Первый элемент

– Вот отчислят меня, тогда и отпразднуете нормально. – Бурчу своей совести в ответ.

– Что ты наденешь? – Спрашивает Виолетта, видимо, чтобы отвлечься от всей этой ситуации.

– А что надо? – Спрашиваю в ответ, уже «шаманя» над первым кексиком. Аккуратно, из пипетки, капаю капельку на десерт. Как только капелька попадает на поверхность сладкого крема, то происходит небольшой хлопок и вверх вздымается розовый пар в виде сердца. Это значит, что я все сделала правильно, побочного ничего не будет, и, кстати, это сердечко подтолкнуло меня на одну мысль.

– Обычно одеваются в стиле Богов, живущих на Небесах, или в разную национальную одежду. Изредка, если нет желания, или возможности, надевают просто что-то бальное и красивое.

– А что ты наденешь?

– Платье богини Кардеи. Ничего сложного, но очень даже красиво.

– Что за богиня Кардея? – Спрашиваю, переходя к другим моти.

– Богиня дверных петель. Мне кажется, она очень загадочная личность. Можно сделать из её костюма что-то красивое, если постараться.

Я удивленно выдыхаю. Дверные петли и стихия Земли… будет очень красиво, Виолетта права.

– А ты что хочешь надеть? Есть идея, или мне подсказать? – Спрашивает зеленоглазая, поднимаясь на ноги, заметив, что я уже заканчиваю.

Капаю зелье на последнюю сладость, наблюдаю, как вспыхивает и рассеивается розовое сердечко, загадочно улыбаюсь:

– Да… идея есть.

***

Идея была, но реализовать её было чертовски сложно. Виолетта очень много трудилась над моим платьем, даже больше, чем над своим. Благо, у меня в вещях оказалось подходящее платье, которое просто пришлось перешить в некоторых местах и добавить деталей. Сложнее было с аксессуаром, но, благо, профессор Жилан вошла в моё положение и одолжила свой лук. Стрелы пришлось делать самостоятельно, особенного внимания требовали наконечники. Их нужно было сделать мягкими, чтобы не больно было тому, в кого я захочу выстрелить (а я захочу – факт просто). По итогу, наконечник даже не был похож на какое-то оружие, я настояла на мягком помпоне, поэтому «выстрел» будет совсем безболезненным, но всё-таки капля зелья на нем была, поэтому это было также опасно, как и съесть кексик.

– Вит, давай, быстрее. – Буркнула я, разглаживая складки собственного платья. Белая, приятная на ощупь ткань, открывала колени, но сзади струилась почти до пола. Голую кожу ног скрывали гольфы до колена, и миленькие туфельки на застежки. На груди была маленькая капелька, горловина открывала шею и ключицы, рукава облегали плечи, но потом спускались по рукам до локтей свободной тканью. Два хвостика на макушке и распущенные волосы, короткие перчатки белого цвета дополняли образ смешного купидона. Не хотела, чтобы образ был очень вызывающим, поэтому не увеличивалп вырез платья, и капельку на груди. Пусть будет, как есть. Я приличный купидон, по крайней мере, в этом смысле, все остальное – проблемы, вытекающие из того, что меня тут насильно держат, я совсем не виновата.

Виолетта демонстративно закатила глаза, дёрнула своим миленьким носиком с веснушками и ответила:

– Вот и делай потом людям добро. – Это намёк на то, что она мне помогла с платьем.

Нагло пожимаю плечами и глуповато улыбаюсь.

– Про венок не забудь. – Напоминаю, натягивая плащ. Застегиваю пуговицу на воротнике, и очень надеюсь, что при движении ног будет не видно. Как-то мне не очень комфортно, на самом деле.

– Да, точно. – Кивает Вита, кладет деревянный красивый гребешок на столик, встает со стула, разглаживает складки практически прозрачного, белого платья. На плечах ткань была в один слой, поэтому силуэт было очень хорошо видно, а лёгкая, струящаяся по рукам ткань, открытые плечи, по которым она пустила магические ветви, подчеркивали женственность. Само платье, подол были из нескольких слоёв этой воздушной, ниспадающей ткани прямо до пола. Для удобства, я предложила Вите свои белые балетки (обувь все равно не видно), она согласилась, благо, размер у нас одинаковый, что странно, учитывая разницу в росте. Люди здесь имели в среднем рост сто-семьдесят, девушки – чуть ниже, парни, – соответственно, – чуть выше, поэтому мои сто пятьдесят шесть выделялись очень хорошо. Но, несмотря на это, ноги у Виолетты были маленькими, что было нам только на руку (на ногу… не важно).

