Твой черёд. Авель

– Авель! Я умоляю тебя! Пожалуйста! Авель! Прошу тебя! Не поступай так со мной! – я кричала, надеясь, что муж вернётся, и всё это окажется их жестокой тупой шуткой.

Внезапно Итан затолкал мне в рот какую-то тряпку, пропитавшуюся его парфюмом. Нагло ухмыляясь и скользнув свободной рукой на мою талию, он смотрел мне прямо в глаза.

– Не стоит тревожить моего брата. Не переживай, Сэлли, тебе понравится. Я ведь никогда тебя не обижал, будет чуточку больно, но ты быстро привыкнешь.

Сердце колотилось, отдаваясь буханьем в ушах. Я не успела осознать его слова, когда он дёрнул бёдрами и резко вошёл. Глаза моментально распахнулись от острой боли. Выгибаясь ему навстречу и крепко сжимая зубами ткань, я пыталась хоть как-то отстраниться от него. Парень наблюдал, как я дёргала руками, извивалась под ним, пока он с усмешкой смотрел на моё лицо и лишь сильнее сдавливал запястья, доказывая, что как бы я ни старалась, не освобожусь до тех пор, пока он этого не позволит.

– Ты закончила свою бессмысленную возню?

Мне хотелось плюнуть ему в лицо, но импровизированный кляп поставил крест на моих планах, и всё, что я могла сделать, – со жгучей ненавистью впиться в его глаза.

– Я обожаю, когда ты злишься, Селена. Твой затравленный взгляд становится таким диким и пронзительным. Просто красавица.

Итан возобновил толчки. Он наслаждался своей властью надо мной и упивался этим. Он хотел чувствовать себя вершителем судеб, чтобы все ему поклонялись. Эгоистичный больной ублюдок.

Не сбавляя оборотов, он продолжал трахать меня, тем самым доставляя ещё больше боли. Я бессильно мычала, пытаясь вытолкать изо рта тряпку, извивалась, желая как можно скорее избавиться от пронизывающей боли. Но Итан лишь положил свободную руку на мой живот, припечатав меня к постели и ещё крепче сжав мои запястья, оставляя на них синяки.

– Расслабься, Сэлли, ты такая узкая, что долго это не продлится…

Его дыхание сбилось. Плечи и руки были напряжены. С губ парня сорвался стон, больше похожий на рык.

Его слова никоим образом меня не обнадеживали и не успокаивали. Между ног болело так сильно, что мне хотелось свести их вместе, но я могла лишь сжимать коленями его талию.

Ещё несколько толчков, и я почувствовала, как Итан быстро вышел из меня, изливаясь мне на живот. Глаза застилало пеленой слёз, но ни один из этих мразей не заслуживает их увидеть, и я зажмурилась.

Тяжёлое и горячее дыхание возле моего уха заставило меня вздрогнуть.

– Советую тебе привыкать ко мне, канарейка, мы ещё не раз это повторим, ведь теперь ты – моя игрушка. Мой брат никогда не будет спать с той, кого уже опробовал я.

Он не случайно назвал меня канарейкой – птичкой, которая легко приручается и быстро привыкает к своему хозяину. Только вот Итан никогда не дождется этого от меня, пусть и дальше пребывает в своих розовых мечтах.

Глава 2

Селена Анджело

После того, как Итан вышел из спальни, на первом этаже громко заиграла музыка. Он веселился после того, как надругался надо мной. Хотя я уверена, что ему было абсолютно всё равно, это ведь не его опозорили, унизили и использовали. Я ещё долго лежала, глядя в потолок. Нужно было взять себя в руки, но в данный момент хотелось просто раствориться в этом полумраке. Музыка гремела, пока я пыталась до конца осознать произошедшее. Это какой же нужно быть мразью, чтобы положить свою жену под собственного брата в первую брачную ночь? Хотя этот вопрос скорее был риторическим, я уже знала ответ. Нужно было родиться и вырасти Авелем Анджело.

Видимо, у меня был такой шок, что сковало всё тело. Глаза были сухими, в истерике не было никакого смысла. Я плакала очень редко, вот и сейчас не ощущала ком в горле. В душе меня переполняли обида, гнев и ярость, а вот разум был на удивление чист, как переливающийся кристалл.

Краем глаза уловив движение в дверном проёме, я медленно повернула голову. Авель, прислонившись к косяку со скрещенными руками на груди, без каких-либо эмоций рассматривал моё голое использованное его братом тело. Если он думал, что я сгорю со стыда и отвернусь, то сильно ошибался; я запоминала каждую черту его бесстрастного лица, чтобы в будущем увидеть, как оно исказится, когда я заставлю его ответить за то, что он вынудил меня пережить.

