Если бы не ты…

– Егор, успокойся, – просила Милана. – Вызывай неотложку и будем собираться. У нас есть в запасе минимум час, а могу родить только к утру.

– Я провожу тебя в роддом и поеду к родителям, – говорил он, помогая жене одеться. – Я один здесь с ума сойду.

– Чтобы все остались с умом – не беспокой до утра никого. Договорились? – глядя на мужа с любовью, говорила Милана. – Всё будет хорошо. Я обещаю. – Она волновалась не меньше мужа, а боль только добавляла страха. – Обратно возвращайся на такси.

Ланская Милана родила сына пятнадцатого декабря в три сорок, весом три шестьсот и ростом пятьдесят один сантиметр. Егор забрал жену и сына из роддома двадцатого декабря. До самого Нового две тысячи девятнадцатого года чета Ланских, родители Егора Илья Семёнович и Зоя Васильевна, через день навещали внука, помогая сыну и снохе. Необходимости особой не было, Милана справлялась со всем сама, но ей было приятна такая забота. Бабушка Миланы Антонина Степановна запретила Тихоновым и Тихомировым навещать внучку и правнука, пока тому не исполнится хотя бы месяц. Все обещали, но не послушались. Влад с Русланом приехали на пять минут уже двадцать первого, а оба отца и дедушки прибыли после работы с подарками двадцать второго. Бабушку с дедом, Светлану и Саньку с отцом Милана принимала через месяц.

– Ты меня Егор прости, но, как бы сказал Николай, у сына от тебя всего одна деталь, всё остальное от нашей внучки, – сказал Михаил Васильевич. – Это мне подарок на семидесятипятилетний Юбилей. Первый правнук. Расти здоровым парнем, Дмитрий Егорович.

– Лёня привёз Наташу из роддома и тебя вот такую же, – говорила бабушка внучке. – Голосистая, на голове три волосинки, глазки косят – гадкий утёнок, а теперь красавица и умница. Дай Бог счастья и здоровья Митеньке.

С наступлением февраля морозы пошли на спад, а им на смену задули ветра. Редко какой день не шёл снег, и не завывала метель. Прогулки на улице вторую неделю отменялись. Дышали свежим воздухом теперь в переноске на лоджии. Пятнадцатого февраля уже после двадцати часов Егор вспомнил, что не купил памперсы сыну.

– Пока ты укладываешь Митю, я схожу в аптеку. Кто знает, какая погода будет завтра, – сказал Егор, надевая куртку.

– Егор, у нас не горит. Это можно сделать и до обеда завтра. На улице метель, темнота – оставайся дома, не ходи.

– Не волнуйся. До аптеки три шага, а свои промахи нужно исправлять во время, – не сдавался муж.

Аптека была действительно недалеко, всего через два дома от них. Пройти дворами туда и обратно можно за десять-пятнадцать минут. Всё зависит от темпа ходьбы. При нынешней погоде и ветре, это могло занять при попутном ветре меньше времени, при встречном – больше. Прошли полчаса, а Егора не было. Смартфон его оставался на обеденном столе. Сердце Миланы забилось в тревоге, когда прошли ещё пятнадцать минут. Одеться и пойти навстречу мужу, оставив двухмесячного ребёнка одного, она не могла. Звонить кому-то – пройдёт немало времени, прежде чем кто-то приедет. И тут раздался звонок консьержки.

– Милана Леонидовна, здесь у подъезда Ваш муж. Мужчина с собакой, наш жилец его нашёл. Я вызвала скорую и полицию, – говорила она волнуясь.

Милана положила на бочок сына в кроватку, подложив ему под спинку подушку, накинула полушубок и в домашнем костюме и тапочках сбежала вниз по лестнице, не вызывая лифт. Егор лежал недалеко от подъезда в снегу.

– Егор, Егорушка, ты меня слышишь? Родной мой, открой глаза, – просила она мужа, видя на его лице кровь. Она сбежала из раны на голове, которая слегка была покрыта снегом. Веки Егора дрогнули.

– Там, – тихо сказал он, показывая рукой в сторону.

У подъезда, не смотря на поздний час, собралось человек пять. Мужчина с собакой направился в указанную сторону и через пару минут вернулся с упаковкой памперсов. К этому времени, врач подъехавшей скорой помощи уже осматривал Егора и накладывал ему повязку на голову. Подъехала и машина с нарядом полиции.

– Иди домой, не бросай Митю, – тихо попросил Егор.

– Доктор, что с ним? – обратилась Милана к врачу.

