Огнев на линии любви

Агрессия по венам несется.

Целую поглубже – так, чтобы обо всем забыла. Обо всех. Фиксирую шею ладонью и вколачиваюсь в ритме марша. Сам стараюсь ни о ком не думать.

Она свободная, я тоже обязательствами брезгую.

Мы тут никого не предаем.

И мне пиздец как нравится. И голос ее, и дыхание сбитое. И то, как губы трясутся от желания.

Хочу, чтобы минет мне сделала. Этими губами.

В идеале сейчас. Ну… может, через часик.

После подзарядки.

Пока размеренно впечатываюсь в податливое тело, прикидываю варианты, как бы добиться желаемого. Я всегда добиваюсь того, что хочу. По-другому не бывает.

Возможно, стоило бы прикинуться хорошим мальчиком и получить условную пятерку в дневник, но все идет к коту в трубу, когда я снова, как дебил, пропускаю свой же гол. Хрен знает, это что-то природное. Кончаю в нее стремительно, накрывая хрупкое тело.

Улыбаюсь.

– Огнев, – разъяренно визжит Файер, впиваясь ногтями в спину.

– Бля-ядь…

Хер тебе, а не минет, старлей! Точно не сегодня.

– Погоди, блин, – зажмуриваюсь от удовольствия.

Тесно, влажно, просто огонь! Член благодарно откланивается.

Перекатившись на кровать, не отпускаю Есю ни на секунду. Такая сразу сбежит. Умной бабе – главное, не давать думать. Тогда у нас все как по маслу будет.

По-хозяйски оглаживаю грудь. Просто оторваться не могу. От ощущений этих и мягкости ее. Слабой дорожкой прохожусь по животу и касаюсь промежности. Пальцы утопают во влаге. Внутри фейерверки взрываются. Противопожарной безопасности – ноль.

Еся вздрагивает, ей, оказывается, немного надо. Поглаживая клитор, целую острое плечо и не могу отвести от нее взгляда, когда ее накрывает оргазм: лицо вытягивается, рот приоткрывается, а глаза становятся стеклянными.

Вибрируя всем телом, она обнимает мое запястье руками и просит остановиться.

Кайф. К себе подтягиваю.

– Ш-ш-ш… Лежи, не дергайся, – морщусь, переплетая наши ноги. – Иначе еще раз получишь.

Еся замирает у меня на груди.

– В первый раз такое вижу, – шепчет, разглядывая татуировку внизу. – Можно потрогать?

Я счастливо улыбаюсь. Вот он, шанс. Один из тысячи, твою мать. Правильно начкар говорит: «Антоша в рубашке родился».

– Можешь даже на вкус попробовать… – предлагаю, подаваясь бедрами в узкую ладонь.

– Вот еще, – усмехается она. – Перебьешься, Огнев.

Блядь.

Сложно ей, что ли?

– Это ведь ужасно больно, Антон, – ведет пальчиком по полунапряженному стволу, очерчивая ключ. – Ты совсем придурок, да?

Я пожимаю плечами. Может быть.

– Надеюсь, это на спор было хотя бы? – поворачивается ко мне, внимательно разглядывая лицо.

Смущается, когда я убираю длинные, светлые пряди ей за спину. Хочу смотреть на нее целиком.

– На спор? Типа того, – отвечаю неопределенно.

Лет в двадцать было дело, встречался с одной неформалкой. Она в тату-салоне работала. Предложила набить татуировку, правда, засомневалась, что я вытерплю. Я молодой был. До хрена самоуверенный. Сказал сделать там, где больнее всего. Она предложила веки или член.

Я же не совсем отбитый. Выбрал второе.

– Я, наверное, поеду, – говорит Фюрер.

Снова свой калькулятор включила. Достала.

Отпускаю ее ровно на четверть секунды, чтобы погасить свет. Тут же подтягиваю под себя и накрываю нас обоих одеялом.

– Спи, – раздраженно произношу.

Она послушно затихает.

Улыбаюсь.

– Слезь с меня. Немедленно…

Продираю глаза и откидываюсь на подушку.

По ходу карета превратилась в тыкву.

– Я отвезу, – проговариваю сонно. – Куда ты понеслась? Ты чаю хотела…

Хрипло смеюсь, разглядывая аппетитную задницу и узкую поясницу.

– Я просто перепила. А ты и рад, – оборачивается Еся.

Сердится.

– Я не пользуюсь пьяными девочками. Никогда.