Темно! И луна на нас, посмотри!
Метро наверху! Корабли везде!
Но идёшь, не замечая, танцуя,
С бутылкой вина в руках,
Музыка в ушах, и, ликуя,
Что день не превратился в прах.
Смотрю, удивляюсь, рада ли я?
Красивые виды, прекрасные звуки,
Идёшь ты немного впереди меня,
Однако… Я не чувствую. Совести муки,
Ведь взгляд твой меня не коснулся,
Словно принимаешь из вежливости,
Тогда лучше бы я в тот день не проснулась,
Когда ото сна парализовало конечности,
Ведь, оказавшись на дне, затянуло
Ощущение твоей хрупкой руки,
В холодном поту кричу: "Не надо…
Не тяни меня вниз, не тяни!" -
Но воздуха нет, дыхание стихло,
Последнее – помню твою силу,
Страх, который в начале – угас.
Близится ли мой смертельный час?
Неизвестный художник
Трудился на протяжении лет,
В полках листы акварели, холсты,
Никто не знал имени, лишь бред,
Который его произведения несли,
Одна из работ выделялась сиянием,
В ней остались и корки чувств,
Тянет и манит всем подсознанием,
Словно лучшее из мира искусства,
Но по какой-то нелепой причине,
За мольбертом, загаженным маслом,
Суицидник лежал, и нож перочинный
Торчал из груди. Картина упала на пол,
И кровью залило кусочек палитры,
В кистями угасал творчества дух,
На подставке портрет, переливы
Всех оттенков во взгляде мутном,
Рассыпалось в мгновение то,
Тело неизданного художника,
В память о нём: "Всё предрешено",
На изголовье диванного подлокотника,
Да письмо любовное на столе,
Не мог он перебороть долю зла:
"Мне нужно убить любовь к тебе!
Но проще мне убить себя!".
Нет happy end’а типичной сказки:
Могилу художника не нашли,
Капли дождя стирают краски