Если бы не ты…

Семья Кауфман «приютила» деда с внучкой на два дня в гостевой комнате, где Милане придётся жить в дальнейшем. Жену хозяина звали Елизавета Антоновна. Ей было сорок пять лет и домашние звали её Лиз. Сына звали Кирилл. Он был ровесником Миланы и перешёл на третий курс университета. Второго июля они вернулись в Москву.

– Двадцать восьмого мы вернёмся в Москву, «исправим» все недочёты, и я тебя отправлю уже самостоятельно, – говорил Александр Степанович. – Бери те вещи, к которым ты привыкла, в которых тебе удобно и прислушиваясь к советам Елизаветы.

– Спасибо, дедушка, – сказала Милана, назвав Тихомирова старшего в первый раз дедом. – Как там поет Григорий Лепс?

«Пришел момент всё в жизни поменять и новые вершины покорять. Я уеду жить в Лондон, я уеду жить в Лондон! Я еду туда, где большая вода, может быть навсегда», – пропела она строчку из песни.

– Ты не сможешь жить без всех нас долго, и я этому рад, моя дорогая внучка, – сказал он, целуя её в висок. – Настройся и всё получится.

Первое, что сделала Милана, вернувшись в город, заехала к Илюхиным, рассказав им обо всём, и созвонилась с преподавателем английского языка. Осилить за три недели язык невозможно, а вот «подтянуть» вполне реально. Она занималась два-три часа в день с преподавателем и столько же самостоятельно дома, между делом, но очень тщательно, перебирала свой гардероб. Вещей оказалось немного. Зимние вещи не брались из-за отсутствия зимы, как таковой, а летние – по минимуму, сезон заканчивался. Светлана посоветовала купить осенние вещи дома, уделяя особое внимание непромокаемой обуви. Для работы – тёмныё низ, светлый верх. Для учёбы отдавалось предпочтение брюкам, для работы – юбкам. Одним словом, все вещи вошли в один чемодан и небольшую дорожную сумку.

– Я буду звонить каждую неделю в выходной, – говорила Милана прощаясь. – Берегите себя.

Глава 5

Каждая суббота начиналась с телефонных звонков. Всё у Миланы складывалось хорошо. Работа ей нравилась, а учёба особо и не напрягала. Да, нагрузки были большие, но сам процесс обучения позволял заниматься самостоятельно определённой темой, посещать университет в строго определённое время два-три раза в неделю. Повезло и в том, что большая часть сотрудников была русскоговорящая. Общение на русском языке между собой не приветствовалось, но это не означало, что существовал запрет. Она получала небольшую зарплату, но и получала стипендию, которая почти покрывала две третьих стоимости обучения. Милана через месяц уже догадалась, что стипендию ей «выплачивает» дед. Жила она почти на всём готовом: завтрак и ужин ей обеспечивала семья Кауфман. Она покупала только сладости или фрукты, когда по выходным занималась дома. В квартире старалась бывать реже, чтобы не мозолить глаза хозяйке. Свою комнату убирала сама, а стиркой занималась в отсутствии хозяев. На работу и в университет добиралась общественным транспортом. Она могла позволить себе поездку в офис с Михаилом Степановичем только в сильное ненастье. С сотрудниками офиса Милана нашла общий язык, но дружбу, ни с кем не завела. Поехать домой на неделю перед Новым годом, она не рискнула. Каникулы каникулами, но стажировку никто не отменял. Это время было распределено так, что она смогла и закончить триместр, перейти к следующему и отдохнуть. Чуть больше Милане повезло в апреле. Погода была хорошая, и она смогла по выходным «путешествовать по городам и весям». Когда долгожданный диплом был получен, уехать домой, нарушив свой контракт, она не смогла. Два месяца её рабочий день длился семь часов.

Милана вылетела рейсом из Бирмингема в ночь с первого на второе августа, приземлившись в родном аэропорту рано утром в воскресенье. Она не была дома целый год. В аэропорту её встречал отец. Они стояли, обнявшись минуты три, и оба молчали.

– Папка, как же я соскучилась. Как Санька и Света? Как мои любимые дедушки и бабушки? – спрашивала она нетерпеливо. – Как прошли Юбилеи дедов?

