За кулисами

В буфете. (9 октября)

– Знаешь, если все время молчать, то в какой-то момент тебя затопчут.

Худые пальцы гладят кота. Я сижу на подоконнике вместе с пушистым созданием. Немного дует. Все-таки первый этаж. Еще немного нашего общения и моя черная одежда будет в шерсти. Кот спокоен. Мне бы его спокойствие.

– Если бы здесь был еще кот, ты бы меня понял. – Договорив, я облегчено смотрю в окно.

– Сомневаюсь. – Резко встревает кто-то, но, кажется, я знаю кто. Подобный стиль речи далеко не у каждого.

Я поворачиваю голову. Лиза.

– Подслушиваешь?

– Слышу. – Лиза садится на другой конец подоконника. – Не морочь Джулио голову. – Она начинает гладить кота.

– Ему вовсе не идет это имя! – Противлюсь я.

– Его не я выбрала. Большинство решили назвать так.

Кот начал ластиться к Лизе. Между ними всегда была такая связь. Может из-за цвета волос и шерсти Джулио. Оба черные, а может, потому что Лизка сама на кошку смахивает. Нос у Лизы проколот (я ей помогала), темный макияж, каре, черная юбка с поясом с шипами, красный свитер (что очень интересно. Она так просто красные вещи не одевает). В общем, сплошной пафос.

– Ленка сказала, что новый учитель пришел. – Начала Лиза. – Но я не это хотела сказать.

Я пытаюсь вызвать, внимание у кота с помощью рук. Рыжие пряди волос мешают, и в какой-то момент я убираю их в хвост. Попытки поиграть с котом не обвенчались успехом. Лиза молча смотрит на меня, как на маленького цыплёнка, что пытается взлететь. Выдержав паузу, говорит:

– Короче, моноспектакль решили дать все-таки Ксюше. – Лиза на этих словах отводит взгляд, видимо зная мою реакцию.

От возмущения, я слезаю, нет, спрыгиваю с подоконника. Внутри все кипит.

– Ей? – Возмущенно говорю я. – Это же меня хвалили! Она вообще играть не умеет. Только ходит и своими глазками хлопает. Она не выразительная! – Я активно жестикулирую и ударяюсь рукой об стену. После чего хватаюсь за ушибленное место, корчу лицо от боли.

Лиза гладит кота.

– Может и так. Но уже все решили. Я слышала. – Лиза спокойна, а вот Джулио уже не очень, после моих громких реплик.

Я нервно облокачиваюсь об стену. Этой выскочке всегда дают что надо и не надо. Но в этом мире есть не только она. Я даже не знаю, кто виноват. Ксюша со своими: «Ой. Елена Александровна, а может мне здесь вот так вздохнуть? Ой, Елена Александровна, а может мне здесь задышать?» или Ленка, которой это все нравится.

– Может в буфет? – Предлагаю я спустя минуту молчания.

– Я не. Мне идти надо, на актерское мастерство. – Отвечает Лиза и слазит с подоконника.

Иду одна и все оборачиваюсь за Джулио, но он решил видимо уединиться. Захожу в буфет. Папоротники атаковали и это место. Я заметила Ксюшу и ее подружку. Они уселись у окна. Я автоматически начинаю вслушиваться. Вдруг речь зайдет обо мне. Подойдя к стойке, я замечаю Олега в ярких кроссовках.

– О, привет. Знаешь что? Моя мама решила стать вегетарианкой! И хочет, чтобы я тоже. – Высказался Олег, который видимо уже давненько хотел это рассказать. Он изобразил уставшее лицо. Будто который раз проиграл.

– Да,… но я тетю свою знаю. Передумает. Уверяю.

– А у тебя что?

– А ты еще не в курсе? Задыхающаяся играет в моноспектакле.

– Это плохо?

– Вообще-то Ленка его мне хотела дать. Она меня раздражает.

– Кто?

– Господи, Ленка! – Не выдерживаю я.

– Что будете? – Спрашивает буфетчица – Марина.

– Упаковку жвачек, пожалуйста. – Просит Олег.

– А это кто? – шепчу я, а глазами показываю в сторону мужчины лет тридцати пяти. Он сидит в шляпе и стучит пальцами по столу. – Странный тип.

– Наверное, учитель новый. Ленка что-то говорила об этом. – Олег берет жвачки. – До встречи. Я на актерское если что. Там Лиза тоже.

– Знаю, знаю. Подойду потом. – Я машу ему вслед.

– Говорите, что будете.

– Два светлячка. – Говорю я и облокачиваюсь об стойку.

Забрав печенье, Сажусь за соседний столик от Ксюши. Чтобы все слышать, но ничего интересного ни одна, ни другая не говорят. Покапал дождь.

Дарья.

В парке. Олега часто можно увидеть после репетиций в парке. На улице может быть любая погода, а он все гуляет и гуляет. И почти всегда один. Ему в эти моменты никто явно не нужен. И это кажется чем-то чужим, неправильным. Олег душа компании и совершенно не похож на одиночку, гуляющего в парке. Мне интересно, о чем он думает, ведь Олег, очевидно, что-то, да обдумывает, а может и мечтает… Я даже уже об этом и забыла, но сегодня мы вновь шли «вместе». Олег по одной стороне дороги, я по другой. И мне пришлось об этом вспомнить. И ощутить это чувство. Чувство будто мы настолько далеко, что холодно где-то там. Там, где живет душа. Там, куда ни один человек не осмелиться, кого то впустить. Но в то же время мне пришлось вспомнить чувство того тепла, той некой близости, которая окутывает и заставляет улыбаться. Но все-таки расстояние наших рук, сердец, намного сильнее и ярче. К моему сожалению.

Парк сам по себе небольшой. В его центре стоит фонтан, но сейчас холодно и он не работает. Кроме фонтана в парке сплошные деревья, кусты, цветы, что в зимне-осеннее время выглядит угнетающе, и скамейки, скамейки, скамейки.

Когда было тепло, я замечала Олега рисующего что-то. Но никогда не узнавала, что же он такое рисует. Вообще о нем сложно, что-либо узнать. Олег-человек следящий за своими словами. Но знакомы мы давно, и я знаю Олега не так уж и плохо. Его темные глаза на свету отдают янтарным цветом, темные лохматые волосы, еле заметные темные веснушки, ядовитые кеды все это лишь оболочка того самого Олега, которого я знаю, а может и не знаю…

В кабинете. Елену А. я бы описала, как человека с подвохом. Конечно, так можно говорить про всех, но даже если бы и начиналось перечисление таких людей, то эта дама была бы одной из первых. Да, Елена А. справедлива, но эта справедливость кончается, когда на горизонте вырастают деньги, выгода или личная неприязнь. Судить со стороны не просто, но я это могу заявить с уверенностью.

Кабинет Елены А. место такое же тяжелое, как и ее взгляд. Мебель темна, стол завален бумагами и прочим хламом, стены еще темнее и лишь пол подает надежды. О том, что здесь есть окно, забываешь, оно завешано темно-зелеными шторами и не впускает даже надежды о свете. Иногда мне кажется, что здесь и вовсе нет воздуха. Но есть здесь нечто облегчающие душу – это папоротники. Пусть они и опускают вниз свои зеленые лапки и в полумраке не столь яркие, но папоротники живые. Раз живы они, то выживу и я.