– От сотрясения, до перелома. Били его сильно, но недолго.

– Не вышел из меня Рембо, – пытался пошутить Егор. – Иди в дом – простудишься.

– Как там Рембо я не знаю, но думаю, им тоже досталось. Вы на руки его посмотрите. Все костяшки сбиты. – Вы помните, как Вас били.

– Разве такое забывается? – вопросом на вопрос ответил он.

– Уже хорошо – амнезии нет. Давайте в машину. При Вас есть документы?

– Я привезу. Вы куда его сейчас? – спросила Милана.

– В одиннадцатую городскую. Ему нужен, по меньшей мере, рентген и невропатолог. Сейчас он геройствует, а утром может не встать. Извините, – сказал врач. – Нам нужно ехать. Я помогу.

Милана поднялась в квартиру, поблагодарив консьержку, бросила упаковку с памперсами на диван и набрала номер телефона Руслана.

– Руслан, мне нужна твоя помощь, – сказала она и рассказала о случившемся.

Прошли полчаса. Она собрала документы Егора и вещи для него в пакет, в ожидании брата. Когда в дверь позвонили, она была уже готова к выходу. В дверях стояла Настя, держа Лизу на руках.

– Лана, не удивляйся. Куда ты в таком состоянии, да ещё за рулём? – говорила Настя, раздевая Лизу. – Руслан отвезёт тебя в больницу, а я побуду с детьми. На обратном пути он нас и заберёт. Так будет спокойнее. Когда Митя ел и что ему можно дать, если вы задержитесь?

Они прибыли в больницу, когда Егор уже был, после рентгена, в операционной.

– Что с ним, доктор? – волнуясь, спросила Милана. – Почему операционная?

– Его, ко всему прочему, ударили ножом в бок. Нож прошёл по касательной, повредив только кожу и мышцы. Ни переломов, ни трещин нет. Ссадины, гематомы, удар по голове принёс сотрясение, и рассечение кожи. Одежда и шапка немного смягчила удары. Он в сознании. Швы накладывали под местной анестезией. Лежать ему надо, а он домой рвётся, – говорил доктор, положа свою руку на плечо Миланы. – Не волнуйтесь. Он крепкий мужчина и быстро пойдёт на поправку.

– Если я Вас правильно поняла, ему нужен постельный режим. Всё остальное от Вас не зависит? – спросила Милана.

– Вы его жена? Уговорите своего супруга полежать хотя бы сутки в отделении. Вам самим нужна полиция в доме? Пусть они его здесь и пытают под присмотром, – посоветовал врач.

– Егор, ты остаёшься в больнице минимум на сутки и не спорь, мне так будет спокойнее. Я не справлюсь, если тебе станет хуже. Два ребенка для меня сложно, – говорила Милана, дождавшись перевода мужа в палату. – Попытайся меня понять. Здесь чистые вещи. Переоденешься? Я привезла телефон и зарядку. Почему ты не сказал о ране?

– Митя с кем? – спросил Егор, оставляя её вопрос без ответа.

– С Настей. Они приехали всей семьёй. Руслан привёз меня сюда, а Настя с Лизой и Митей дома. Там тебя полиция ждёт. Я на пять минут, – ответила Милана.

– Слушай меня внимательно, жена. Сейчас вы с Русланом едите домой. Я позвоню отцу, поговорю с полицией и до полуночи буду дома. Отец поможет добраться, мама подлечит. Милана, я не умирающий лебедь, а слегка подбитый. Разницу чувствуешь? Беги и ни о чём, кроме сына, не думай. Да, вместо раны у меня порез, слегка испортивший кожу. Передай привет Руслану и спасибо Насте. Иди, – сказал Егор голосом, не терпящим возражений.

Вернувшись в квартиру и проводив Руслана с семьей, Милана глядя на сына, расплакалась. Напряжение последних двух часов сменилось слезами. Она плакала от пережитого страха, своей беспомощности, неизвестности и удовлетворительных новостей. Теперь она могла быть слабой. «Спасибо тебе, Господи, за то, что уберёг Егора. Прости меня, что дорогу в храм забыла. Отец Павел постарел, но помнит меня и молится. Ты знаешь, что я верую, и в суете дней не забываю молитву, но я не настолько набожна, чтобы соблюдать все церковные правила, – говорила она, глядя на икону складень, переданную ей Отцом Павлом. – Я не прошу большего, чем у меня есть, у меня всего в достатке. Помоги мне сохранить то, что имею. Дай мне силы», – просила она сквозь слёзы.