У меня не укладывалось в голове только одно: что это за человек сейчас и где тот Авель, которого я знала когда-то давно? Раз даже такой мой вид не вызвал у него никаких эмоций, и он так спокойно смотрел на меня, значит, слухи, что я слышала про него, оказались чистой правдой. Он действительно стал тем самым бесчувственным и страшным монстром, о котором так много говорят.

Мне было жаль того человека, которого я знала когда-то, но вот ЭТО я точно никогда жалеть не стану. Прикрыв глаза, я повернула голову обратно к потолку; бессмысленно продолжать эти гляделки.

Если каждый день моего пребывания здесь теперь будет таким, сколько я смогу вытерпеть до тех пор, пока не сломаюсь?

Я лежала неподвижно, не обращая внимания на присутствие Авеля, пока он также внезапно не исчез.

Думаю, эти звери будут делать всё, чтобы добиться от меня покорности, и не остановятся, пока не будут уверены, что сокрушили меня. Я ничего не смогу с этим поделать, но что могу, так это пообещать самой себе, что они никогда не увидят моих слёз, я не доставлю им такого удовольствия.

Первой мыслью, конечно, было позвонить и рассказать всё отцу, но что мне это даст?! О, мой папочка не станет рисковать своей репутацией ради меня. Если, не дай бог, кто-нибудь узнает, что его дочка спала не со своим мужем, а с чужим мужчиной, то он быстрее откажется от меня, чем встанет на мою защиту. Как бы ни была велика горечь от обиды, что расползалась по языку, я не стану подвергать свою семью такому позору: ни мама, ни брат не заслужили быть изгоями, и чтобы в них тыкали пальцами из-за того, что их дочка побежала жаловаться на такого ублюдка, как мой муж.

В комнате отголоском витал аромат парфюма Итана, я чувствовала его у себя на губах; как и предполагала, он засунул мне в рот свой галстук, который я выплюнула, как только он вышел из спальни. Я ощущала его на своём теле, казалось, что даже волосы впитали в себя этот древесно-цитрусовый аромат с нотками чёрного перца, розмарина и сандала.

Медленно сев, я расстегнула пряжки туфель, скинула их с кровати, отпихнув ногой и тут же замерев от пронзительной боли.

Не время вести себя как размазня, Селена, нужно избавиться от этого противного запаха. Не стесняясь своей наготы, поднявшись на ноги, я подошла к одному из окон и настежь распахнула его, впуская прохладный морской воздух, чтобы проветрить спальню. Покрутив головой в темноте и обнаружив дверь ванной, не раздумывая, шагнула вперёд.

Я орудовала мочалкой до тех пор, пока кожа не покраснела и не начала гореть даже от прохладной воды. Не пропуская ни единого участка, я избавлялась от запаха Итана, смывала с себя фальшивые клятвы Авеля, что он произносил всего несколько часов назад, и топила в сливе душевой вместе с пеной от шампуня надежды на счастливый брак.

Выбравшись из душа и обернувшись полотенцем, в одном из узких шкафов я нашла футболку и была искренне рада, что от неё пахло лишь кондиционером для белья.

Я несколько минут смотрела на своё отражение в зеркале, пока расчесывала влажные серебристые волосы. С виду была всё такой же, а вот внутри будто что-то погасло. Эффект казался таким же, как если бы кистью чёрного цвета задели не до конца высохший ярко-красный участок. Я почти физически ощущала, как эта тьма начала медленно расползаться по моему сердцу, оскверняя и душу.

Отбросив расчёску, я вышла в спальню, сразу замечая подсвеченное лунным светом тёмное пятно на светлом покрывале. Будто всё кричало о том, что как бы я ни хотела похоронить воспоминания, они всё равно будут пятнами всплывать в моей жизни.

С кипящей яростью в венах подлетела к постели, сдирая покрывало и отбрасывая его на пол в самый дальний угол, после чего забралась на кровать, роняя голову на подушку, утопая в каком-то электро-хаосе, доносившемся снизу.

* * *

Проснулась я от холода, забыв закрыть перед сном окно. В доме была тишина, видимо, дикие пляски Итана наконец-то закончились. Полная луна стояла высоко в тёмном небе. Желудок скрутило, за весь вчерашний день мне так и не удалось проглотить ни одного кусочка, мои внутренности бунтовали. Превозмогая боль между ног и внизу живота, я поднялась с постели, беззвучными шагами вышла из спальни и ступила к лестнице на первый этаж.