– Всё хорошо, моя родная, всё хорошо. Все живы и здоровы. Саньку не узнаешь. Тебя дома ждёт такой сюрприз, – разглядывая дочь, отвечал отец. – Ты стала на вид как будто взрослее и даже солиднее. Такая, леди из самого Лондона. Спроси меня о чём-нибудь по-английски? Родной язык не забыла?

– Если откровенно, то я больше старалась слушать, чем говорить. Проблем с языком не было, была проблема выразить свои мысли на этом языке. В голове одно, а донести это до собеседника слов не хватает. Так что речь моя состояла из простых коротких фраз. Разговаривай я так дома, меня все посчитали бы букой.

Они подъехали к дому в семь утра. Две бабушки и два деда встречали их во дворе. Милана растерялась, не зная кого обнять первого. У бабушки Марии на глазах появились слёзы, и Милана решила начать с неё. Обняв пожилую женщину, она гладила её по плечу и утешала.

– Радуйся, деревня! Внучка из самого Лондона прибыла, а ты сырость разводишь. Миланке там сырость надоела, – говорил он, обнимая внучку и жену одновременно. – Как долетела? Подарки не растеряла? Бабка из-за подарка переживает. Слезу пустила.

– А ты, дед, всё юморишь? – целуя деда, улыбнулась внучка. – Подарок получишь последним, как самый стойкий.

Милана обняла бабушку Тоню, которая всегда была более сдержанная.

– Слава Богу, что приехала. Оно спокойнее, когда все рядом, – говорила она, целуя внучку. – Мне кажется, ты похудела, но и похорошела.

– На вас всех не угодишь, – сказал дед Михаил, бесцеремонно отодвигая свою жену и обнимая Милану. – Налетели на девчонку. С вами похудеешь. Сказки все позабыли. Накорми, напои, а потом и разглядывай. – Всё получилось, солнце ты наше? – спросил дед, и, поцеловав Милану в висок, обнял за плечи. – Пойдём в дом, там всё и расскажешь.

Они прошли в дом и расположились в гостиной. Милана знала, чего ждёт старшее поколение и не стала с этим тянуть. Она открыла свою сумку и, достав два документа, протянула их дедам.

– Всё хорошо, родные мои. Я очень за вами скучала и первое время, пока адаптировалась, и два месяца перед отъездом. Я могла приехать после получения диплома, но ваше воспитание мне это сделать не позволило. Сидела до окончания контракта.

– Ланочка, внучка ты наша дорогая, куда и к кому с этими бумагами нам прикажешь идти? – язвительно спросил дед Николай. – Может это и не диплом, а реклама? Ни слова на родном языке, а перевода нет. Я немецкий изучал, Михаил французский, а Лёня отец, он и соврать может.

– Дедуля, на твоей кредитной карте на каком языке фамилия написана? Может она и не твоя? – улыбнулась Милана. – Ты своими шутками бабулей заставишь сомневаться в том, была ли я вообще в Англии.

– С них станется. – Прошу прощения, дамы. Одна бумага об образовании и выдана Астонским королевским университетом, другая о прохождении стажировки. Подписи, печати, всё как полагается. – Тащи внучка свой багаж наверх и спускайся к завтраку. Соловья баснями не кормят.

Милана поднимала свой багаж вместе с отцом в свою комнату, а спустившись, увидела Светлану и Саньку, которому было год и восемь месяцев. Общения с братом не получалось. Он ни то боялся посторонней тёти, ни то смущался её. Они не успели сесть завтракать, как в дом вошли дед и бабушка Тихомировы, и их внуки. Милана обняла и расцеловала их, на ходу интересуясь делами каждого. Супруги Тихомировы присоединились к старшему поколению, а ребята остались с Миланой.

– Лана, я прошёл на бюджет. Спасибо тебе за поддержку, – говорил Руслан.

– А я первый курс окончил без троек, – доложил Влад.

– Мы обязательно обо всём с вами поговорим. Я вами, ребята, горжусь. Как отец? У вас всё нормально? Где он?

– Лучше не бывает, – ответил Руслан. – Он привёз нас, а сам остался в машине.

– Давайте с дедом к столу, а я скоро вернусь.

Милана вышла за калитку и подошла к машине. Алексей Тихомиров сидел на месте водителя, опустив голову на руки, лежавшие на руле. Окно было приоткрыто. Она постучала по стеклу. Тихомиров поднял голову, посмотрел на Милану и, открыв дверь авто, вышел из машины.

