Швабские истории

– Что ты успел узнать нового, брат Бенед? – спросил он, не сумев скрыть своего волнения.

– Пока не так много, отец Гебхард, – начал молодой монах, как всегда чёткий в словах и немногословный. – Относительно брата Иберна ничего больше узнать не удалось. Он просто ушёл от мира после смерти жены и новорожденного наследника. И постарался облегчить дорогу в аббатство ещё нескольким несчастным. Это всё.

Брат Бенед взглянул на настоятеля, и тот понял, что у него возникли какие-то мысли в отношении дальнейшего расследования.

– Говори всё, брат Бенед, всё, что пришло тебе в голову, – поощрил его аббат.

– Мне пришли в голову две мысли, отец Гебхард, – начал брат Бенед. – Во-первых, нам следовало бы учредить дежурство на кладбище, только незаметное. Я не исключаю, что и на второе тело может быть покушение. А во-вторых, я хотел бы проверить всех, кто прибыл в наш монастырь в последние годы. Раньше ведь такого не было.

– Это здравые мысли, брат Бенед, – согласился аббат, – я распоряжусь. А ты снова ступай к брату Рудольфу и скажи, что я велел дать тебе более широкие сведения. И жду тебя завтра. Времени у нас мало. Мы должны разобраться в том, что здесь происходит.

На время в аббатстве установилась тишина, но прежнего покоя не было и в помине. Все жили в ожидании новых бед. Братья, работающие в скриптории, были настолько напуганы, что ни на минуту не оставались в помещении в одиночестве, старались приходить и уходить все вместе.

Брат Бенед нашёл в документах брата приора не так много данных, как ожидал. Новыми в аббатстве за последние четыре года были всего лишь три человека: брат Ульрик, который пострадал от рук преступника первым, брат Зигфрид, который нашёл его тело, и ещё брат Теобальд. Он прибыл последним, всего около года назад, и было очень странно, что попал он сюда из аббатства Райнау. Обычно, в соответствии с уставом бенедиктинского монастыря, единым для всех и довольно строгим, монах не имеет права менять место своего духовного служения и должен находиться там, где принял постриг. Но брат Теобальд, с его слов, имел уже за плечами большой опыт монашеской жизни, он был хорошим переписчиком и стал трудиться в том самом скриптории, где погиб несчастный брат Северий и усердно переписывали рукописи и книги ещё пять человек. Как и почему он сменил монастырь, было неизвестно.

Всё это молодой монах сообщил отцу настоятелю самым подробным образом. Аббат был удовлетворён. Он надолго задумался, оценивая полученные сведения, потом поднял глаза. Лицо его приобрело решительное выражение.

– Вот что, брат Бенед, собирайся, – неожиданно заявил он, – ты поедешь в аббатство Райнау.

– Как? – оторопел молодой монах. – А устав?

Но глаза его сразу загорелись. Согласно тому же строгому уставу, монахи не имели права выходить за территорию своей обители. А тут…

– Я знаю, брат Бенед, правила есть правила, – негромко заметил настоятель, – но иногда из них нужно делать исключения, и это будет им только на пользу. Так что собирайся. Завтра утром отправишься. Встретимся ещё до рассвета возле конюшни.

2

В эту ночь брат Бенед не мог сомкнуть глаз. Ему хотелось вскочить со своей жёсткой лежанки и бежать, неведомо куда, и что-то делать, действовать. Но нужно было лежать тихонько, чтобы не мешать отдыху братьев. Все они уставали за долгий день, строго расписанный по часам: восемь часов отдавалось службе в церкви и молитвам, и служб таких было семь на протяжение дня; восемь часов посвящались работе, то ли на хозяйственном дворе, то ли в монастырских помещениях, и ещё чтению (это было обязательно); оставшиеся восемь часов приходились на несколько раз прерванный сон. Ведь службы начинались ночью и следующей ночью заканчивались. Нетерпение буквально съедало молодого монаха. Неужели осуществиться его мечта, и он увидит большой мир за пределами этих высоких стен?