Держась за перила, я медленно и бесшумно спускалась по лестнице, чтобы найти кухню, где смогу напиться холодной воды и закинуть хоть что-нибудь в пустой желудок. Где-то на середине мне показалось, что с первого этажа доносится какая-то возня. Коснувшись последней ступени, я повернула голову в сторону гостиной и замерла на месте, заметив в полумраке голую девушку, которая прыгала как профессиональная наездница, и её неожиданно громкий стон заложил мне уши. Я была настолько шокирована, что по инерции попятилась, прижимаясь спиной к стене, попутно задевая пяткой ножку небольшого столика, роняя с него стакан, который разбился об мраморный пол. Вскинув глаза в сторону девушки, я встретилась взглядом с Авелем, который и трахал эту брюнетку в гостиной первого этажа нашего с ним дома. Я продолжала стоять и не верила в то, что отчётливо видели мои глаза.

– О, Сэлли, неужели тебя заводит, как твой муж трахает другую женщину? Ты так трясёшься, будто безумно хочешь к ним присоединиться!

Я резко повернула голову на голос Итана, который вальяжно спускался с верхних ступенек. Он подсушивал влажные тёмно-русые волосы висевшим на шее полотенцем. По голой груди и рельефному торсу скатывались капли воды, впитываясь в пояс светло-серых спортивных брюк. Сердце громко стучало, отдаваясь в висках. Сорвавшись с места, я быстро побежала наверх, забыв о голоде, желая лишь спрятаться в своей спальне. Только вот Итан решил вмешаться в мои планы и, дождавшись, пока я с ним поравняюсь, схватив за предплечье, толкнул к стене, тут же ставя обе руки по сторонам от моего лица и преграждая все пути к отступлению.

Прикрыв глаза, из-под полуопущенных ресниц, с усмешкой на лице, он томно поглядывал на меня, как хищник, склоняя голову набок и облизывая губы, в то время как стоны девушки становились всё громче. Аромат его геля для душа и шампуня тут же попали в нос. Я подняла руки, закрывая ладонями уши, чтобы не слышать происходящего в гостиной, и чтобы картинки прошлой ночи перестали проноситься у меня перед глазами.

Облегчение было недолгим, Итан почти сразу убрал мои руки, прижимая их к стене, переплетая наши пальцы, и, усмехнувшись, прильнул к моей шее, проводя по ней влажным языком. Я вздрогнула, попытавшись освободиться, он же лишь поднял голову на это. Его дерзкий взгляд не предвещал ничего хорошего. Итан придвинулся ближе, впечатывая меня в стену всем телом и скользя губами от подбородка к виску.

– И куда же собралась моя маленькая канарейка? Уже забыла, что я тебе говорил? – он прервал свой шёпот всего на мгновение, чтобы посмотреть в мои глаза. – Ты теперь мой трофей, Селена!

Я пыталась убедить себя в том, что я просто ещё не проснулась, но жаркое дыхание Итана было столь ощутимо на коже, что все попытки самовнушения сразу разбились об ужасающую реальность.

– Тебя же заводят её стоны, не так ли, пташка? Ты же хочешь посмотреть ещё?!

Вопрос был риторическим, и поняла я это, когда парень, схватив меня за талию, потащил вниз по лестнице и, сам прислонившись к стене, спиной прижал меня к своей груди. Вцепившись железной хваткой в мой подбородок, он не позволял мне отвернуть голову от гостиной, а спустя несколько секунд прижался губами к моему уху.

– Смотри, Сэлли, как она прыгает на твоём муже. Слушай, как стонет на его члене. Запоминай, как нужно ублажать братьев Анджело.

Самое противное не то, что Итан заставлял меня смотреть на это, а что Авель без тени смущения вглядывался в мои глаза, сдвинувшись немного в сторону.

– Я научу тебя всему, птичка. Сделаю тебя ненасытней любой продажной шлюхи. Ты будешь умолять на коленях, чтобы хоть один из нас взял тебя. Я вытрахаю из тебя всю твою наивность и скромность, ты станешь зависимой от наших тел.

Его пальцы вцепились в футболку на моём животе. Он провёл языком по мочке уха, а я задрожала. Как бы ни пыталась отвести глаза, эти двое, что без стеснения продолжали сношаться при зрителях, всё равно попадали в поле моего зрения. Рука Итана заскользила выше, и он болезненно сжал мне грудь. Не хватало ещё, если в его прогнивший мозг проскользнёт мысль, что будет здорово присоединиться к ним, такого унижения я точно не переживу.