Трилогия «Вишнёвка». Сборник романов

– Нет пока… Медяшку из сельпо не хочется, а на что-то нормальное…

– Ну, так глянь, как тебе? – Артур протянул изящный футлярчик; два золотых колечка лежали рядышком на кроваво-красном бархате.

– Ох! Да Глеб Олегыч не велел подарки брать…

– Ба! Молодой человек! Избаловала вас Мария Михайловна! Она-то такими миллионами ворочает, что ей тряпок выпускных накупить! А мы с тобой не гомики-партнёры, чтобы я эдакие подарки тебе делал!

– Ой, извиняйте, конечно, Артур Дариусович! – смутился молодой человек. – Но таких денег у меня точно вряд ли когда будет. В рассрочку можа?

– А детки пойдут? – Так называемый Урбанас подмигнул. – Нет, как насчёт бартерного обмена?

– А чё вам приглянулось в замен-то?

– Крестик твой нательный, – спокойно отозвался Артур.

– Чё? – Юрка ушам поверить не мог. – Артур Дариусыч, этот тельник-то у нас в семье… Мамка говорит, ещё до революции…

– Вот именно! Коллекционеры с руками оторвут.

– Да нет, так дела не делают…

– Сам толкануть хотел? – подмигнул Чёрнсын.

– Упаси Бог! Мамка-то…

– Ну, об этом, я, конечно же, думал. – И Артур показал молодому человеку крестик на шнуровке, покачав его перед глазами молодого человека, словно гипнотизер на сеансе.

Потрясённый, Юрка расстегнул рубашку.

Взяв тот крестик, что протягивал ему гость, сравнил со своим.

– Ух, – выдохнул он, наконец. – Но верёвочку-то как вы умудрились так скопировать?

– Секрет фирмы! – рассмеялся Чёрнсын. – У меня память хорошая. НИЧЕГО НЕ ЗАБЫВАЮ. По спец-заказу делали, естественно. Не огорчать же мамочку твою! Она святая женщина. Свои денюжки-то «гробовые», что на похороны откладывала, собирается как раз вам на колечки истратить. А тут вон чек есть, не понравится – месяц у тебя есть, в городе сдашь в магазин обратно. Никто и знать не будет! А так…

– А можно я с Глеб Олегычем посоветуюсь?

– Ой! – Артур фыркнул то ли насмешливо, то ли презрительно. – Нянька он тебе что ли? В командиры записался? Кроме того здесь ещё нюансик особый. Даже для меня пунктик болезненный. Пойдём, выпьем?

Они прошли на кухоньку, Юрка выставил бутылки и всегда имеющиеся тарелки с закуской, поставил стакану и налил сперва гостю, а потом себе.

Чёрнсын сел, положив свои приношения так, что взгляд молодого человека постоянно натыкался на них.

В неярком свете лампочки под красивым тряпочным абажуром с ручной вышивкой, и крестик и кольца смотрелись так мирно; простенько и естественно, как и квашеная капуста и аккуратно нарезанная домашняя колбаса.

Они выпили.

– По первой разве закусывают? – произнёс Чёрнсын удивлённым тоном.

Рука Юрика замерла в воздухе, и он опустил вилку.

– Эх, Юрка, Юрка, – заговорил Артур, проникновенно.

– Расскажу тебе кратко. Глеб, когда мы с Ядвигой ещё женихались, перстень сварганил, с таким камушком ценным, что только в музеях бывает. В прессе даже писали о кольце нашем обручальном. А Ядвига… переползла она к другу моему лучшему в постель. На б**ях не женюсь и тебе не советую. Но всё-таки проверку я ей устроил, а она-то ко мне вновь кинулась, как сучка течная, прости за сравнение грубое!

~ Порвал я с ней окончательно, а Глеб «подобрал», даже женился. Надеялся – исправится, что ли? Ох, она из него верёвки крутила! Ох, уж издевалась! Не ноги – буквально ж** вытирала! Другой бы ей морду раз двадцать набил, да приятель мой – ангел настоящий! Всё прощал, да никак угодить не мог. Свинью что помоями, что икрой чёрной корми – результат такой же.

~ Он все свои пенсионные накопления истратил, ей наборчик ювелирный по спецзаказу сделал. Она только рожу скорчила! «Симпатичные мол, безделушки!» До инфаркта его довела, хорошо у нас там медицина – не то что тут. Помнишь он сам о лекарстве-то говорил? Раны сердечные лечит. – Артур хмыкнул, видя, как молодой человек, потрясённо слушая, пьёт, уже забыв о закуске.

– А она сама на меня так и лезла, уже женой его будучи! Попытался я ему глаза раскрыть на супружницу его. Пригласил её на свидание, и ЕМУ СКАЗАЛ об этом. Припёрлась! Да ещё его-же наборчик напялила! А когда узнала, что «подставили» её – совсем от злости спятила! Ну, концовку ты уже знаешь…

Он тоже выпил.

– Вот поэтому я и не хотел, чтобы Глеб знал о сделке нашей. Это же не подарок, так ведь? А что раны ещё свежие теребить?

– Я понял, Артур Дариусыч, сделаем! Не выдам я вас. – Он вздохнул.

– А с колечками, сказать, что я придумал? Не мне напоминать тебе лавочку на бережку, там же все всегда предложения делают. На выпускной туда чуть ли не очередь опять будет, а я помочь могу. Оленьку с Алькой отведу туда, а сам прослежу, чтобы НИКТО ЛИШНИЙ не побеспокоил до самого рассвета. Веришь, что я могу обеспечить ИНТИМ в этом месте?

– Я теперь уже в что угодно поверю! – Юрка вздохнул.

Сняв с себя крестик, он протянул его своему гостю.

– Сюда клади! – отозвался тот, подавая открытую коробочку, по форме – как гроб миниатюрный.

Молодой человек послушался, и Артур захлопнул крышечку.

– А если тебя уж совсем совесть замучает, – ухмыльнулся он, убирая полученное во внутренний карман. – Съезди в село соседнее, да освяти. Просто, что бы не думалось. Ну, бывай!

Хлопнув молодого человека по плечу, он вышел, а Юрка надел новый крестик.

Он едва успел застегнуть рубашку, как вошла его мать.

– Вот! – Oн указал на футлярчик с кольцами. – Из города. Обмыли покупочку-то.

– Ну, слава Богу! – женщина перекрестилась. – Красота какая! Всё, завтра ж сватов зашлю! Олька-то така красавица, и руки золотые, и с Алькой дружит. – Она засмеялась, шутливо толкнув сына. – И со свекрухой ругаться не будет, ась?

Юрка рассмеялся тоже; последние сомнения покинули его, и только сладкое предвкушение счастья наполняло душу.

Глава 20

Чтобы поменьше выделяться, Мэри специально заказала платье такого же фасона, как и большинство местных женщин, среднего возраста, одевали на праздники.

Одев соответствующем образом Даниеля, она гордо выплыла во двор.

«Эх, жаль нельзя „стервятников“ запустить», впервые в жизни подумала она. «Меня бы на обложку журнала: ~ Совладелица Крупнейшей в мире Корпорации участвует в выпускном глухой сибирской деревни!~ Секундой бы расхватали! А уж если поместить в Интернет…»

Глеб с Энн на руках, и его родители уже уходили.