Вита сначала надевает плащ, а потом подходит к столу, бережно берет на руки венок из нежно-розовых цветков, как-то грустно улыбается и тихо говорит:

– Пойдем. Нас, наверное, уже ждут.

***

Я, на самом деле, не видела смысла идти со всеми адептами и профессорами к реке, так как погибших на этой земле родственников у меня нет, поэтому и венка не было. Но когда я сообщила об этом профессору Виртелю, который собирал нас у выхода из академии, то он посмотрел на меня очень красноречиво и сказал, что это нужно воспринимать, как приобщение к культуре их мира. Я в ответ на это, закатила глаза, сложила руки на груди, и отвернулась. Профессору двойную дозу зелья впихну, обещаю!

Ребята встретили нас вполне радостно, но довольно сдержано – тягость праздника ощущалась. Они всё-таки шли помянуть мертвых родственников, а не туда-сюда прогуляться в лесу, поэтому я относилась ко всем с пониманием и особо не брыкалась. Понаблюдаю за ними, а потом такое шоу устрою – точно вышвырнут, даже умолять уйти ещё будут.

В какой-то момент, когда у входа было целое столпотворение, кто-то, видимо, из преподавателей, запустил в небо магические фонари. Их было много, они соединились тонким магическим каналом, и светились мягким оранжево-жёлтым светом. Фонари взлетели над нашими головами, медленно двинулись над тропинкой в лес, освещая путь. Нам сказали разбиться на пары и послушной цепочкой идти к реке. Естественно, я встала с Виолеттой.

Ночью в лесу было ожидаемо холодно. Я шла, сжимая зубы, обняв саму себя за плечи, чувствуя, как по рукам бегут крупные мурашки. Рядом со мной медленно шла Виолетта. Она сжимала тоненькими пальчиками красивый венок из нежных розовых цветков. Мягкое, оранжево-жёлтое освещение делало кожу фарфоровой, а волосы отливали шоколадным оттенком. Лицо её было отрешённым, слегка грустным, но она почему-то улыбалась. Лёгкая улыбка коснулась её губ, а почему-то дрожащие пальцы сжали основание венка из плюща чуть сильнее. Я скрипнула зубами и отвернулась, чтобы не задумываться о том, о чём она может думать.

Все вокруг молчали, а сам поход украшали магические светящиеся шары мягкого, оранжево-жёлтого цвета, тянущиеся над нашими головами и освещающие путь. В кронах деревьев шуршала листва, пахло свежей травой, смолой, сырыми деревьями. Я не удержалась и отошла в сторону от тропинки, коснулась подушечками пальцев шершавого ствола большого, старого дуба. Какой же он большой, от него веет такой силой… чистой, светлой, свежей, той самой магией, к которой мы так стремимся на уроках в академии.

Я оборачиваюсь. В самом конце шествия (а он не так далеко), за следами последнего мага, не смотря на тёмное время суток, распускались цветы. Каждый бутон почему-то светился своим естественным магическим цветом. Весь лес за нами светился и искрил, словно в самых чудесных снах. Я смотрела на это завороженная, совсем забыв и про Виолетту, и про холод. Меня заворожил лес в его естественно-магической силе. Он был живой, как никогда, играл и пестрил своей энергией, демонстрируя её во всей красе. Только сейчас я почувствовала мощный поток магической энергии, накатывающей волнами. Гулко сглотнула, понимая, что мои мурашки вызваны далеко не холодом, а чем-то более сильным и могущественным, но одновременно таким хрупким и нежным.

Я, наверное, слишком погрузилась в это магическое пространство, потому что не заметила, как парад из адептов завершился. Когда я медленно открыла глаза, то на меня шла не толпа, а один только маг. Почему-то сердце падает куда-то вниз и медленно возвращается обратно.

– Адептка Васильченко. – Приветствует меня проректор тихим приятным голосом, слегка склонив голову. Я поджимаю губы и опускаю взгляд вниз. Нельзя было так задерживаться. – Любуетесь?

– Изучаю. – Ответила тихо и недовольно.