Милана посещала церковь не часто. Точнее сказать тогда, когда не находила для себя ответов. Она шла к Отцу Павлу и знала, что он если и не даст совета, то обязательно выслушает. Были и даты, когда она шла в церковь с определенной целью. Проще было посетить любой храм в городе, но она ехала туда, где её знали, и у неё были на это свои причины. Милана услышала короткий звук дверного звонка, вытерла глаза и вышла в прихожую открыть дверь. На пороге стояла мама Егора Зоя Васильевна.

– Лана, ты что делаешь? Тебе ребёнка кормить. Быстро умылась и успокоилась, – говорила она, снимая верхнюю одежду. – Илья скоро привезёт Егора. Я сделаю ему укол, поставлю на ночь капельницу. Утром меня Илюша опять привезёт. Наш сын на мне, ваш на тебе. Всё будет хорошо. Приготовь постель на диване, так будет удобнее и ему вставать, и мне колоть, и тебе меньше хлопот.

– Спасибо Вам. Что-то я расклеилась. Как представлю его у подъезда, такой ужас охватывает, – оправдывалась Милана. – Я просила его не ходить в аптеку в такую погоду и так поздно, но он меня не послушал.

– Изменить ничего, дорогая моя, нельзя, а взять ситуацию под свой контроль мы попробуем, – утешала Зоя Васильевна Милану.

Ещё с полуночи до ноля часов в квартире Ланской Миланы не спали. Отец привёз сына со словами: «Принимай, Лана, избитого мужа, а ты Зоя прими вердикт доктора. Я свою миссию выполнил». Уложив Егора на диван, Зоя Васильевна сделала укол, поставила капельницу. Мама Егора проработала акушер-гинекологом более тридцати лет и в данное время была на пенсии.

– Минут через сорок иглу вынешь, и ложись отдыхать. Он проспит до утра. Утром я приеду. Позвони, если что понадобится в магазине. Спокойной ночи, – говорила она прощаясь. – Справишься или мне остаться?

– Езжайте домой и не поднимайтесь чуть свет. Завтра у нас выходной. Дайте Илье Семёновичу отдохнуть. Я справлюсь.

Проводив родителей Егора, Милана присела рядом с ним и видела, как он борется со сном. Накормив сына, положила его в кроватку, убрала капельницу, сама легла в кровать и моментально уснула. Митя проспал до шести утра, и у выспавшейся Миланы новый день начался с туалета и кормления сына. Включив машину, она уже через час развешивала на лоджии бельё. К тому времени как Егор проснулся, Дмитрий Егорович уснул.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Милана мужа, положив Митю в коляску.

– Есть хочется. Ты сама как? Напугал я тебя? – виновато спросил Егор.

– Всё нормально. Ограничений у нас в еде нет. Ты сможешь сам встать, вернее, добраться до кухни? Могу организовать тебе завтрак в постель, но тогда и руки мыть будешь сидя на диване, – говорила Милана, присев на край дивана. – Илья Семёнович мне рассказал о том, что произошло, но эта сказка с твоих слов. Ты ничего не хочешь добавить? А долго собираешься себя казнить за то, что не справился с тремя нападавшими? Тебе не идёт вид побитой собаки. Зоя Васильевна быстро поднимет тебя на ноги, а я помогу. История наша проста: споткнулся, упал, очнулся – гипс.

– Ты не сердишься за то, что я настоял на своём и не остался в больнице? У тебя хлопот с моей персоной добавится. Часы жалко, – говорил Егор, осторожно поднимаясь с дивана. – Я в ванную сам доберусь по стеночке, а потом в кухню. Острой боли нет. Слегка кружиться голова, думаю это от голода.

– Не будешь сам нарушать режим, я буду проводить у твоей постели больше времени. Считай, что ты лежишь в палате «Люкс» с персональной сиделкой. А часы я подарю тебе свои, – говорила Милана, следуя за Егором.

Она накормила мужа завтраком, составив ему компанию. Через пару часов, с приходом родителей Егора, Милана занялась обедом.

Руслан ехал в воскресенье к сестре убедиться, что в состоянии Егора, всё именно так, как она говорит, решить рабочие моменты и прояснить ситуацию по текущим вопросам. Думая о сестре и её муже, он вспомнил недавний разговор с женой.

– Ты теперь, дорогой мой муж, в компании третий, пока Егор поправится, и можешь, себя проявить. Займешь его кресло?– спрашивала Анастасия, провожая мужа.