Свою прошлую жизнь брат Бенед помнил уже несколько туманно. Будучи ребёнком, Эрнст, как его тогда звали, не пользовался любовью своего отца, да и был уже пятым, самым младшим из сыновей. Отец никогда не хвалил его, ни разу не погладил по голове, но частенько награждал тумаками и оплеухами. Мать его любила больше всех других детей, но не смела выразить эту любовь словами либо проявить её в действиях. Уж слишком похож был мальчик на рыцаря, который много лет назад жил в поместье хозяина земель. Был тот рыцарь некрасив и не отличался большой силой, но зато был приветлив, ласков и добр. Это знали все в округе, и красавица Глисмут, как подозревал отец Эрнста, лучше других. Поэтому, когда мальчик подрос, его отдали в монастырь, включив в церковную десятину, другими словами, попросту продали – чтобы помогал на подсобных работах, ухаживал за скотиной и вообще делал, что велят. Было тогда Эрнсту всего семь лет.

Года два мальчик надрывался, таская воду и корм для скотины на хозяйственном дворе, но так и не окреп физически, а в росте и вовсе замедлился. Но однажды он попался на глаза заглянувшему в конюшню Ноткеру Заике. Это был монах, прославивший себя не только сложением божественно красивых стихов и мелодий для молитвенных гимнов, но и в качестве учителя, воспитавшего уже много достойных учеников. Был он тогда в расцвете сил, крепкий мужчина с глазами, которые умели замечать всё вокруг. Увидев Эрнста, нёсшего воду от большой бочки, он остановил его.

– Не слишком ли велик бурдюк, который ты тащишь, мальчуган? – спросил он, внимательно рассматривая маленького подсобного работника.

– Я привык, – ответил на это Эрнст и посмотрел прямо в глаза монаху.

Трудно сказать, что увидел Ноткер в глазах ребёнка, но предложение он сделал необычное:

– Приходи завтра в школу возле церкви, прямо с утра. Скажешь, я велел. Я брат Ноткер, учитель.

Утром мальчик был на месте, и жизнь его с этого дня пошла совсем по-другому. Способности к обучению у него оказались не просто большие, но огромные. Он поглощал всё, что давала обычная программа, но ему этого было мало. И брат Ноткер начал заниматься с ним дополнительно. Чего только не рассказывал он своему любимому ученику! А мальчик всё понимал, всё усваивал и глубоко обдумывал.

В пятнадцать лет Эрнст принял постриг и стал братом Бенедом. И вот уже восемь лет старательно выполняет всё, что предусмотрено строгим монастырским уставом, со всей душой молится, и так же усердно работает там, куда его пошлют. Но в душе живёт неугасимое желание увидеть большой мир, города, замки, новых людей – всё то, о чём ему рассказывал учитель, и о чём они и сейчас иногда разговаривают, когда выдаётся время.

Ночная служба прошла для брата Бенеда, как во сне. Утром он поднялся очень рано, тихонько прошёл к конюшне и там стал дожидаться отца настоятеля. Тот пришёл во время, и не один. Рядом с ним был высокий крепкий мужчина с военной выправкой и обветренным лицом.

– Это Рудхард, наш гонец, брат Бенед, – сказал аббат, – он возит письма и донесения в Констанц, к епископу, и хорошо знает дорогу. А дальше, думаю, вы легко её найдёте, двигаясь вдоль Рейна. Ведь аббатство Райнау находится прямо на реке, на острове. Найдёте.

Он окинул взглядом своих посланцев.

– И ещё, брат Бенед. В сумке у Рудхарда письмо к аббату Райнау. Но если его не будет на месте, что весьма вероятно, то письмо нужно будет отдать приору церкви. Там я изложил всё, что нужно. Надеюсь, отказа в помощи не будет.

– С благословением Господним! – добавил аббат и перекрестил обоих. – Привратник предупреждён, конюх тоже.

С этими словами отец Гебхард удалился. А посланцы не стали терять времени и быстро вывели за ворота обители двух взнузданных коней. Перед ними лежала дальняя дорога. Погода была прохладная, но сухая. И брат Бенед почувствовал, что мир открыл ему свои объятия.

Ездить верхом брат Бенед научился ещё в детстве, как все мальчишки, но навыки эти были совсем не такими, как требовалось сейчас. Управлять конём в полной сбруе и с седлом было намного сложнее. Но Рудхард оказался хорошим учителем, объяснял, подправлял, и дело пошло. Вскоре они уже вполне свободно продвигались в нужном направлении.