Не знаю, почему именно проректор завершал шествие, но только сейчас я заметила, что после нас остаются светящиеся зелёные следы. Магический рассвет леса следовал прямо за проректором, и я не могу оторвать взгляда от этого великолепия. Цветы медленно раскрывали свои яркие, светящиеся бутоны, на землю осыпалась искрящаяся пыльца. Листва деревьев также светилась мягким зелёным цветом, после проректора оставались яркие следы неонового оттенка.

– Вам не следует тут оставаться. Пойдёмте. – Мягко и тихо сказал магистр Эшфорд, и потянул меня за край рукава моего плаща.

Завороженная плетусь за проректором, смотря прямо ему под ноги. Мы словно шли на мягкой подушке – именно так это ощущалось, но на деле тропа была покрыта густым мхом, а приминаясь начинала светиться зелёным. Удивительно!

– Кто заставляет лес так светиться? Это вы? Почему вы идете последним? – Хаотично спрашиваю я шёпотом у проректора, послушно идя рядом с ним.

– Никто. Нет, не я. Потому что устанавливаю связь с Небесами через Эфир. – Коротко бросает маг, даже не смотря на меня.

– В каком смысле, устанавливаете связь? – Не успокаивалась я, как ребенок, уже подняв голову и смотря на то, как кроны над нами, по очереди, начинают «загораться». Вот они самые обычные, и листва на них самая обычная, но вдруг, поочередно они начинаю светиться… Выглядело невероятно!

Маг все тянул меня за рукав, но не торопил. Давал, наверное, возможность рассмотреть всё внимательнее. Теперь мы шли по тропинке, за адептами. Я наблюдала, как светятся следы; как над нашими головами, словно плывут, магические фонари мягкого оранжево-жёлтого цвета; как загораются растения и кроны деревьев… задираю голову, смотрю на листву и на ночное небо темно-синего, почти чёрного цвета в россыпи ярких звёзд. Никогда не видела такого ясного, волшебного неба.

Проректор всё также тащит меня за рукав плаща, я послушно иду следом, позволяя себе не смотреть под ноги. Перевожу взгляд на лицо мага. Оно отливает золотом из-за освещения. Магистр Эшфорд серьёзен и сосредоточен, смотрит прямо перед собой и явно о чём-то думает. Я разглядываю его в открытую: у него прямой красивый нос, чётко очерчены губы, явно выступают скулы. Попеременно он хмуриться и слегка прищуривает глаза. А ещё у него длинные ресницы… а шея очень красивая, кожа чистая и светлая.

– Ты любуешься лесом, или мной? – Спрашивает проректор. Его губы трогает самодовольная усмешка.

– Конечно же вами, – не остаюсь в долгу и перевожу взгляд на деревья.

Этого магистр явно не ожидал услышать, он резко останавливается, возмущённо смотрит на меня. Мой рукав натягивается, потому что он все ещё его держит, поэтому приходится остановится. Я смотрю на чёрную ткань и на длинные пальцы мага, которые сжали её чуть сильнее, чем, как мне кажется, следовало бы.

Я почему-то слегка улыбнулась и перевела взгляд в сторону. Пока я любовалась небом, мы уже дошли до реки. Здесь было невероятно красиво. На водной глади отражались магические огни. Река стала одним большим зеркалом, в котором застыл лес во всей его волшебной красоте. Я вздохнула полной грудью – воздух был свежим, холодным, с яркими нотками запаха леса и реки. На берегу, чуть ниже, находился мостик, как мне показалось, для прыжков в воду. Он обрывался буквально через три метра, располагался очень низко. Красиво… действительно просто очень красиво…

Я искренне улыбнулась, почему-то радуясь тому, что нахожусь сегодня тут, несмотря на всю свою ненависть к этому миру, и медленно повернула голову к магистру Эшфорду, вспоминая, что он всё ещё смотрит и рукав мой держит. Опять пришлось задрать голову, но это были уже мелочи. Он почему-то молча смотрел на меня с самым серъёзным выражением лица. Я вопросительно посмотрела на него и задала соответствующий вопрос:

– Что-то случилось?

И демонстративно подняла руку, чтобы показать, что держать меня за рукав и останавливать посреди дороги как-то неправильно и неприлично.

Маг вдруг выдыхает, поднимает голову, смотрит на небо, реку… я тоже перевожу взгляд в сторону, любуюсь игрой света на водной глади.

– Иди к адептам, не стоит задерживаться возле меня. – Говорит вдруг как-то глухо.

Я перевела завороженный взгляд с реки на магистра и, наклонив голову в сторону, спросила: