Индукция страсти

Официант маневрирует среди столиков, где гости поднимаются со своих мест, чтобы перейти в другой зал. Их ожидает представление, запланированное Бланш. Она дождётся, пока отец протянет ей руку и поможет подняться, и в этот самый момент официант, не заметив отодвинутый стул, спотыкается об него. Бокалы, подготовленные для приглашённых гостей, летят прямо в Бланш, отчего она издаёт испуганный визг, но не успевает увернуться, как её платье и вся она оказываются в сладком и липком напитке. Отец повышает голос, указывая дрожащему от адреналина парню на дверь, но последнего это не особо заботит, потому что он уже получил сумму в размере тройного жалованья буквально пару часов назад. Официант извиняется, пытаясь исправить положение, но это невозможно. Наряд Бланш испорчен, как её причёска и макияж. Ей срочно нужно переодеться и принять душ. Отец, конечно же, хочет помочь ей, и в этот момент в игру вступает мама, и просит его об услуге. Бланш заверяет, что всё хорошо, и обещает скоро присоединиться ко всем. Она недовольна. Кому бы понравилось быть облитой шампанским из дюжины бокалов. У неё только одно желание – искупаться, смыть с себя алкоголь, и для этого она пойдёт на второй этаж в спальню намного быстрее, чем передвигается обычно, ведь гости перешёптываются, указывая на её неподобающий вид.

Слышу, как дверная ручка издаёт характерный звук, в комнате появляется луч света и исчезает, когда Бланш закрывает дверь. Сейчас она взвинчена и немного обижена неуклюжестью официанта, отчего слышится её чертыханье, когда осматривает в темноте своё платье. Мне прекрасно виден её силуэт. Она осматривает себя, дотрагиваясь до лица, кривит нос и цокает.

– Мистер Рассел, включили бы свет, – её спокойный голос никак не вяжется с эмоциями, которые я расписал. Прищуриваюсь и продолжаю тихо сидеть на постели.

– Если я подойду к торшеру, то наступлю на вас. Хотя это меньшее, чего вы заслуживаете, поэтому просто сделайте одолжение – включите свет, – раздражаясь, добавляет она.

Наверное, аромат моего одеколона витает в комнате, поэтому она так быстро меня вычислила. Чёрт, я забыл о том, что использовал его из-за хорошего расположения духа. Осечка. Вздыхая, тянусь рукой и щёлкаю выключателем лампы, стоящей возле кровати. Комната озаряется слабым желтоватым светом, и все предметы становятся видны отчётливей, чем минутой ранее.

– Этот трюк довольно примитивен, мистер Рассел, для мужчины с вашим уровнем развития, – усмехаясь, произносит Бланш. Капли шампанского видны только на её платье, а вот лицо в порядке. Но парень обещал облить её всю, чёрт возьми.

– Вы не учли вес бокалов с шампанским, мистер Рассел, и мой рост на каблуках, как и обслуживающего персонала. Этот мальчик едва достаёт мне до макушки, значит, при выпаде подноса вперёд бокалы должны полететь мне в грудь, но никак не на лицо и причёску. Вы просчитались. Снова.

– Ты считаешь, что я руковожу людьми даже на расстоянии, Бланш? Какого высокого мнения ты обо мне, – ухмыляюсь я.

– Скорее, наоборот. Ваше предложение о перемирии выглядело настолько неправдоподобно, что меня даже замутило. Но другие легко поймают наживку, не волнуйтесь. И каков план дальше? Поделитесь со мной, пока я буду переодеваться, авось помогу вам в достижении цели, а то смотреть на ваши плачевные попытки вывести меня из строя уже даже не смешно. Жалко вас, – она находит пальцами замочек сбоку на платье и тянет за него.

Странно, она не удивлена моему присутствию, ведёт себя, словно сидит в моей голове и точно знает, что в ней. Но Бланш не могла угадать моих действий, ведь я проверил всё, никто меня не видел и не мог догадаться о том, что должно произойти. А она всё же, так явно демонстрирует мне скуку, отчего становится неприятно.

– Никакого плана, я захотел остаться с тобой наедине, чтобы вновь обсудить пазлы или что-то ещё, – пожимаю плечами, наблюдая, как она стягивает с плеч рукава и сбрасывает платье, оставаясь только в одних чёрных шёлковых трусиках.

– Ложь, с вашим умом могли бы придумать что-то более интересное, – она поддевает платье ногой и отбрасывает его от себя.