Из города, центром которого было аббатство, они выехали на рассвете, как только открылись городские ворота. Дорога впереди лежала дальняя и очень нелёгкая. Местность вокруг была гористая, местами густо покрытая лесом, да и лето осталось позади, не за горами осенние холода, а там и зима нагрянет. Они двинулись на север долиной реки Штайнах, и их нередко сопровождали густые осенние туманы, но многоопытный гонец знал дорогу хорошо. А молодой монах, впервые в своей взрослой жизни вырвавшийся за стены обители, не мог насмотреться на окружающие пейзажи. Всё казалось ему красивым и даже загадочным. Вскоре они выехали к огромному озеру, и брат Бенед широко открыл глаза. Картина была впечатляющей. Сколько видит глаз, на запад тянулась водная гладь, сейчас уже неприветливая, холодная. Как сказал Рудхард, озеро протянулось с востока на запад на много миль. А на противоположной стороне возвышался горный хребет, не слишком высокие вершины которого были уже, однако, покрыты снегом.

Их же путь лежал на запад вдоль южного берега озера. И на этом пути им не встретилось ни единого города, даже маленькие поселения были нечастыми. Время от времени им встречались одинокие замки, но они не всегда лежали на их прямой дороге, и потом многоопытный Рудхард просветил брата Бенеда, что далеко не во всяком замке можно найти приветливый приём. Но он, к счастью, знал поселения и хижины, где усталые путники могли найти отдых на ночь.

Много раз благодарил брат Бенед в душе своей аббата Гебхарда за то, что двл ему такого замечательного спутника и проводника. Рудхард был сильным, опытным и очень спокойным мужчиной. Он любил поговорить и рассказывал молодому монаху множество интереснейших вещей об окружающем мире, который на многие годы был скрыт от него за высокими стенами монастырской обители. И сейчас брат Бенед впитывал в себя все эти впечатления, всё, что он видел и слышал, и сопоставлял это с теми знаниями, что дал ему брат Ноткер. И мир открывался для него.

Как ни сложен был путь, до Рейна добрались достаточно быстро и без происшествий. Здесь брата Бенеда ожидало новое открытие. Он увидел реку, которая, собираясь из множества потоков, текла с Альп, а потом – в это просто трудно поверить – проходила сквозь Боденское озеро по его западной оконечности, не смешиваясь, однако, с его водами, и выбиралась на свободу около самого Констанца. Здесь Рудхард был бессчётное количество раз и мог говорить об этом древнем городе, поставленном ещё римлянами, часами. Сейчас здесь был дворец епископа Соломона Второго, главы Констанцского епископства и полного хозяина всех этих земель.

Но Констанц прошли стороной и двинулись вдоль берега Рейна. Теперь уже дорога была новой для обоих, и они смотрели вокруг очень внимательно.

Через какое-то время им послышался шум, совершенно непонятный, но становящийся всё громче и громче. Наконец они поняли его природу. Река, достигнув перепада высоты, срывалась с высокого обрыва огромной массой воды, которая с шумом разбивалась о каменистое дно, создавая неповторимое впечатление и множество водяных брызг. На самой середине этого могучего водопада возвышалась высокая крепкая скала, которая разделяла реку на два потока, обтекающих её. Мощная игра огромных масс воды заворожила обоих путников. Вдоволь налюбовавшись на это необычное зрелище, они двинулись дальше, и довольно скоро рядом с ними текла уже широкая река, могучая, но спокойная. А вот и остров, о котором им говорил отец Гебхард, а на нём строения за высокими стенами – монастырь Райнау.

Лодку нашли легко, и были быстро перевезены на остров. Здесь Рудхард отправился отдыхать, позаботившись о лошадях, а брат Бенед, не теряя времени, попросил привратника проводить его к аббату. Настоятеля, как и ожидалось, в монастыре не было, но его без промедления принял приор Райнау. Случай был беспрецедентный, и брат Грубер был заинтригован.

Брата Бенеда проводили в комнату для приёмов, и здесь его встретил высокий старый монах с белой, как снег, бородой и молодо блестевшими синими глазами.

– Что привело тебя в нашу обитель, брат во Христе? – поинтересовался он густым мощным голосом.

Брат Бенед подробно изложил приору цель своего визита и отдал письмо аббата Санкт-Галлена.

