Богиня луны и охоты

– Какая разница? Я знаю его второй месяц и уже не могу без него. Он умный, симпатичный, богатый. Он особенный.

– То, что он особенный, я знаю. А вот он знает о твоей любви и планах на него? Вы были близки? Как он сам к тебе относится?

– Никак! Он меня не замечает или делает вид, что не замечает. Это все временно. Я умею своего добиваться.

– Ты хочешь сказать, что между вами ничего не было, ты на него просто молишься, как на идола, страдаешь и молчишь? А ко мне пришла зачем?

– Посмотреть на Вас и решить для себя: чем он так дорожит?

– Посмотрела? Решила? Какие выводы сделала? – улыбаясь, задавала вопросы Диана.

– Что Вы со мной, как с маленькой? Нет в Вас ничего такого особенного. Внешне я гораздо привлекательнее и моложе, да и в постели была бы не хуже, если не лучше.

– От скромности ты не умрешь, а вот выводы твои, на мой взгляд, ошибочны. Но если ты уверена в своей неотразимости и сексуальности, в чем проблема? Давай, вперед!

– А как же Вы?

– А что я? Я его очень люблю, но воевать с тобой я не буду, не потому, что боюсь проиграть, а потому, что доверяю Саше. Он не сделает того, чего ты от него добиваешься. Мы слишком дорожим друг другом. Ну, а случись такое, что его уводят из семьи, а он не сопротивляется, зачем его удерживать?

– Вы так уверены в его верности?

– Мы прожили с ним тринадцать лет. Как ты думаешь, Вика, сколько было желающих соблазнить моего мужа? Или ты думаешь, что ты первая? Хочу сказать тебе комплимент: среди них, ты самая порядочная. Думаю, Александр Дмитриевич устоит против твоих чар. Да, ты говорила, что он, кроме всех достоинств, богат. Хочу тебя разочаровать: он никогда не был богатым. Всего доброго.

Диана возвращалась с такой необычной прогулки домой, анализируя свой разговор с девушкой. « Возможно, эта Вика в чем-то права, и мне стоит присмотреться к Саше. Зерно сомнений брошено, и вскоре оно начнет прорастать, как бамбук, – думала она, набирая телефон мужа. – Саш, я только что разговаривала с молодой девушкой по имени Вика. Я не знаю, что тебя связывает с ней, и не хочу тебя в чем-то обвинить, но, пожалуйста, избавь меня от подобных визитов и разговоров. Я не многого прошу? Извини. – Звонок мужу не только ее не успокоил, но и расстроил. – Почему я такая впечатлительная? Вика говорила о себе, а не о Саше. Для достоверности, она могла соврать и сказать о близости, но она этого не сделала. Я сама себя нагружаю и загоняю в угол». Разговор с мужем состоялся уже через пару часов.

– Диана, я похож на идиота? – спросил он с порога. – Сядь, пожалуйста, и послушай меня еще раз, в очередной раз, – говорил он, присаживаясь к столу в кухне, где Диана заканчивала готовить обед. – Ты забыла наш разговор о доверии и ревности? Что-то изменилось, и ты стала думать по-другому? Устный договор больше не действует? Что происходит? Ты готова поверить кому угодно и во что угодно, в то время, когда должна думать о себе и ребенке. Возрази мне. Я не знаю даже фамилии этой Вики.

– Зачем тебе ее фамилия? Когда есть молодая и симпатичная, мало того, любящая девушка.

– Ты надо мной издеваешься?

– Саш, прости меня. Я сама себя не узнаю. Разговаривали мы с ней ровно, без сцен. Ну, любит тебя девушка, что тут сделаешь? Расстались мирно. Мне в какой-то момент показалось, что она в чем-то права, и меня заклинило.

– Ты подумала о том, что годы идут, мы становимся старше и привыкаем к тому, что имеем. Задала себе вопрос: что будет, если захочется новых ощущений? Я не ошибся? – спрашивал он, гладя ее по волосам, как ребенка.

– Ты всегда меня понимал. Я становлюсь похожей на толстую, неуверенную в себе, капризную особу.

– Такой ты мне тоже нравишься. Явление это временное, ты об этом знаешь, – говорил он, прижимая жену к себе. – Обещай мне не принимать, не только близко к сердцу, а вообще, любую подобную информацию. У нас был уговор, я о нем помню. Заруби это себе на носу. Ты понимаешь, что я не могу спокойно работать, когда ты, скажем так, на взводе?

– Обещаю и торжественно клянусь: больше никакой ревности и недоверия. Никаких мрачных дум и мыслей, только хорошее настроение. Может, пообедаешь раз ты уже здесь? Обед готов.

