, впитывая кровь, сама земля горит.

И яростно кричит неистовый гепид.

Треск копий о щиты, мечей ударов звон,

До неба вознесён смертельной битвы гром.

Победу видя гот

смеётся в небеса,

Дождался наконец он

кровавой мести дня.

Но не могут отступить батыры гуннские, хранящие славу великих отцов. А поражение неминуемо, и будет оно первым в их славной истории, – но примут они его героями, до самого конца сражаясь отважно во славу бунчука голубого, цвета небесного.

И уже виден конец их пути…

За батырами гуннскими – слава грозная и великие победы; с ними – доблесть и честь; после них – трепет благоговейный народов пред именем гуннов, и неувядаемая слава в вечности…

И заалел закат. Вода реки красна.

То кровь героев в ней, ушедших в небеса…

В победном торжестве гепидов рог трубит.

Ардарих в диком танце богов благодарит…

Вода красна – река Недава…

С ней утекла героев слава…

Пепел и обгорелые развалины теперь во множестве покрывают Паннонию, в местах бывших гуннских городов и поселений. И уже редко можно услышать на её просторах гуннскую песнь, воспевающую Небо. Большинство тех, кто выжил, ушли в Адель-Куз, к берегам Узи.

Годы сменялись, шло время. Яростный рёв асов неистовых и валькирий, доносящийся из лесов и гор, окружающих Дунай, заставил Умай, безупречную красу рассветную, покинуть благословенную эту землю. Пришли дни ненастные, а ночи тёмные, лишённые звёзд.

Паннония стала страной готов и гепидов.

Но некоторые из гуннов всё же остались здесь. Ведь кому-то из них предстояло исполнить небесное предначертание: вобрать отвагу гуннскую и смелую настойчивость огорскую, и воплотить великий их дух в грядущей славе тюркской…

* * * * *

Гуннский иль, потерявший державность свою, в которую входили огоры и гунны, руги и свевы, и многие германские народы, начал распадаться на отдельные мелкие улусы и орды…