Старый приор внимательно прочёл послание и снова взглянул на молодого монаха.

– Нашего настоятеля сейчас нет в аббатстве, брат Бенед, но я помогу тебе всем, что в моих силах, – заверил он. – Спрашивай.

Брат Бенед задавал вопросы, много, но все толковые, как отметил брат Грубер. Приор давал столь же ясные и полные ответы, иногда задумывался ненадолго и даже просил служку принести ему кое-какие бумаги. В результате этой длительной и очень продуктивной беседы вырисовалась картина, которая теперь, в свете недавних событий в Санкт-Галлене, показалась странной обоим.

Брат Теобальд появился в обители Райнау не так давно, немногим больше трёх лет тому назад. Он объяснил отцу настоятелю, что хочет уйти от суетного мира, не давшего ему удовлетворения в жизни, и желает служить Господу, посвятив ему все свои таланты. И аббат, и сам приор очень скоро поняли, что невзрачный на вид мужчина обладает недюжинной силой, и надеялись, что он будет полезен в строительных работах, которые недавно затеяли для возвышения престижа обители. Ведь, несмотря на то, что построен монастырь был не так давно, как Санкт-Галлен, всего около ста лет назад, король Людовик Немецкий возвысил его до уровня имперского аббатства и тем самым дал много самостоятельности и сделал независимым от местного дворянства. Возможно, свою роль сыграло то, что здесь на протяжение более чем двадцати лет пребывал в отшельничестве прославленный ирландский монах Финтан. Но, так или иначе, эта обитель являлась любимым монастырём епископа Соломона Второго, который и стал его настоятелем. Так вот, вопреки ожиданиям, брат Теобальд не проявил усердия в строительных работах, и оказался в этом деле полным неумёхой, однако с большим подъёмом сочинял церковные гимны, поэтические строки и музыку к ним. Однако в этом как раз надобности не было. Известный на всю Швабию и даже за её пределами монах Ноткер Заика из монастыря Святого Галла делал это весьма успешно, и именно его гимны исполнялись во время служб. А написал он их великое множество, для любой службы было у него великолепное творение, которое завораживало слушателей. Сам епископ Соломон высоко ценил творческие успехи брата Ноткера и вёл с ним давнюю переписку, где они обсуждали новые творения талантливого монаха и некоторые вопросы богословия. Брата Теобальда не поддержали в его стремлении отдаться сочинительству церковных песнопений, но подталкивали к выполнению более приземлённой работы, требующей физической силы. Какое-то время он переписывал книги в скриптории, но и здесь не добился выдающихся успехов. И тогда монах попросил у аббата невозможного – перевести его в монастырь Санкт-Галлен, поближе к его кумиру Ноткеру Заике. Что именно говорил брат Теобальд настоятелю, осталось между ними, но разрешение он получил и в самом начале прошлой зимы отправился на своё новое место духовного служения.

Когда эта картина обрисовалась полностью, оба монаха, молодой, въедливый брат Бенед и старый, вдумчивый брат Грубер посмотрели в глаза друг другу, и оба поняли, что за этим кроется.

– Поезжай скорее обратно в свою обитель, брат Бенед, время дорого, – сказал брат приор, – а я немедленно отправлю гонца к епископу Соломону и сообщу ему всё, что мы сегодня выяснили.

Он ненадолго опустил глаза, потом продолжил:

– Можно только молиться о том, чтобы это оказалось случайным совпадением, брат Бенед, и мы это будем делать со всем усердием. Однако надежд у меня мало. Поэтому не жалей ни себя, ни коня и поспеши.

Вскоре посланцы обители Святого Галла, хорошо подкрепившись в дорогу и получив достаточно припасов и ещё двух запасных коней, отправились в обратный путь. Спешили, как только могли. К счастью, погода не ставила преград их продвижению, было прохладно и по большей части пасмурно, но сухо, и этот было главным. Однако как ни быстро они продвигались, забыв об окружающих красотах природы, на душе у брата Бенеда было очень неспокойно. По всему выходило, что опасность угрожает его глубоко почитаемому и даже любимому учителю, открывшему ему, никому не нужному мальчишке, дорогу в мир знаний и духовного служения Господу. Было очень страшно опоздать, и они погоняли коней без устали, насколько позволяла каменистая и извилистая дорога.

3