Огнев на линии любви

– Тох. Сгоняй со мной завтра к ней, а? Зая сказала, если после смены не приеду, шмотки мои с балкона выкинет. Она может.

– Ладно, – вздыхаю, закатывая глаза.

Студентка Даша снова отменяется.

– Только это… ты ведь помнишь, что она терпеть тебя не может? – вспоминает Саня.

– Да мне по барабану. Я не «Красное и Белое», чтобы всем нравиться, – недовольно ворчу.

Диспетчер объявляет выезд, и всех ветром сдувает в бокс.

Когда уже экипированные едем на вызов, смотрю прямо перед собой и размышляю… Терпеть она не может.

И кто эту училку, вообще, спрашивает?..

Глава 6. Антон

– Здесь паркуйся, Тох. Прямо у дороги! – кричит Саня, приоткрыв дверь четырки. – Там у подъезда вечно не приткнуться.

– Лады.

Заглушив «Субару», выбираюсь на улицу и озираюсь. Мозг со смены – как подтаявшее мороженое. Реакции ноль. Распинываю желтые листья у обочины и устало вздыхаю.

Ну что ж… Есения Файер…

В моем представлении скучные дотошные училки должны жить именно в таком дворе: закрытая домами и высокими арками территория, старая убитая детская площадка и четырехэтажные сталинки кирпичного цвета.

Самый пожароопасный вид жилья, кстати. На момент их постройки, в пятидесятых, железобетонных плит в свободном доступе не было. Как результат – уже гнилые деревянные перекрытия, зашитые досками сверху и снизу. Из-за свободного пространства между ними и ветхости – вспыхивают как не хрен делать, к тому же есть высокий риск обрушений. Сколько наших пацанов на таких выездах пострадало…

– Может, ты один справишься? – спрашиваю друга, бодро шагая по лестнице.

На третьем этаже останавливаемся.

Площадка просторная. Стены, выкрашенные в ярко-зеленый цвет точно до середины. Четыре квартиры, одна дверь приоткрывается.

– Саша, здравствуйте! – ровно произносит старушка-одуванчик.

На вид ей лет сто, но дама с макияжем. Помада красная, все дела. Выглядит забавно.

– Ада Львовна, – кисло улыбается Зародыш. – Доброе утро…

– А вы ведь ко мне так и не зашли, Саша. А я все жду, жду.

– Простите. Замотался, Ада Львовна. Работа, сами понимаете. Может, вы все-таки электрика из управляющей компании вызовете?

Гражданочка только вздыхает и с интересом осматривает меня. Сверху вниз, как музейный экспонат.

Мы с Саньком оба в «повседневке» – бирюзовые брюки и такого же цвета куртки с замком и кричащей надписью на спине «МЧС РОССИИ».

Заметив грязные ботинки, милая леди морщится. Я усмехаюсь. Сам такое терпеть не могу, но перед сменой чистить обувь – для пожарного плохая примета. Типа весь день потом кататься по вызовам будешь. Ну на хрен.

– Электрика? Вызову-вызову. В понедельник, а не то беда случится. Хорошего вам дня, молодые люди, – строго произносит соседка.

Даю восемьдесят из ста: она тоже бывшая училка. Уж больно интонации смахивают.

Мрачно ей кивнув, отворачиваюсь к старой металлической двери, из-за которой появляется заспанное симпатичное лицо, обрамленное светлыми, как я знаю, мягкими на ощупь волосами.

Есения кидает недовольный взгляд на своего парня, а затем замечает меня. Ее щеки вспыхивают румянцем, пухлые губы дрожат.

Все вспоминает. Я тоже.

Оказаться обнаженным, да еще и с лютым утренним стояком перед любимой женщиной своего товарища – это неловкость максимального уровня. Стесняться мне нечего, но все же…

Было глупо. А еще возбуждающе, черт возьми. С катушек чуть не съехал. Есения Алгебровна тоже возбудилась. Платья она обычно носит свободные, но в ванной в то утро я все рассмотрел.

Там и сиськи что надо, и талия. И задница аккуратная, как люблю.

«САНЯ ДОЛБОЯЩЕР!» – снова проносится в моей голове бегущей строкой.

– А почему ты без своей подружки? – спрашивает Файер язвительно. – Я думала, вы теперь вместе везде ходите, Саш. И домой, и на улицу, и в «Бургер Кинг»…

Я прячу улыбку, опуская голову. Сучка!

– Зая, ну хватит, – удрученно просит Саня. – Антоха мне помочь вызвался.

Он боится, что ты ему уши отгрызешь и в зад вставишь, Зая Терминаторовна!..

Опершись плечом о стену, пока бывшие обмениваются утренними любезностями, молча изучаю стройную невысокую фигурку в атласной белой пижаме.

В паху становится тесно.

И снова здравствуйте!

От греха подальше перемещаю взгляд на обстановку. Просторный коридор, двери из темного дерева, обои в теплых персиковых тонах, натяжные глянцевые потолки. На стенах картины в рамках, цветы. Вход в гостиную венчают тяжелые шторы – вот это лишнее.

Неплохой концлагерь у Санька. Уютный и чистый. Домашний. Я больше уважаю современные мотивы: минимализм, светлые оттенки и открытые пространства. Это тоже профдеформация, потому что так тушить легче. Но в набитой мебелью квартире Фюрера чувствую себя вполне сносно и безопасно, конечно, если комод, наполовину загораживающий проход, убрать.

– Вот, – резко открывает неЗая высокий, встроенный в стену шкаф. – Все твои вещи. Забирайте и уходите.

На меня украдкой поглядывает. Кулачки сжимает. Нервничает.

Сумок шесть. Все разных размеров. И гантели сверху.

Санек, понимая серьезность намерений Есении, срывается на бабские эмоции и начинает тарахтеть:

– Давай поговорим, Есь. Ты должна меня понять. Просто обязана. Это все досадная случайность. Я ничего такого не хотел. Ну, прости.

– Забирай свои шмотки и вали, – указывает на дверь училка.