Ничего личного

Наши взгляды скрещиваются. Я успеваю уловить тот короткий момент, когда ее зрачки, увидев меня, блеснули яркими лампочками счастья, но тут же потухли, затмив голубые радужки серой пеленой.

Мишель ерзает на моих коленях и рукой привлекает внимание Ноэль. Та бросает клиента у бара и мчится к нам, спотыкаясь на ходу. Её неуклюжесть умиляет. Такая маленькая, милая и беззащитная девочка. Как же ты выживаешь в этом суровом мире?

По мере приближения ангелочка мое тело начинает напрягаться. Радость сменяется тоской от разлуки с ней, затем обидой, что не послушалась и вернулась в этот притон разврата.

Но признаюсь себе, что я пропал. За один только взгляд магнетических голубых глаз я готов за все её простить. Хочу разорвать на ней в клочья грязное рабочее платье. Хочу, чтобы Ноэль кричала и кончала, распятая подо мной.

– Что случилось? – ее нежный чувственный голос вновь радует мой слух.

– А сама не видишь? Обслужи нас! – брезгливо приказывает Мишель на местном языке, видимо, полагая, что только коллега понимает ее.

Ноэль краем глаза замечает мою руку на талии своей подруги и недовольно поджимает свои пухленькие губки.

– Что принести вам выпить? – спрашивает на общем языке.

– Неси, что подороже, а счет оплатишь со своего кармана! – продолжает изрыгать девица.

Я окончательно убеждаюсь, что на моих коленях сидит уверенная матерая стерва. Но не тороплюсь вступаться за Ноэль. Ненавижу в людях слабость. Слабаки долго не живут, либо ведут скудное существование, загаживая мир своим никчемным присутствием. Трудности закаляют характер. И этой девчонке полезно принять парочку ударов. Тогда, может, наконец поймет, что здесь ей не место и уберется куда подальше для собственного же блага.

Ноэль кивает, стараясь не смотреть на меня. Её белокурые волосы плавной волной приподнимаются и аккуратно спадают на плечи, когда она делает крутой разворот, чтобы убежать к бару.

Глава 9. Ноэль

Я не всегда была сильной. Поступив в возрасте десяти лет в тренировочный лагерь Бюро, я была самой слабой, маленькой и худой в своей группе. Сверстницы, которые успешно обучались боевым видам искусства, обожали выбирать меня в качестве жертвы. Я представлялась для них идеальной грушей для битья, победить которую не составляло особых усилий.

Приходилось терпеть!

Синяки на моем тощем теле не успевали рассасываться, как на их месте расцветали новые. Более яркие, более болезненные.

Мы все были побиты жестокой реальностью. Сюда не попадают отпрыски из благородных семей. Ряды агентов пополняются исключительно сиротами, брошенками или детьми, проданными своими же родными за очень большую сумму мрагар.

Наш наставник закрывал глаза на все царившие среди учеников издевки, презрительно бросая: «Если выживите здесь, то в деле вам не будет равных».

Мы очень рано познали суровую истину. Жизнь – это игра на выживание. И выживают в ней только сильнейшие.

Беру в руки круглый поднос с тремя стаканами. Народ продолжает прибывать, но ринг пока одиноко пустует.

Клойд неотрывно смотрит на меня с самого момента появления. Я успела уловить момент, когда его ожесточенный взгляд, от которого затряслись даже мои кости, нашел меня среди толпы.

Злится! Но я почему-то уверена, что пришел он сюда, чтобы вновь встретиться со мной.

Останавливаюсь возле их столика. Мишель полушепотом о чем-то воркует с Клойдом, стараясь этим разозлить меня. Парень с длинной черной косой погрузился в глубокие раздумья, всем своим видом показывая, что «Покос» – последнее место, где ему сейчас хотелось бы находиться.

Я перевожу взгляд с одного на другого, прикидывая, как себя вести.

– Ваш заказ! – привлекаю внимание к себе и расставляю напитки напротив каждого.

Смотрю мельком на Клойда и замечаю маленькие морщинки в уголках его рта, которые выдают в нем привычку поджимать губы в недовольстве.

Срабатывает профессиональный навык улавливать малейший шелест. Рука Эддамса опускается с талии Мишель к ее бедру, затем он поглаживающим движением приподнимает подол ее платья.

Прикрываю глаза, переваривая увиденное.

Точно, злится. А в довершении решил еще и наказать, заставив меня ревновать и почувствовать себя никчемной.

Стой спокойно! Сосредоточься и держись. Даю себе команду.

Вхожу в роль и веду себя так, как Эддамс этого от меня и ожидает. Пропускаю ревность через себя и ощущаю, как неприятно екает сердце. Недовольно морщусь и изображаю неприязнь к ситуации. Но погодите, самые громкие аплодисменты будут не во время спектакля, а в самом его конце.

– Если это все, – вопросительно смотрю на Мишель, – то я пошла.

– Давно пора! Вали отсюда, оборванка! – кидает мне в след, обращаясь на языке Брантиса.

Я делаю шаг, чтобы, сохранив остатки гордости, удалиться. А в мыслях представляю, как с удовольствием выплеснула бы содержимое стакана в ее наглую рожу.

– Стой! – хриплый голос Эддамса действует на меня, как спасительная пилюля для умирающего больного.

Я торможу, но не спешу поворачиваться к ним лицом.

– Почему ты вернулась? – он задает вопрос на местном языке.

Не могу удержаться, чтобы не посмотреть на реакцию Мишель. Ну, уж нет, такое шоу я точно не пропущу. Осознав услышанное, на лице этой стервы отражается весь спектр ужаса. Да она готова провалиться сквозь землю, чтобы ее больше никто и никогда не видел.

– Мне нужны деньги. А это моя работа, – поясняю, стараясь звучать хладнокровно.

– Разве я дал тебе недостаточно мрагар, чтобы убраться отсюда и найти более достойную работу? – Клойд до скрежета сжимает челюсть, и я чувствую, как внутри он начинает звереть.

– Я… не… – перевожу тревожный взгляд на Мишель, потом снова на Эддамса, – у меня больше нет этих денег, – обреченно опускаю подбородок.

– Где они?! – гаркает он.

– Я отдала всё Мишель!

Повисает неловкая пауза.

Я точно не собираюсь бросаться в подробные разъяснения. Мишель, похоже, прикидывает, как бы слинять побыстрее, а Клойд решает, каким будет его следующий шаг. Мишель открывает рот, чтобы возразить, но я успеваю её перебить:

– Если это все, то мне пора!

Я вырываю чеку и бросаю им гранату. Дальше пусть разгребают завалы сами.

Довольная стечением обстоятельств, я возвращаюсь к обслуживанию посетителей. Получив очередной заказ, направляюсь к главной стойке за напитками.

На ринге впервые на вечер загорается зеленый свет. Все взгляды присутствующих, как по команде, устремляются туда. Зал начинает оглушительно кричать.

– Заказ ноль-четыре-два-пять готов? – перекрикивая толпу, спрашиваю работников бара.

Не успеваю получить ответ, как прямо возле меня в стойку вбухивает здоровенный кулак. Мне даже не нужно поворачиваться, чтобы посмотреть, кто такой злой сюда приперся. Знакомый мужской запах я узнаю среди миллиона других.