Прошел месяц. Диана чувствовала себя хорошо. Малыш рос и развивался согласно срокам. Сегодняшнее ожидание мужа с работы затягивалось. За пять часов, с тех пор, как они вернулись с Лерой из детского сада, они успели и погулять, и поужинать, и поиграть. Она села за инструмент, но игра не получалась. Часы показывали двадцать один десять, а телефон мужа где-то отвечал рингтоном в пятый или шестой раз. Это было не столько не правильно, сколько безответственно. Александр не мог не перезвонить жене, увидав пропущенные вызовы. Звонок соседке Анне Шаровой и ее мужу ничего не дал, абоненты были недоступны. Звонить в дежурную часть и интересоваться, где находится ее муж, Диана посчитала преждевременным. Ее мысли прервал сигнал домофона. Приехал отец. В груди защемило от нехороших предчувствий. «Папа всегда приезжает после телефонного звонка, да и поздно для визитов», – подумала она, открывая входную дверь.

– Пап, что случилось? – с тревогой спросила она, беря его за руку и глядя прямо в глаза.

– Не волнуйся. Уже все в относительном порядке. Пойдем в кухню. Лера где? Присядь и не волнуйся, я обо всем расскажу. – Здравствуй, мой зайчонок, – обратился он к Лере, подхватив ее на руки и поцеловав. – Я поговорю с мамой и займусь с тобой. Идет?

– Пап, что-то с мамой? – спросила вновь Диана, провожая взглядом, выходящую с кухни Леру.

– Упаси, Бог! Мама жива и здорова. И Санька, слава Богу, жив. Я сказал: живой. Живее всех живых. Не успокоишься, я не скажу больше ни слова. Анна уже попала в роддом, но у нее срок родов завтра, а тебе еще месяц ходить. Ты о мальчонке подумай.

– Живой! – прошептала она, а в глазах блеснули слезы. – Я спокойна, пап, рассказывай: что с ними?

– У твоего мужа хорошая интуиция, неслабый опыт, но нет чувства самосохранения. Получил пулю в живот. Операция прошла успешно, но он потерял много крови. Ребята, конечно, помогли, но на восстановление нужно время. Сейчас он в палате интенсивной терапии. Рядом с ним Андрей. Он получил пулю в плечо. Это он мне позвонил и рассказал о случившемся. Я запретил тебе что-либо сообщать. А эту музыку, рингтон на телефоне Сашки, я выучил наизусть:

«Любимая моя жена, Одна на век ты мне нужна.

Ведь счастье только лишь с тобой, любви не нужно мне иной.

Моя любовь к тебе чиста. Я просто верю в чудеса.

И в эту ночь я не усну, в твоих глазах – я утону». – Отключить телефон я не мог, ты бы волновалась еще больше, и ответить не мог, пока шла операция. Чтобы я тебе сказал? Я там с семнадцати часов. Я позвоню маме и останусь с тобой до утра. Утром увезу тебя к нему, а мы с Лерой отправимся домой. Не надо со мной спорить, дочь. Сашке ничего не угрожает, а тебе стоит подумать о сыне.

– Пап, а с кем Сережка, если оба родителя по больницам?

– Его мама Ани забрала. Ты позвони Андрею и накорми отца ужином. Я очень хочу есть, после всех этих событий.

Диана поставила разогревать отцу ужин и набрала телефон Андрея. Еще не задав вопроса, она услышала его голос:

– Сашка спит после наркоза под капельницей. Температуры нет. Со мной все в порядке. Ты прости меня и не сердись. У меня сын родился три пятьсот. Оба в норме. Поговорим утром. Пока.

– Пап, как это произошло? – спросила дочь.

– Как всегда это бывает. Зачем тебе подробности? Злодеев взяли. Из четырех, два идут минусом. Сашка с пулей в животе достал двух: одному попав в задницу, второму в ногу, а вот как подставился сам, не знаю. Придет в себя, расскажет. Теперь все отдыхают в больнице. Кто в морге, кто под охраной, кто в палате интенсивной терапии, – говорил отец, принимая у дочери тарелку с ужином. – Составь мне компанию. Перекуси. Отвлекись.

Они поужинали, а на чай пригласили и Леру. Александр Аверин остался в квартире дочери, позвонив жене. Ночь для Дианы выдалась беспокойной. Она, то засыпала, то просыпалась от страха. Уже к восьми утра они втроем были в больнице. Поговорив с доктором, Аверин увез Леру к себе, оставив Диану с мужем. Она негромко переговаривалась с Андреем о том, как прошла ночь, звонил ли тот в роддом и как дела у Ани и новорожденного. Потом Андрей вышел из палаты, оставив их одних. Диана присела на стул у кровати, вглядываясь в родное лицо. Взяла свободную руку мужа в ладони, поднесла ее к своим губам и прикрыла глаза. « Сашка, возвращайся, пожалуйста, – тихо просила она. – Я жить без тебя не могу. Я дышать без тебя не могу. Ты просил меня и я вернулась. Теперь твоя очередь. Ты сильный, ты справишься». Она, сидя с опущенными веками, не заметила, что муж открыл глаза и теперь смотрит на нее.