– Ни Егор, ни Милана никогда и не «задвигали» меня. Если идея была моя, отец об этом знал. Ты думаешь, я чего-то стою без сестры? Ошибаешься. Она как локомотив толкает меня вперёд. Ты смирись с тем, что могу работать под руководством, но не руководить. Может опыта не хватает, может мне это не дано от природы. Лично меня всё устраивает.

– Ты из-за чувства благодарности уступаешь им лидерство? У тебя больше прав.

– Прав у нас троих одинаково – отец у нас один, а кресло должен занимать сильнейший. Лана стала для меня не только спасительницей, но и сестрой, мамой, другом. Отца из такой ямы вытащила, деду и Владу помогла. Лет десять назад я очень хотел быть похож на неё, – говорил Руслан. – Я, Настенька, никогда не завидовал ни Милане, ни Егору. Мне не стыдно признаться в том, что они знают и умеют гораздо больше чем я.

– Ты говоришь мне всё это искренне?– спросила Анастасия.

– Я говорю и думаю именно так, – ответил серьёзно Руслан.

– Я за тебя рада. Извини за провокацию. Мне хотелось убедиться в том, что ты не завидуешь сестре, что отношения между вами не изменились с появлением в компании Егора.

– Убедилась? – приобняв жену, улыбнувшись, спросил Руслан. – Я Егору благодарен за то, что он согласился с Ланой и пошёл к нам работать. Он это сделал ни ради компании, а ради своей жены. Мне с ним легко работается. Он, как и она, не стремится сделать карьеру, занять кресло отца, он просто делает своё дело и делает его хорошо. Таких друзей как они беречь надо и помогать им.

– А я Милане завидую. Муж у меня не хуже, если не лучше, а в остальном она даст мне сто очков вперёд. Я никак не могу понять одну вещь: как ей удаются такие кардинальные перемены? Она на работе одна, а выходит из офиса и становится абсолютно другой. Я никогда не слышала, чтобы она повышала голос, но говорит так, что понятно – в голове сплошной набор ненормативной лексики. У неё порядок и в голове, и в делах. Она редко о чём-то просит сама, а помогает ещё до того, как ты думаешь попросить её о помощи. Она избегает публичных мероприятий, уделяя это время всей своей семье. Она давно могла сменить квартиру или переехать в дом, а живут в квартире, купленной десять лет назад. У неё нет ни няни, ни домработницы, а дома порядок. Может, я на всё это смотрю с колокольни избалованной куклы, у которой есть приходящая няня и прислуга? Я бы так не смогла. У тебя сестра необыкновенная. Жаль редко видимся.

– Настя, дружить – это не значит пропадать в гостях друг у друга сутками. У вас на руках грудные дети и вам обеим не до посиделок. Лиза с Митей подрастут, и будете встречаться чаще. Лана действительно необыкновенная женщина. Я думаю, здесь нет особого секрета. Она жила в семье, которая действительно была семьёй. Где отношения были не просто родственные, а тёплые, где доверяли и любили, где помогали и не винили. Два деда, две бабушки, отец, мачеха – я хорошо помню эту семью. Мне было у них уютнее, чем дома. Лана просто воспитана на этом, она не может изменить то, что заложено с детства, а может и не хочет. Мне просто повезло с сестрой, а ещё больше с женой. Я поехал. Дискуссию можем продолжить вечером, – целуя жену, сказал Руслан. – Пока.

Егор был «здоров» уже через неделю. Синяки на теле ещё выдавали следы побоев, а ссадины прошли, а швы с пореза были сняты. Двадцать пятого февраля он вышел на работу. Прошёл март, на смену ему пришёл апрель с весенним приветом и настроением. Бабушке Антонине Степановне шестнадцатого апреля исполнялось семьдесят пять лет. Празднование Юбилея перенесли на выходной день, но Милана не могла не поехать и не поздравить её именно в этот день. Она посадила четырёхмесячного Дмитрия в автокресло и поехала в дом отца, купив по дороге любимые цветы бабушки. Она знала, что пожилая женщина будет им рада. Они виделись в конце марта, когда отцы отмечали свои пятидесятипятилетние Юбилеи. Рождённые двадцатого и двадцать пятого марта, они приурочили их к выходному и отметили в один день. В доме отца за десять лет мало что изменилось. Комната Миланы осталась в том же виде, в котором и была. В доме делался косметический ремонт, менялась мебель, но всё это делалось неодновременно и оставалось как-то малозаметным.