– Не хотите составить нам компанию? – негромко спросила она. – Давайте уже мириться. Я осознаю, что в прошлый раз наговорила лишнего, но пока повода для конфликта нет – давайте жить дружно.

– Ты, действительно, меня простила? – спросил Тихомиров.

– Лично мне не за что на Вас обижаться. Обидно было за ребят, за Ваших родителей. Возможно, я по молодости чего-то не понимаю. Но если не заботиться о семье, зачем её создавать? Ради чего и зачем жить, если от такой заботы остаются одни развалины? Я впервые целый год жила вдали от дома, скучала и не могу себя представить без семьи. Идёмте в дом. Хватит холодной войны. Пора нам попробовать жить в мире, – сказала она и протянула ему свою руку.

– Спасибо, – ответил Тихомиров, подавая свою руку для рукопожатия. – Попробуем жить дружно.

Милана не отпустила его руку, и они вошли во двор, держась за руки. Только сейчас до неё дошло, что и Тихомировых старших, и ребят приняли в доме отца так, как будто они не такие и редкие гости в нём.

За столом собралось тринадцать человек, двенадцать из которых были тесно связаны с Миланой. Три бабушки и три деда, два отца, три брата и мачеха, она же крестная мама. Ранний завтрак не помешал Михаилу Васильевичу начать «застолье».

– Фильм «Бриллиантовая рука» помните? Папанов сказал крылатую фразу: «По утрам пьют аристократы». Вот, прямо с утра и начнём. У нас повод есть, – говорил он, доставая водку и коньяк.

– Ты, Михаил, как всегда прав, но уж если цитируешь, так сказать классику, выбирай выражения более безобидные и полные. Я теперь буду думать: забыл ты о дегенератах или не хотел меня обидеть?

За столом юмор Николая Никитича оценили. Да и без юмора обстановка за столом была непринуждённой, дружеской.

– Антонина Степановна, доставай рюмки. У нас Мария свет Васильевна знатный кулинар. У неё что ни блюдо, то шедевр, а свежая закуска с утра, это лучше, чем утрешняя закуска в ужин.

– Милана, девочка ты наша дорогая, слава Богу, что ты дома, что тебе всё удалось. Мы все скучали, волновались, ждали. Спасибо и Александру Степановичу за идею, а нам всем за то, что мы с тобою связаны. Видишь, какая теперь у нас большая семья, которая тебя любит и гордится. Будь здорова, Ланочка!

Мария Васильевна приготовила действительно ни одно блюдо, а целых два горячих, встав с рассветом. Гостей ждали к обеду, но что-то перемудрили и не учли, что встречи с Миланой ждут не только взрослые, но и подростки. Решили: встретиться с утра, а там будет видно – переносить торжество на обед или пусть оно само перейдет из завтрака в обед.

– Милана Леонидовна, позвольте и мне сказать пару слов, пока аристократам наливают, – улыбнулся дед Николай. – Ты у нас не только любимая, но заботливая и любящая внучка. У нас для тебя сюрприз. Это документы на новую квартиру. Держи бумагу и ключи.

– Вы меня выселяете из дому? – спросила она растеряно и чуть не плача.

– Глупая. Твоя комната за тобой и останется, – говорила Антонина Степановна. – Тебе пора жить своей жизнью и на своей площади.

– Я говорила, без слёз не обойдётся, – вздохнула Мария Васильевна.

– Ты чего сырость разводишь? Из дому тебя не гонят, но кавалеров твоих Михаил всех распугает. Ему ж нужен зять, как Лёня. А где его взять? Так и просидишь в девках в этом тереме, – пытался перевести всё в шутку дед Николай. – Ты дослушай до конца эту эпопею, а потом и реви обо всём сразу. Мы с Леней квартиру обставили на свой вкус. Мальчишки с отцом и дедом при деле были. Я проверил: руки растут, откуда надо. Раиса Степановна с Машей посуду покупали, да бельё. Дело до скандала не дошло, но я запретил им покупать шторы. Как вспомню кухонные шторы у нас с рюшечками, так купчиху вспоминаю. Скажешь позже мне спасибо, что уберёг твои окна от такой «красоты».

Дед явно шутил, чтобы как-то отвлечь Милану, и она это поняла.

– Значит, все приложили к этому руку? А, где вы деньги взяли, заботливые вы мои?