В дальнем углу стоял Трон. Металлическая биокамера, напоминающая капсулу для анабиоза на манер тех, что по легендам были установлены на «Армстронге». Глянув на Трон, я почувствовал, как внутри всё затрепетало от предвкушения.
«Придёт час, – подумал я, рассматривая серебристые стенки, – и я окажусь внутри. Каких-то шестнадцать лет… Жалкие полтора десятилетия с хвостиком. И я позволю кораблю напиться моей крови. Крови Михаила-Творца, чьи гены покоятся во мне и ждут момента, чтобы открыть двери ковчега. Однажды это случится. И мы наконец ступим на землю спустя столько лет».
– Привет, Нил, – раздался бойкий голос Рыбакова, который сидел за длинным капитанским столом. – Падай. Разговор есть.
Я прошел к центру рубки и уселся на крохотный, но очень удобный стульчик, сделанный, как и вся мебель на корабле, из ультралегкого пластика.
Кроме инженера, за столом сидел его брат Пётр, отвечавший на «Ермаке» за систему внутренней безопасности. В отличие от вечноулыбающегося Андрея, Пётр был постоянно задумчив и никогда не говорил лишнего.
– Где отец? – спросил я, осмотревшись.
– Скоро будет, – ответил Андрей, и тут же принялся меня пытать: – Рассказывай, как оно, Нил? Девчонку присмотрел? Жениться уж скоро пора.
Рыбаков оттопырил безымянный палец, на котором белело пластмассовое кольцо, и хитро подмигнул. Я чуть улыбнулся. Отвёл взгляд.
– Рано ещё. Учиться надо. И учить.
– Пфф, – усмехнулся Андрей, – Ты голову-то иногда разгружай. Я тебе как физик с двадцатилетним стажем говорю. Движок закипит – с ума сойдёшь.
– Тихо, – подал голос его брат. – Идёт.
Двери лифта открылись. Мы втроём синхронно встали, поприветствовав Иосифа. Тот был одет в белый облегающий костюм с золотыми погонами. В руках нёс электронный планшет. Брови отчима были нахмурены, а губы под пышными чёрными усами плотно сжаты. Видимо, разговор предстоял не очень приятный.
– Привет, Нил, – скупо кивнул он, и тут же перешёл к делу: – Садитесь. Будем решать…
Мы уселись.
– В общем, Нил, все остальные уже в курсе, осталось просветить лишь тебя как члена малого совета. У нас тут интересный момент на мониторах. Крайне интересный.
Я воодушевился.
– «Армстронг»?
Отчим быстро разрушил мои надежды, отрицательно дернув головой.
– Нет. Кое-что любопытнее. Взгляни.
Он нажал на кнопку планшета, и над столом высветилась бледно-голубая голограмма звёздной карты. Проведя пальцами по воздуху, капитан изменил масштаб и сфокусировал карту на белой точке, помеченной буквой «Е». Красной отметки не наблюдалось даже рядом. Зато было кое-что новое.
– Что это такое? – спросил я, ткнув пальцем в крохотную мерцающую точку, которая медленно двигалась в направлении «Ермака» со стороны Орума. – Метеорит?
– Нет, – хмуро произнёс Пётр. – Антропогенный объект.
Я непонимающе посмотрел на него. Затем перевел взгляд на Андрея. Тот пояснил:
– Соседи наши мусорят. Это хреновина – деталь «Армстронга». И она летит с бешенной скоростью.
– В нас?
– Нет, не в нас. Рядом. Относительно рядом.
– Короче, – перебил отчим, поведя усами. – «Первые» сбросили лишнюю массу. И замедлили торможение.
Несколько секунд я обдумывал услышанное. Новость звучала крайне удручающе.
– Но даже это не самое главное, – продолжил капитан и ткнул пальцем в точку. – Присмотрись к сигналу.
Я наклонился чуть ближе к столу, стал вглядываться в мерцание. Наконец, до меня дошло. Три коротких вспышки. Три длинных. Три коротких. И снова.
– Сигнал бедствия?
Андрей и отчим синхронно кивнули. Пётр промолчал.
– Спектральный анализ показывает внутри живую материю, – сказал Рыбаков. – В совокупности с другими данными…
Он замолчал на полуслове и глянул на капитана. Тот коротко кивнул, дав разрешение.
– В общем, там люди, – выдохнул Андрей. – Живые люди. И судя по всему, «Армстронг» их бросил.
Я впал в ступор. Понадобилось время, чтобы осознать сказанное инженером.
Что значит бросил? Как можно бросить живых людей в космосе? Это звучало настолько противоестественно, что в первую секунду я подумал, будто отчим с помощниками решили меня разыграть. Наверняка, всю эту злую шутку придумал Рыбаков, чтобы развеять скуку и посмеяться над моей растерянностью. Вполне в его стиле.
Но чем дольше я смотрел на их лица, тем сильнее разливалась чернота под рёбрами.
– Вы сейчас серьёзно?
Инженер и отчим переглянулись, будто не поняли вопроса. Пётр хмыкнул.
– Зачем они это сделали? – спросил я.
– Мы не знаем, – развёл руками Рыбаков. – По всем расчётам, они должны продолжать торможение, но с недавнего времени «Армстронг» идёт быстрее, чем предполагалось. Гораздо быстрее.
– Они рискуют, – озвучил догадку Пётр. – Понимают, что им придётся обходить Облако, и поэтому решили сожрать часть пути, сбросив балласт. Чтоб мы не угнались.
– Но ведь это люди!
Я встал из-за стола и подошёл к окнам-экранам. Посмотрел в бескрайнюю черноту. Где-то там, в пустоте, сейчас умирали такие же путешественники, как и мы. Такие же дети космоса, выросшие на космическом ковчеге. Люди, которых предали собственные братья и сёстры…
Я обернулся и посмотрел на отчима.
– Мы можем их вытащить?
Отчим поджал губы и глянул на Рыбакова. Тот хмыкнул, развёл руками. Пётр тяжело выдохнул. И внезапно я понял, что всё это уже обсуждалось. И брошенные «первые», и возможность их спасения и главное – то, как я отреагирую на новость.
– В теории можем, – сказал Рыбаков непривычно тихим голосом.
– А на практике?