Медленно прохожу взглядом по её стройным ногам, рассматривая узор на ткани нижнего белья, по рельефному животу, груди, и останавливаюсь на приоткрытых губах.

– Дорого, мистер Рассел, вам не по карману. Есть что-то новенькое в вашем арсенале или только игры для детей? – Её губы растягиваются в едко-сладкой улыбке, и я встречаюсь с презрительным блеском в глазах.

– А у тебя, кроме постоянного желания, раздеться, передо мной? Сложно, Бланш, твой опыт не поможет. Есть что-то новенькое или такое же надоедливое, как и во всех женщинах? – Ехидно передразниваю её.

Закатывает глаза и цокает. Подходит к шкафу и, распахнув его, оставляет руки на дверцах.

– И все же, Бланш, покажи мне то, что ты умеешь, – поднимаюсь в кровати и останавливаюсь позади неё. Вот сейчас мне предстоит перебороть отвращение. Мои руки накрывают её, и я ожидаю, когда дыхание изменится, а сердце застучит быстрее.

– Неинтересно, мистер Рассел. Совсем, – она поворачивает голову и усмехается, позволяя ощутить, насколько нежная у неё кожа. Нет, её, действительно, не волнует моё приближение. Неужели, во мне она не видит самца или же кого-то похожего на хищника, поймавшего свою жертву в капкан? Хотя психологическое давление, маленькое пространство и близость друг к другу должны продемонстрировать именно волнение, а она, чёрт возьми, не реагирует!

– Я не знаю, что такое женщина, Бланш. Я не помню, как с ними обращаются. Так научи меня, думаю, только ты и сможешь это сделать. Мне скучно, очень скучно, а до завтра ещё так долго, – кривлюсь от разочарования своими наигранными эмоциями.

– Мистер Рассел…

– Эйс. Ты можешь звать меня по имени. Я видел тебя уже два раза обнажённой, боролся с собой и теперь больше не хочу противиться зову плоти, вроде бы так называют вожделение, – мягко перебиваю её. Она вырывает руки и поворачивается ко мне.

– Мистер Рассел, имена – это уже нечто интимное. Моё тело создано для демонстрации товара, чем я и являюсь для мужчин. Меня не смущает раздевание перед публикой. Я позволяю себе нарекать мужчин так, как хочу, когда они стоят передо мной на коленях. Так опуститесь на колени, мистер Рассел, и я назову вас тем именем, которое сама выдумаю для нашей игры, – она приподнимает подбородок, ожидая от меня повиновения. Да никогда я не сделаю того, о чём она упомянула.

– Или же ты опустишься на колени и последуешь моему приказу, Бланш, – понижаю голос, хотя я, если честно, совершенно не представляю, как выпутаться из этой ситуации. По моему плану, у неё должны были занять долгое время приём душа, обновление макияжа и причёски, а всё пошло наперекосяк. Поэтому я предпочитаю делать всё сам. Но не мог же я взять и вылить на неё шампанское, лучше было бы утопить, но тогда бы меня, действительно, признали психопатом. А я предпочитаю быть социопатом.

– На колени. Живо, – чётко отдаю распоряжение, от которого, в основном, люди сотрясаются от ужаса и тут же выполняют всё безукоризненно. А она скучающе смотрит на меня и вздыхает, отчего грудь поднимается, и соски соприкасаются с моим пиджаком. Чёртова женщина.

– Плётки на вас нет, мистер Рассел, и хорошей порки. Она бы выбила всю дурь из вашей головы и создала бы очень интересного мужчину. А пока работайте над собой, вдруг что-то и получится, и я когда-нибудь буду дрожать от возбуждения. Плоско, – Бланш отворачивается и тянется рукой к вешалке.

Успеваю перехватить её руку и завести за спину. Ей больно, она выпускает воздух сквозь стиснутые зубы и, приоткрывая губы, хватает глоток воздуха.

– Не смей так говорить со мной, ясно? Я не медвежонок, а человек, у которого нет совести и принципов. И мне плевать, кто передо мной: женщина или ребёнок. Я приказываю тебе, а ты исполняешь. Теперь ты встанешь на колени и будешь покорно следовать моему голосу. Сейчас я доходчиво тебе объяснил, Бланш, что эта ночь станет долгой для тебя? Праздник завершился раньше, потому что я так захотел, – цежу ей на ухо. Её сердцебиение ускоряется, она впитывает в себя каждое моё слово. Её глаза распахиваются шире, и она облизывает губы.