– Ты это слышала и столько лет молчала? – спросил он негромко. – Тогда я всю ночь просидел у твоей кровати с одной единственной мыслью, чтобы ты пришла в себя. Я даже слово себе дал: не мозолить тебе глаза.

– Эти слова и вернули меня тогда к жизни. Я поняла, что мне не хватало именно их, чтобы я в тебя окончательно влюбилась. Как дела у моего героя? – спросила она, наклоняясь и целуя мужа.

– Все хорошо, принцесса Диана. Отосплюсь, отдохну от дел, но на долгое пребывание здесь я не рассчитываю. Как только ты согласишься меня, израненного, принять, я вернусь домой. Что говорят доктора? Какие прогнозы?

– Если ты собираешься на пенсию, то не рассчитывай. Органы твои все на месте. Пострадавшие есть, потерь нет. Лежать тебе здесь, минимум три недели. Настраивайся, но не расстраивайся. Как ты будешь встречать нас из роддома с дырявым брюхом? Лечись. Ты предпочитаешь отдельную палату или общую? Такая возможность у них есть.

– Андрей, как пить дать, через пару дней сбежит. Нет. Одному мне нельзя. Я не хочу в одиночку. Кто меня будет прикрывать, когда я по сестричкам пойду? – пытался пошутить Александр.

– Ты сразу до туалета научись добираться, а уж потом можно и по девочкам, – поддержала шутку жена. – Как мы определимся с палатой? Хотя, зачем я у тебя об этом спрашиваю? Тебя отсюда попросят уже сегодня, и сами предложат вариант, а мы выберем. Я привезла тебе одежду, которую сочла удобной в данной ситуации. Ты настройся на то, что есть тебе первые сутки нельзя, как пить и вставать. Завтра потихоньку начнешь подниматься, через день садиться и только на четвертый «гулять». Так же и с питанием. Но этот вопрос я еще уточню. Швы снимут не раньше десяти дней, и к уколам привыкай. Колоть будут много и больно. Будешь хорошим парнем, буду приезжать утром и после обеда. Будешь хулиганить или капризничать, будешь есть больничную еду в мое отсутствие. Выбор за тобой. А вот и доктор пожаловал.

Первые две недели, Диана ехала с утра к мужу, приготовив ему то, что можно было уже пить и есть. После больницы она, иногда, ехала к родителям, забирала Леру из сада и вдвоем с ней навещала мужа. Через две недели, Смирнова выписали домой долечиваться еще на неделю. Жить стало проще, жить стало веселей.

Еще весь остаток апреля, май, и часть июня Диана вела активный образ жизни, хотя с ростом живота, это становилось делать все труднее. Десятого июня она оставила Леру на попечение родителей, и больше не рисковала садиться за руль Лексуса, гуляя неподалеку от дома. Она давно провела «ревизию» кроватки и коляски Леры. Да, они были не новыми, но вполне приличными. Ее «тревожный чемодан», вещи малышу на первое время, а так же на выписку из роддома ждали мирно своего часа. Валерия родилась осенью, а новорожденного ждали в июне, поэтому, все вещи для него покупались в летнем варианте. Она проводила Александра на работу четырнадцатого июня в семь тридцать, уже чувствую некий дискомфорт. В восемь тридцать вызвала скорую помощь и с пакетом собралась спуститься вниз, передав ключи от квартиры соседке Ане, родившей месяц назад второго сына.

– Ты ребятам не звони, пусть несут службу спокойно. Лера у родителей. Все будет хорошо. Оклемаюсь, сама позвоню.

Мужу сообщили раньше и не Аня. Скорой помощи, которая с сиреной везла роженицу в родильное отделение, не уступил дорогу один водитель, которого пришлось объезжать по встречной полосе. Мало того, на последнем перекрестке, второй, не уступив дорогу, спровоцировал ДТП, врезался в карету скорой помощи, которая каким-то чудом не перевернулась. Хватило полминуты, чтобы врач скорой, ехавший в кабине с водителем, принял правильное решение. В салоне, где сидели медсестра и роженица, теперь обе лежали на полу.

– Зоя, очнись! Очнись, мать твою! – кричал он, хлопая медсестру по щекам. – Ты на работе. – Он проверял пульс Дианы. По ее лицу тоненькой струйкой текла кровь, и он не мог понять, где находится сама рана. – Быстро ее на носилки, волоком, – говорил он добровольным помощникам, наконец заметив, что у пациентки рассечена бровь. – Ставьте носилки на колеса. Быстрее мужики, быстрее. – Зоя, хватит охать. Бери ее пакет и вперед за мной, своим ходом, ребята помогут. Здесь метров триста не больше. – Петрович, звони на подстанцию, я за тобой вернусь. Ты один, их двое, – раздавал он команды и набирая на ходу номер телефона приемного отделения. Он даже не обращал внимания, что лоб его разбит, и вытирал его рукавом халата, думая, что это пот. Носилки катили вперед три мужчины, бросив свои авто, а над виновником ДТП уже устроили самосуд, не дожидаясь полиции.