– Милана, тебе не пора сходить к своему врачу? – спросил Егор, восстановив дыхание. – Я совсем не против второго ребёнка, но тебе нужна передышка. Два малыша – это сложно даже для меня.

– Ты мне ещё, милый друг, накаркай мне эту беременность. Я хочу, после столь долгого перерыва, заниматься любовью до звона в ушах на ночь и перед завтраком.

– Милая моя, я беспокоюсь ни о себе, а о тебе. С меня спрос небольшой, а «отдуваться» тебе. Не хочешь к доктору, будете гулять, зайди, пожалуйста, в аптеку. Лана, ты должна знать, что я согласен на некоторые временные «неудобства» для себя, пока ты решишь сама, как защитить себя. Договорились? А звон в ушах я тебе гарантирую, но только на ночь.

Милана скорее почувствовала, чем поняла, что беременная. Уже после майских праздников кормления Мити грудью вызывали неприятные ощущения. Соски становились болезненными, грудь наливалась, но при этом молока не стало больше. «Забеспокоился» и Митя. Он трудился старательно, но видимо не наедался. Двадцать восьмого мая, отправив мужа на работу, Милана вместе с сыном отправилась в клинику. Беременность сроком в шесть недель на УЗИ подтвердилась. По пути, заехав в детскую поликлинику, она купила в супермаркете детское питание. Дмитрию пошёл шестой месяц, а мама ввела ему прикорм после четырёх. Приехав домой, разобрав пакеты и накормив сына, Милана «залезла» во всемирную паутину. Чем дольше читала, тем больше себя ругала. «Хотела звона в ушах – получи, – говорила она себе вслух. – В тридцать два года быть такой беспечной – непростительно. На что я надеялась? Кормление грудью не гарантия от зачатия, и я об этом знала. Знала и ничего не предприняла. Как не убеждай себя в будущих заботах и трудностях, аборт ты сделать не сможешь. Значит, привыкай к мысли, что снова станешь мамочкой, позаботься о питании для Мити и расскажи обо всём Егору. А ведь он советовал мне сходить к врачу и сам предложил средство защиты, но, видимо, поздно предложил, – усмехнулась Милана. – Да, зная его нелюбовь к «резинкам», мужчина подумал обо мне, а я на всё плюнула. Теперь, женщина, пожинайте плоды собственной беспечности. Я думала, что моё «увлечение» сексом – это послеродовая реакция. Я стала чувствовать и желать его по-другому. Я не перестала его «хотеть» и с наступлением беременности. Получается, потребность в нём у меня не пропала. А, если моё «хочу» навредит ребёнку, буду ли я себя чувствовать виноватой? С одной стороны дети погодки – это хорошо. Вырастут вместе, как близнецы, а с другой – я физически могу не справиться. Да, как не крути, а вопросов больше чем ответов. Что на это скажет Егор? В финансовом плане проблем быть не должно, а вот в физическом – вопрос. Что я толку воду в ступе? Чего мудрить? Чтобы не сказал Егор, я ведь сделаю по-своему», – поставила точку в своих рассуждениях Милана и смирилась со своей участью. Приготовив ужин и накормив мужа, она стала готовиться к купанию сына.

– А что наша мама такая спокойная и загадочная? – спросил Егор сына, глядя на жену. – Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Хочу, но позже, – уклончиво ответила она.

– Хорошо. Я подожду.

Закончив с делами, Милана накормила и уложила сына спать. Пока принимала душ, машина стирала. Развесив бельё, надеялась на то, что Егор уже спит, но ошиблась. Когда она вошла в спальню, тот сидел на краю кровати и улыбался.

– Тебе помочь начать разговор? – спросил он, глядя на жену. – Ты беременная, была у врача и уже приняла решение. Теперь вот думаешь, как сказать об этом мне.

– И как мне об этом сказать? А главное, что ты мне на это ответишь? – нерешительно спросила жена.

– Я скажу «да», но с непременным условием: ты идёшь в декретный отпуск, и мы берем в дом няню, а до этого меняем две наших квартиры на одну большей площади. Вот как-то так, – Егор обнял жену за плечи и прижал к себе.

– Как ты догадался? – спросила она, положа свою голову ему на плечо.

– У тебя грудь стала другой, полоска на животе проявилась, ты кривишься, когда кормишь Митю. Я полистал интернет, ну и порылся в твоём смартфоне. Извини.

– Это не честно, – говорила Милана, которая в душе была довольна таким ответом.

– А честно скрывать от мужа такие вещи? Не волнуйся. Я попрошу маму, и она нам поможет. Иди ко мне, партизанка…