– Сэр, вам придётся отпустить мою руку, иначе мне не удастся показать вам один трюк, – шепчет Бланш, поворачивая ко мне голову. Наши лица практически соприкасаются, и в глубине её глаз я явственно вижу похоть. Она горит огнём в ней, это странным образом посылает импульсы в головной мозг, в ту часть, которая медленно желает очнуться.

– Ну же, мистер Рассел, не бойтесь. Вашей чести ничто не угрожает, я только немного поиграю с вами, чуть-чуть, – выдыхает она в мои губы, обдавая парами шампанского, и я ярче чувствую её аромат ванили и орхидей. Что-то не так со мной. Я ощущаю, как голова наполняется шумом, а виски сдавливает от напряжения.

– Чтобы играть со мной, нужен не только опыт, но и ум, чего в тебе не наблюдается, Бланш. Ты настолько примитивна, что не вызываешь даже слабого интереса к твоему предложению. Уже не хочу, – грубо отталкиваю женщину от себя, не заботясь о том, что она ударится о шкаф и собьёт несколько вешалок.

Я капитулирую, да, именно так. Комната кажется слишком маленькой и приторно-сладкой, я задыхаюсь внутри, хотя внешне спокоен. Зажмуриваюсь на секунду, чтобы привести себя в норму. Живот начинает болеть – чёртовы морепродукты. Ненавижу их. Нет, это вроде бы ниже. В паху. Всё стягивает слабым узлом и становится больно. Неприятно и дискомфортно, я отвергаю невидимые нити, которые рождает Бланш.

– Мистер Рассел, а всё могло быть без симптомов возбуждения. Неужели, это стоит того, чтобы тратить на меня свои силы? – Тихий вопрос, заданный с усталостью в голосе, заставляет посмотреть на женщину, уже набросившую на себя чёрный шёлковый халат.

– Что ты имеешь в виду под словом «это»? – Уточняю я, концентрируя взгляд на ней.

– Сколько я должна пробыть здесь, чтобы ваш план удался? – Бланш обходит меня, и я поворачиваюсь, наблюдая, как она опускается в кресло и закидывает ногу на ногу.

Чёрт, я не знаю больше приёмов, чтобы понять, как ей это удаётся. Словно тупею сейчас, пока покалывание наполняет позвоночник острым отголоском незнакомого состояния. Ощущение, как будто я выпил лишнего, хотя я себе никогда не позволял этого. Но именно так я себя чувствую. Словно под наркотическим воздействием, которое давит на мой разум, вызывая желание скрыться и остаться в одиночестве, чтобы подумать. Мне нужен кислород, мне очень жарко и душно в своём теле.

– Воды? – Вежливо предлагает Бланш, и это злит меня.

– Как? Скажи мне, как ты узнала обо всём?

А другого мне не остаётся, как только сесть подальше от неё в кресло, к разделяющему нас круглому столику из слоновой кости.

Женщина мягко улыбается и склоняет голову набок, показывая мне этим, что ничего сложного нет в моём плане. Она всегда всё знает, но ведь это моя прерогатива. Только я раньше мог предугадать всё. Откуда она взялась, и кто научил её мыслить, как враг? Такие возможности никогда не появляются с рождения, их необходимо развивать и очень долго, целенаправленно, хотя способность видеть большее мне дана была с детства.

– Когда мы с Тедди спустились к гостям, вы наблюдали за каждым нашим шагом. Ваш вид был довольно говорящим. Глаза превратились в сверкающие кристаллы от возбуждения из-за собственных переживаний, вы были в тени, но мне всё же было вас видно. Далее, ваша мать выбрала один из тех нарядов, которые я советовала ей для соблазнения её любовника. Предполагаю, вы уже об этом догадались, как и о том, что на меня была возложена миссия – помочь ей избавиться от брака и получить развод, – она делает паузу, и я киваю ей.

– Хорошо, тогда дальше будет проще. Алисия ходила ко мне на курсы по соблазнению мужчины, который её окрутил. Вероятно, она не сообщила вам о том, как помогала ему финансово, и с её помощью он выбрался из долгов. Картины. Она дарила ему картины, а он их сдал, якобы из-за несоответствия краски и подлинности. Я проверила это всё, когда она пришла ко мне и попросила о помощи в поиске этого мужчины. Обычно, я помогаю своим клиентам, бывшим и настоящим. У меня есть собственные принципы. Даже для дилетанта, вроде меня, легко отследить вновь выставленные экземпляры. Та выставка проходила в одном из залов национальной галереи, а директор – мой бывший клиент, и я знаю о нём больше чем другие. Мне пришлось появиться у него и потребовать записи с камер видеонаблюдения, на которых присутствовал этот мужчина. Конечно, он не смог мне отказать, ведь я могу нечаянно проболтаться. А дальше, с помощью Уилсона, я нашла того мужчину и соблазнила. Он записался ко мне на приём, и тогда я пригласила вашу мать. Я предупреждала её о том, что он не тот человек, ради которого она всё это затеяла. Но разве влюблённая женщина будет слушать кого-то? Нет. Итог – он украл у неё украшения, думаю, она не упомянула об этом, как и о наличных, которые хранила в доме, арендованном для неё Тедди. На этом всё и завершилось, он исчез.

Щёлкаю языком, качая головой, хотя меня, действительно, начинает восхищать её ум. Бланш не просто спит с мужчинами, она имеет на них целое досье, чтобы в один момент шантажировать их. Конечно, моё мнение сейчас должно измениться, но я интуитивно чувствую, что женщина недоговаривает многого.

– Когда вы спровоцировали мою речь, я уже знала, что вы, мистер Рассел, что-то задумали, и это касается ваших родителей. Ваша мать за ужином пыталась прирезать меня взглядом, значит, вы настроили её против меня. Макияж, новая причёска, бриллианты, обручальное кольцо и платье, – всё это указывало на желание продемонстрировать Тедди её раскаяние за совершённую ошибку. Вы ушли незадолго до произошедшего, чтобы подготовиться и убедиться, что я войду в свою спальню и направлюсь в душ. Предполагаю, что вы могли запереть меня, чтобы потянуть время и подарить вашей матери шанс соблазнить Тедди. Официант слишком нервничал, он прошёл мимо меня один раз, но ему не удалось опрокинуть бокалы, испугался последствий. Но потом он всё же, решился, его взгляд был прикован ко мне, и это явно доказывало его намерения. Я специально медленно поднималась, замешкалась из-за подола платья, и это позволило мне отойти на шаг, чтобы помочь облить себя, но не так, как вы бы этого хотели. Я легко объяснила Тедди, что ничего страшного не произошло, в этот момент подошла ваша мать и попросила уединиться с ней. А далее всё и так ясно, мистер Рассел. Так теперь вы ответите, сколько, по-вашему, мы должны находиться здесь, чтобы у неё получилось всё? – Бланш играет поясом от халата, пока я смотрю в её смеющиеся от триумфа глаза.

– Кто научил тебя следить и замечать каждый нюанс? – Интересуюсь я.

– Мой профессиональный опыт. Чтобы быть той, кем являюсь сейчас, приходится подмечать самые незаметные особенности человеческих мыслей. Отличать ложь от правды, нервозность от страха и возбуждения. Это помогает точно узнать, чего хочет клиент, и могу ли я ему это дать. Годы практики, обучение в разных сферах сексуального развития, частая смена мужчин. Признаюсь, что я не так хорошо владею этим искусством, как вы, но пока каждый мой клиент счастлив, – она пожимает плечами.

– То есть мой отец для тебя один из объектов изучения?

– Верно. Каждый человек отличается от другого, но единственное, что остаётся неизменным – страх быть непонятым. Все те, кто приходили ко мне, боялись своих желаний, и чтобы расположить их к себе требуется определённый подход. Они должны доверять мне, чтобы поделиться переживаниями и тем, чего им не хватает. Примитивных мужчин, вроде вашего кузена, я в принципе не замечаю. Они безумно скучны и считают, что раз имеют член, то главенствуют надо мной. Нет, это смешно и глупо. Поэтому я предпочитаю более высокопоставленных чиновников, у них обычно самые невероятные фантазии. Это меня радует и возбуждает, – с улыбкой отвечает Бланш.

– Но я тебя не возбуждаю? – Уточняю я.

– Нет, ни капли. Вы довольно интересный собеседник, как и соперник, мистер Рассел, здесь я не могу лгать, это будет унизительно для меня. Но мне мало одних разговоров, они утомляют, я создана живым воплощением всех пороков человечества и хочу делиться ими с окружающими, – женщина опускает голову и продолжает улыбаться. Любой бы принял это за смущение, но она хочет, чтобы я не заметил иное. Печаль. Хоть она и старается выглядеть весёлой, это ей прекрасно удаётся, а вот голос становится иным, с тяжёлым отголоском.

– Ты не делаешь попыток выйти из комнаты. Даже не одеваешься. Не споришь со мной. Не отстаиваешь право быть любовницей моего отца. Ты просто ждёшь, – бормочу я, рассуждая вслух.